привлекла мое внимание. Я остановилась и подошла поближе.
Это был морской пейзаж. Море бушевало, но не сильно и на берегу стояли люди. Несколько групп людей и было непонятно, что так привлекло их внимание. Реставратор, что стоял возле картины, аккуратно ватной палочкой счищал с картины старый лак вместе с грязью и пылью.
— Это морской пейзаж Хендрика ван Антониссен «Сцена на берегу». Вас что-то смущает? — обратился ко мне реставратор.
— Да. Смотрите, люди будто увлечены чем то? Они что-то разглядывают, но при этом на картине нет ничего примечательного. Вы не находите? — спросила я.
— Да нет. Самый обычный морской пейзаж.
— Вот. Тут возле лодки темное пятно. Если его расчистить, что получится? — и я, не прикасаясь к картине, показала на смутившую меня деталь.
Когда я шла, я совершенно точно увидела кита, выброшенного на берег. А когда подошла ближе, то на картине был только море и берег. И никакого темного пятна там не было. Я тыкнула туда, где мне виделся кит.
Реставратор с сомнением посмотрел на меня. Но сопровождавший нас Мэтр вдруг вмешался.
— Юзеус, снимите небольшой участок красочного слоя в этом месте. Лак вы уже удалили. Давайте рискнем.
Реставратор взял другую палочку и, макнув в баночку, аккуратно поднес к картине. Несколько круговых движений рукой и вот уже снят верхний слой красочного слоя. А под ним виднелось что-то темное. Еще один слой краски.
— Вы правы. Там действительно что-то есть, — удивленно сказал реставратор.
— Это кит. Или кашалот. Я в этом не разбираюсь. Его выбросило на берег и люди пришли на это посмотреть. А потом его замазали. И это сделал не профессионал. Я думаю совсем юный художник или художница. Просто стало жалко кита, такой большой и красивый обитатель моря. И малыш его закрасил, — сказала я с легкой улыбкой. Мне виделось это именно так.
— Ваше Сиятельство, ваш визит огромная радость для нас. Не соблаговолите ли пройти дальше к картине, ради которой мы вас и позвали, — в голосе сопровождавшего нас Мэтра появилось куда больше почтения, чем при нашем знакомстве.
А я даже имя его не запомнила. Надо спросить тихонько у Себа.
Мы пошли дальше и вскоре открыв дверь нас завели судя по обстановке в демонстрационный зал, где показывали уже отреставрированные работы. Там, в центре, стояла работа, которая заставила меня сжать руку Себа. Он тоже нахмурился.
Мы подошли ближе и переглянулись. Это совершенно точно был Лот и его дочери. Известный сюжет, который изображали многие живописцы.
— Клари, что не так? — шепотом спросил Себ.
— Все не так. Не знаю. Спроси у Мэтра, не помню, как его зовут. Что он от меня хочет? — ответила тоже шепотом.
— Мэтр Дориа, а что не так с этой картиной? Зачем вам консультация моей сестры по её поводу? — обратился Себ к Мэтру.
— Видите ли. Это, как вы уже поняли, картина «Лот и его дочери». Долгое время она приписывалась кисти Яна Массейса. Он не так известен широкой публики, как его отец Квентин Массейс.
— Да, разумеется. Квентин Массейс и его знаменитая «Уродливая герцогиня». Нечто похожее на обезьяну, с гротескной формой головы, огромным чепцом на голове и дряблым телом, — кивнул Себ.
— Но ведь такой женщины и уж тем более герцогини не существовало? — спросила я.
— Да, это ненастоящий портрет. Кстати, сам Квентин Массейс её не придумал. В ранних рисунках великого Леонардини сохранился этот портрет. Так что Квентин Массейс скорей всего нарисовал копию с работы Леонардини, не дошедшей до нас. Ну, или просто нарисовал полноценный портрет с рисунка великого мастера, — ответил мне Мэтр Дориа.
— Но вернемся к этой картине. Что с ней не так? — и я снова повернулась к картине.
— Видите ли. Это самая известная его работа. И он неоднократно возвращался к этому сюжету. И лично мной была совсем недавно оценена картина с таким же сюжетом, и она так же приписывается кисти Яна Массейса. Там похожие лица, позы, пейзаж. Мне нужно знать, не копия ли у нас? По документам и анализу красок вопросов к картине нет. Но это моя личная просьба. Что-то меня постоянно гнетет при взгляде на нееЭ — немного волнуясь, поведал нам Мэтр Дориа.
— Я с превеликим удовольствием развею ваши сомнения Мэтр, — и я, сняв кружевную перчатку, поднесла пальцы к картине.
Художник был худ и бледен. Волосы спадали ему на лоб, почти полностью закрывая лицо. Мастерская была небогатая, да и сам он не походил на человека с деньгами. Он выпустил из рук кисть и грязной тряпкой стал нервно вытирать руки.
— Ты долго. Не подумай, что я жалуюсь. Хотя, наверное, все-таки жалуюсь.
— У меня были проблемы. Я старалась быстрее как могла. Но ведь сейчас только начало лета? Нам все равно ждать января?
— Оставшиеся полгода пробегут быстро. У тебя впереди еще самые сложные две подсказки, да и до места тебе нужно добраться. А учитывая, что ты постоянно отвлекаешься…
— Ты всё-таки жалуешься.
Я не могла понять, с кем я говорю? Кто это? Магический Грааль? Художник? Картина?
— Уже разобралась, где искать?
— Нет. Мы все время решаем проблемы. Они валятся и валятся. Нужно сесть и устроить мозговой штурм всем вместе, но постоянные переезды и покушения не дают нам этого сделать.
— Я жалуюсь, ты оправдываешься. Просто два брюзжащих старика на склоне жизни.
— Мы все дольше и дольше разговариваем с тобой.
— Да. На первой подсказке я только сказал тебе одно предложение, да и то с трудом. Ты все ближе.
— Какая подсказка сейчас?
— Посмотри на картину. Тут и замок на скале, молния, лимон в вазе, плащ, на котором сидит Лот, горы, сумерки. Я собрал для тебя их почти все. Но новая — эта пещера. Лот и его дочери прятались в пещере.
— Мне нужно отыскать в горах пещеру? Это как иголку в стоге сена.
— Если бы это было так легко, Грааль уже давно бы нашли. Ступай. Тебе пора. Да, и передай реставраторам, что это подлинник. А смущает почтенного Мэтра-реставратора магия Грааля.
