мысль…
Духи духами… Но почему бы не возродить «Удобрения и бытовые эликсиры», только немного в другом формате?
Я решила немного выждать, чтоб сбить на помещение цену… А сама заказала своему художнику вывеску для нового магазина.
«Бытовая парфюмерия и освежители для воздуха».
Ну а что, почему нет?
Одно ведь другому не помешает! К тому же, надо же внести вклад в прогресс Инферно. Пусть и туалетными освежителями!
Я немного опасалась, что Джулия закабенится и не захочет продавать «Магнолию» именно мне, поэтому подослала к ней подставного покупателя.
Сделка прошла как по маслу!
Теперь я являлась счастливой обладательницей сразу двух магазинов на Соррель-авеню.
— Я хочу полностью переделать это помещение, господин Траффорд, — вдохновенно вещала я. — Розовый цвет тут совершенно ни к чему, и вот эта нарочитая вычурность интерьера тоже! Я хочу что-то в скандинавском стиле…
— В скандинавском стиле? — задумчиво переспросил оформитель интерьеров.
Я запоздало вспомнила, что в этом мире вряд ли есть Скандинавия, и про скандинавский стиль Траффорд слыхом не слыхивал.
Что ж, это было поправимо! Я с увлечением принялась рассказывать оформителю о том, каким я вижу свой магазин освежителей.
Вокруг сновали рабочие, освобождая пространство от мебели и стены от обивки. Работа кипела — у меня аж сердце радовалось!
— Эй, кожаная, дуй сюда! — позвал Дарси.
Мой фамильяр указывал на одно место в стене. Рабочие содрали мерзкие розовые обои — там на кирпичной кладке обнаружились непонятные символы.
— Ну и что? — я пожала плечами. — Заштукатурить их, да и дело с концом!
— Не скажите, Ваша Светлость, госпожа Данталион, — вмешался Траффорд, внимательно приглядывающийся к символам. — Это очень серьезные руны, которыми обычно…
— Запечатывают стены в тюрьмах, — закончил вдруг прораб. — А ведь точно, что ж мне это в голову не пришло? Была у нас как-то шабашка в городской тюрьме…
— Совершенно верно, — Траффорд потрогал пальцем одну из рун. — А я проектировал в одном замке темницу, там было нечто подобное…
При этих словах я вдруг почему-то почувствовала подступающую к горлу тошноту.
— Кто молодец? — важно переспросил Дарси. — Я — молодец! Если б не я, никто на эти руны и внимания не обратил бы! Дарси — от слова дар! Я — твой дар богов, поняла, ши-гочи?
Послали за Форасом. Я знала, что он находится на Совете одиннадцати, и полагала, что раньше обеда муж не явится. Но он примчался буквально через полчаса, а, может, даже и быстрее.
— Серьезно, — заметил Форсас, проводя над рунами пассы.
Уж если он говорил «серьезно», значит, так оно и было. Рабочие сгрудились вокруг стены, с опаской наблюдая за происходящим.
Мне всегда нравилось наблюдать за тем, как мой муж колдует. Как вызывает свою темную демоническую магию. У меня она была разноцветной, а у него черной, что смотрелось немного пугающе.
Но весьма эффектно.
Само собой, никакие руны не могли выдержать силы моего мужа. Под действием темного тумана из его ладони они рассыпались, разлетелись в прах, и в стене открылся проход.
Узкие сбитые ступени уходили глубоко под землю.
Я было ринулась туда, но была цепко схвачена Форасом за край платья.
Далее мы немного поприпирались по поводу того, можно мне туда спускаться или нет. Причем муж был категоричен.
Но и я умела стоять на своем!
Поэтому в проход пошли вместе — он впереди, а я позади со строгим наказом чуть что прятаться за его магический щит.
Но прятаться не понадобилось.
Лестница, освещенная пламенем в руке Фораса, привела в подземелье, к каменному порталу. Внутри его висело старинное зеркало в витиеватой оправе.
Как зачарованная, я подошла ближе, не слушая предостережений демона, и прикоснулась пальцами к холодному пыльному стеклу.
В зеркальной глади отражалась не я, а красиво обставленная комната и женщина с темными волосами, что стояла лицом к окну.
Миг — и она повернулась лицом.
— Катя! О боже, Катенька!
— Мама… — прошептала я.
Такая же молодая и красивая, как в день, когда она попала в ту аварию.
А затем произошло то, чего по определению со мной не могло случиться. Я не верила, что на это способна! Но все когда-то бывает в первый раз.
Я просто и без затей хлопнулась в обморок.
— С ней все будет хорошо. Организм отреагировал подобным образом на потрясение, только и всего. Побольше отдыха, прогулки на свежем воздухе, здоровое питание — все традиционно. Раз в две недели я буду ждать леди Данталион у себя на осмотре. Теперь, когда Ее Светлость дала мне ключ к демонической защите, которую вы наложили на свою дочь, я могу на нее воздействовать и оказать ей помощь.
Где-то совсем рядом со мной находился Дуайт Уолтон, и его спокойный голос сразу же привел меня в чувство.
Распахнув ресницы, я действительно обнаружила рядом со своей постелью целителя, который разговаривал с Форасом и моей мамой. Правда, было и кое-что странное. Его рука, испускающая легкое сияние, почему-то лежала у меня на животе.
Так, стоп… Стоп, стоп, стоп!
Кажется, я начинаю догадываться… и сейчас опять грохнусь в обморок! Вернее, как пишут в романах, лишусь чувств.
Повернув голову, увидела Дарси, который находился рядом с моим лицом, только что пушистый хвост мне в рот не сунул. Фамильяр смотрел на меня с непривычным умилением.
Не успела я задать ему мысленный вопрос, как скоттиш радостно выпалил:
— У нас будет котенок!
— Котенок? — испугалась я. — Почему котенок?
— Ну, ребенок по-вашему, неразумная, — закатил глаза фамильяр. — Ура, теперь мне будет, кому передать мою великую мудрость!
— А как же твой Мур-мир и отвоевывание трона?
— Вот будешь плохо себя вести и не соблюдать предписания целителя — отправлюсь отвоевывать! — пригрозил Дарси.
Но то, что он не отправится ничего отвоевывать и теперь его место рядом со мной, стало окончательно ясно.
Дуайт ушел непривычно быстро, но перед этим кинул на меня взгляд, в котором не было ничего от профессионального взгляда целителя на пациентку.
Может быть, в другой жизни или в другом мире, Дуайт…
Но здесь и сейчас — моя судьба Форас. Только он.
Было забавно смотреть, как темный герцог, шестой верховный демон Его Светлость Данталион боится подступиться к своей собственной жене!
Я никогда не видела его таким. Столько света и счастья было в его глазах. И теперь я могла нежиться в этом свете.
Правда, сначала мне нужно было прорыдаться — мы с мамой обнялись и теперь ревели в три ручья, не в силах что-либо сказать и отстраниться друг от друга.
Вообще, Дуайту
