Лайона приподнялась на локте, костяшками согнутых пальцев очертила контур любимого лица. С тревогой взглянула на трепещущие в напрасном усилии подняться ресницы мужа.
— Мне кажется, сегодня я люблю тебя еще сильнее, чем вчера… Надеюсь, ты сможешь простить меня, муж, — вздохнула тоскливо. — А пока я сделаю то, чему меня учил Мастер Аркадиан. Наверное, это то, что тебе сейчас необходимо.
Госпожа Монтессори снова прижалась к мужу всем телом. Закрыла глаза. Собрала в груди, возле сердца, все тепло, всю нежность, на которые была способна, и волной направила их к сердцу любимого мужчины.
Эта волна выплеснулась из нее — щедрая, обильная, целительная. Проникла через все тонкие тела Валлиана, влилась в его сердце. Туда, где давно и навсегда поселился образ высокой темноволосой женщины с серыми, как океан в дождливую погоду, глазами.
И… произошло чудо. Тихое, незаметное, известное только двоим.
Внутренний Огонь Светоча, взбудораженный, возмущенный, готовый взорваться сверхновой звездой, вдруг утих и присмирел. Успокоился, будто нашел тот очаг, в котором можно полыхать бесконечно и ровно, не причиняя вреда, согревая и освещая все вокруг. Потоки Гун Чи перестали бурлить и выплескиваться из берегов, потекли плавно и уверенно по своим каналам. Все тонкие тела Светлейшего пришли в гармонию и равновесие. Связи между эфирным телом и телом физическим восстановились почти одномоментно.
Валлиан недоверчиво пошевелил пальцами. Поднял руку. Открыл глаза. Тело снова повиновалось ему!
Мужчина повернулся на бок, схватил жену в охапку, а затем перекатился обратно на спину.
Теперь Лайона лежала на нем. Вся. Грудь к груди. Сердце к сердцу.
— Значит, все-таки любишь? — в голосе Валлиана прозвучало… предвкушение.
Он так давно не был близок с женой! А сейчас желание слиться с ней воедино, проникнуть в нее до самых сокровенных глубин стало острым до боли. И по глазам Лайоны Валлиан прочел, что она не откажет, потому что сама жаждет того же.
— Люблю! — теперь голос Лайоны прозвучал громко и уверенно. На ее губах проступила соблазнительная улыбка. — Хочешь проверить?
— Хочу! — Валлиан взял затылок жены обеими ладонями. Склонил ее голову к своему лицу и жадно, со стоном втянул в себя ее губы.
Плотская любовь, такая земная, такая вещная, звучащая влажными шлепками и тихими всхлипами, пахнущая потом разгоряченных тел, превратила Валлиана в дикого варвара. Жаркого, страстного, нетерпеливого.
Темные волосы жены прохладным шелком скользили по обнаженной коже его груди, щекотали нос и липли к губам. Тяжелые налитые полушария ее груди льнули к его ладоням затвердевшими сосками. Гибкое тело Лайоны двигалось в такт с его телом, а аккуратные женские ноготки легонечко царапали его спину.
— Никогда не чувствовал себя… таким живым! — выдохнул Валлиан, содрогаясь в экстазе освобождения.
— Как я счастлива, что ты жив! — принимая в себя все, что мог дать ей муж, наполняясь до предела его весом, запахом и дыханием, всхлипнула в ответ Лайона.
41. Эпилог
Когда Светлейший Валлиан и его жена рука об руку вошли в соседнюю палату, где разместили двух других Картаделей — не удивился никто, кроме Летиции.
— Ой! Вы! А как это?.. — не смогла скрыть своего потрясения Летти.
— Любовь творит чудеса, — ответил Валлиан, целуя Лайону в маковку.
Его голос был полон тепла и нежности. Эти эмоции, живые, искренние, переполняли Светоча и исходили от него во все стороны, как солнечные лучи.
Взгляды Саймона, Клиффорда и Аркадиана тоже потеплели и смягчились.
— А я… я тоже так смогу? — Летиция перевела взгляд на Светоча Саймона, возле которого сидела.
Светлейший Саймон растерялся — едва ли не впервые в жизни. Улыбка сошла с его губ. Он неуверенно кивнул и перевел взгляд на Мастера Аркадиана, словно без слов умоляя старика о помощи.
Мастер тут же принял сигнал «SOS» и взял дело в свои руки.
— Ты наверняка справишься, Летти, — заговорил он. — Послушай свое сердце. Ощути, есть ли в нем добрые чувства к Саймону?
Летиция замерла, погрузилась в себя, прислушиваясь к тому, что происходит в ее душе.
— Есть, — признала негромко. — Мы знакомы всего два дня. Даже странно, но… я чувствую доверие, восхищение, что-то еще, теплое и большое — не нахожу слов, чтобы объяснить!
— И не надо, Летти, — Аркадиан приблизился к койке, на которой полулежал Светлейший Саймон и сидела Хранительница его Внутреннего огня. Опустился на табурет рядом. — Не надо слов. Иногда они только мешают.
— Так что же мне делать? — Летти взглянула на старика с надеждой: наверняка он сумеет подсказать, как быть дальше!
— Это легко. Если тебе захочется, можешь обнять Саймона: сердце к сердцу. А потом — отпустить свои чувства. Позволить им течь свободно и беспрепятственно. Я вижу, как активна твоя сердечная чакра. Ты готова делиться любовью, Летти.
— Да! Я готова! — кивнула девушка, по-прежнему прислушиваясь к себе. Перевела взгляд на Лайону и Валлиана. — Только не уходите!
Лайона, которая так и стояла в объятиях мужа, тут же кивнула:
— Мы здесь, мы с тобой!
Валлиан тоже утвердительно наклонил голову:
— Мы готовы поддержать тебя, Летиция.
Летти сделала быстрый глубокий вдох и решительно обернулась к Светлейшему Саймону, который все это время так и лежал, затаив дыхание и боясь шелохнуться. Он знал, видел, насколько робкой, трепетной и невинной является девушка, ставшая средоточием его вселенной, и опасался спугнуть ее неловким словом или движением.
— Могу я обнять вас… тебя, Саймон? — темно-серые глаза Летиции встретились с мшистой зеленью его взора.
— Я буду счастлив, если ты сделаешь это, Летти, — с бесконечной нежностью в голосе согласился он.
Летиция решилась. Скинула обувь. Взобралась на койку Саймона с ногами, уселась ему на бедра — поверх пледа. Положила изящные узкие ладони на широкие, но такие тяжелые сейчас плечи мужчины. Обвела взглядом красивое лицо, на котором отражалось мучительное ожидание, каким-то фантастическим образом смешанное с бесконечным терпением. Улыбнулась — неловко, несмело, одним уголком рта, а потом быстро, почти рывком склонилась и приникла к его груди.
Тело Летиции было напряженным и скованным, плечи приподняты, голова втянута. Через этот панцирь мышечных зажимов не смогли бы пробиться никакие чувства!
Руки Светлейшего Саймона дрогнули, пытаясь подняться, обхватить и согреть окаменевшую девичью спину. Но… ничего не вышло. Ни руки, ни ноги все еще не повиновались Светочу. Он судорожно сглотнул, закрыл глаза, пытаясь спрятать за светлыми густыми ресницами нахлынувшие на него эмоции.
Но Лайона все равно уловила всплеск, короткую судорогу боли на его бледном лице.
Первым побуждением Лайоны было броситься на помощь, что-то сказать, утешить — то ли подругу, то ли названого брата-Картаделя. Госпожа Монтессори уже почти сделала шаг, однако Светлейший Валлиан без слов удержал ее. Покачал головой: не вмешивайся, не надо. И Лайона осталась стоять рядом с мужем, наблюдая, сжимая руку мужа все сильнее и сильнее.
Летиция несколько мгновений сидела, боясь не то что двинуться с места — даже вдохнуть! Но… ничего не происходило. Никто не шумел, не разговаривал, не смеялся. Мужское тело под ней оставалось неподвижным и расслабленным. Только сердце Саймона, которое Летти теперь могла слышать, гулко, словно огромный барабан, ухало глубоко в груди Светлейшего, при том что дышал Саймон через раз. Вообще почти не дышал. И это… тревожило. Не давало Летиции и дальше тонуть в собственном смущении.
Она вдруг поняла, что вот такая, сжатая, как пружина, она точно ничем не поможет Картаделю. И что боится она не его, а себя. Своих воспоминаний о том, как отвергали ее дружбу и любовь мама, бабушка, ровесники… Все — кроме Лайоны и Валлиана. Но Саймон — он другой! Он такой же, как Валлиан! И даже, кажется, лучше! Саймон не отвергнет и не посмеется над ней!
