Да по этой несчастной женщине энергонить плачет!
Я сжал зубы, стараясь подавить внезапно вспыхнувший в душе гнев. Чем дальше мы отходили от подвала, тем легче становилось. И свет был не зелёным: моя магия всё-таки смогла произвести обыкновенный, напоминающий стандартную лампочку желтоватый пульсар. Он висел прямо над головой Тамилы, чтобы, если она вдруг вздумает рвануться в сторону или попытается творить глупости, я мог отреагировать незамедлительно, не пришлось бы даже пользоваться дополнительным плетением чар. Вот только эта мера безопасности почему-то совершенно не внушала мне доверия. И во рту был неприятный привкус.
Тамила медленно дошла до кабинета. Тот выглядел всё также бедно, как и прежде, но уже хотя бы опрятно. Однако, женщина не собиралась искать на столе. Она дошла до самого угла и, опустившись на колени, возилась с половицей.
Та поддалась не с первого раза. Минут через пять Тамила всё-таки сумела добыть из-под пола папку с документами, с трудом встала и протянула её мне. Неодобрение во взгляде усилилось; очевидно, я, как мужчина, должен был помочь пожилой и полной женщиной.
Жалости не было. Я вообще сейчас не рискнул бы к кому-то прикасаться, потому что магия бессмертных растекалась волнами по всему телу и будила мысли, далёкие от позитивных. И я даже не мог себя за них корить – не получалось. Здравый смысл – единственное, что удерживало от злодейств, а Тамила не была ни полезной, ни доброй, чтобы по отношению к ней у меня появилась здравая положительная мысль. Вот негативных – сколько угодно.
Приняв документы из её рук, я опустился в рабочее кресло Анны, разложил документы по столу и присвистнул. Ничего себе…
Если верить документации, права на продажу кукол, разумеется, у швейного цеха были. Была лицензия, закрепленная за ним, причём достаточно долгосрочная. Были и заказчики, среди которых я обнаружил и госпожу Сандру.
Сотни, если не тысячи кукол. И перемещенцев столько же? Мне удалось отыскать не так и много; может, кто-то из этих людей уже и жив не был… Потому что я не видел их энергетических следов. И теперь, кажется, начинал понимать, почему.
Документы не помогли мне понять, что именно Матильда делала с этими куклами, хотя натолкнули на определенные полезные мысли. К тому же, у меня зародилась идея. Анна ведь говорила о том, что производство кукол может быть полезным…
Вполне. Может, кто-то согласится приобретать их не только ради того, чтобы спрятать злодейства Матильды.
В любом случае, разберемся.
Я сгреб всё бумаги, сложил их в папку. Что ж… На самом деле, у Хранителя Времени были определенные рычаги давления, и давно пора уже их задействовать. А то так с меня большой начальник, как с Томаса балерина – никакой, в общем-то говоря.
- Передашь Анне, что сегодня на ночь не вернусь, - мрачно промолвил я, обращаясь к Тамиле. Та, не слишком радостная, стояла, спиной упершись в стенку, и сверлила меня взглядом.
- Так, может, сами скажете? – ей хватило совести не обрывать меня, зло напоминая, что я ей не начальство, но вот покорности, чтобы сказать, что всё выполнить, разумеется, ждать не следовало.
Я усмехнулся, с трудом затаптывая в глубине души всколыхнувшееся было раздражение.
- Я могу и сам сказать, но потом не удивляйся, что вам штат сократили. Как раз где-то в зоне секретарского состава.
Тамила неодобрительно скривилась. У неё в голове сейчас явно крутилась тысяча заявлений типа «шантаж ещё никого до добра не доводил», но явить мне хотя бы одну из версий своего неодобрения женщина так и не решилась. Вместо этого вздохнула и сказала:
- Передам.
Я уже не сомневался в том, что новость эта будет представлена не в самом лучшем свете, но знал, что мне придется поспешить. Зато потом сюрприз будет…
Если всё получится, разумеется.
А в последнем я очень сильно сомневался.
Глава двадцать вторая
Вечером Рене так и не вернулся. Тамила сказала, что ушел по делам, хотя высказала она это с таким видом, словно по делам Рене отправился в бордель или как минимум прошел мимо неё с барышней легкого поведения в обнимку.
Впрочем, то, что она терпеть его не могла, я и так знала и нисколечко не сомневалась в том, что Тамила воспользуется любой возможностью, чтобы дополнительно указать мне, насколько Рене плохая партия для простой девушки. Оно-то, конечно, так… Простым девушкам нечего делать рядом с Хранителями Времени.
Но я, затоптав своё беспокойство, предпочла уделить внимание другим деталям. Десяток споров касательно размещения кукольника Ивара утомили меня настолько, что я хотела только поскорее упасть в кровать.
Спорили мы рядом со скатертью-самобранкой, и та, благодарная за такой роскошный пир в виде гнева и прочих эмоций, выдала приличную порцию еды. Хоть что-то хорошее, хотя сытость никакого облегчения мне не принесла. Я с трудом добралась в свою комнату и вырубилась, стоило только оказаться в кровати.
Удивительно, но Матильда так и не попыталась меня разбудить или помешать как-нибудь. Утром, когда я проснулась, она сидела в своём защитном кругу и писала что-то пальцами в воздухе. Улыбнулась, когда увидела меня, пожелала хорошего дня и вернулась к своему привычному занятию. Казалось, сошла с ума. Но у меня было слишком много дел, чтобы обеспокоиться по этому поводу.
…Весь день я провела за работой. Для начала пришлось пересказать в очередной раз своим сотрудницам идею касательно кукол, потом – выслушать массу претензий и попытаться убедить их в том, что это действительно может оказаться интересным. Единственной, кто не пытался возразить, была Милли. Она же, к счастью, и сообщила, что изготовление кукол может быть куда более доступным для нас, чем пошив платьев на людей – хотя бы потому, что материалов понадобится куда меньше.
Я не знала, насколько удачна моя идея, но всё равно рассчитывала на неё. Ничего другого мне всё равно не придумать.
Ивар неоднократно подчеркнул: у него не осталось ничего, кроме знаний. Ни нужных материалов, ни инструментов. Всё это существовало у него в памяти, и мне пришлось уговаривать его изобразить всё то, что необходимо для изготовления кукол.
Неизвестно пока, удастся ли мне реализовать мою идею, но могла хотя бы попробовать! К тому же, многие сотрудницы швейного цеха действительно загорелись идеей попробовать, обещали помочь мне, если это будет в их силах. Одна только Тамила молчала. Она в тот день, когда я привела в дом Ивара, вернулась очень поздно, расстроенная, только сказала мне о Рене и отправилась спать. Следующим утром сказалась больной, и пока мы все вместе расчищали помещение, которое потом должны были отдать кукольнику, даже носа из общежития не показывала.
Этим утром я проснулась очень рано и просто лежала, глядя в потолок. Надо было вставать и что-то делать, но я не могла найти в себе достаточно сил, чтобы выбраться из постели и победить то гадкое волнение, что буквально приковывало меня к кровати.
- Эй, - вдруг отозвалась Матильда. – Не приходит, да? Скучаешь? Рене не тот мужчина, по которому стоит грустить, деточка, - она подобралась к самому краю своей границы и смотрела на меня, полупрозрачная, но от того не менее сильно действующая на нервы. – Не грусти, красавица. Рано или поздно всё равно разбежитесь, так лучше рано, пока ты окончательно голову не потеряла… Не молчи. Поговори со мной, - она растянула губы в улыбке. – Может, расскажу что интересное.
Она вновь стала материальной и прижималась к краю своего ограничительного круга. Тот истончился, давая женщине возможности идти на контакт, и я задалась вопросом, почему Рене так и оставил её со мной наедине, а не забрал с собой или не развеял.
Жалеет до сих пор? Казалось бы, не должен, но кто знает, что у него в голове… Может, не хочет признавать этого, но любит до сих пор. Я не могла гарантировать, что это не так.
