две персоны. Значит, тут и правда больше никого не будет, кроме нас двоих. А ведь какая-то часть меня все-таки подозревала, что приглашение – просто способ столкнуть с Геллардом.
– Сегодня все вокруг оказались ужасно заняты, – со смешком пожаловалась эсса. – Словно никто по мне и не соскучился вовсе. А ведь меня целый месяц не было в столице. Я возила своих студентов на практику.
– Вы преподаете? – спросила я, постепенно расслабляясь.
– Да. Некромантию в Королевском университете.
– И вам нравится?
– Очень, – кивнула эсса Гельма. – Здорово наблюдать за тем, как из первокурсников, немного нелепых, неловких, ничего не знающих, вырастают настоящие некроманты.
– Наверное, учиться у вас интересно, – пробормотала я.
– Учиться вообще интересно.
– Мне не довелось.
– Знаю, – кивнула Гельма. – Вилард рассказал о тебе.
– О, не сомневаюсь, – вырвалось у меня ироничное.
Эсса-некромант немного грустно улыбнулась. Подождала, пока слуги расставят тарелки с горячим, и, когда мы остались одни, спокойно сказала:
– Я понимаю, почему ты воспринимаешь всех нас в штыки. Геллард не скрывал, как повел себя, когда вы встретились.
– Правда? – удивилась я.
– Да. Мой сын умеет признавать ошибки. И умеет их исправлять. Просто дай ему шанс.
– Это все только потому, что из меня может получиться якорь, – пробормотала я, глядя в тарелку.
– Кто знает, – пожала плечами эсса Гельма. – Возможно, будь вы обычными магами, все равно не смогли бы остаться равнодушны друг к другу.
– Вы пригласили меня сюда, чтобы попросить за Гелларда?
– Прости, – женщина извиняюще улыбнулась. – Нет, совсем нет. Но я не удержалась. Все же он мой сын. Я уже едва не потеряла его однажды и не хочу переживать это снова.
– Едва не потеряли?
– Ты знаешь, как Марр выбирает своих жнецов? – неожиданно поинтересовалась эсса.
Я молча покачала головой.
– Он толкает возможного жнеца за Грань, – в глазах Гельмы мелькнула горечь, – и смотрит: выкарабкается тот или нет. Если выкарабкается – получает силу. Нет – гибнет, потому что недостоин.
– Что значит «толкает за Грань»? – спросила я осторожно.
– Это значит – почти смерть, Арсэлла. Гелларду было пятнадцать, когда все случилось. В день зимнего солнцестояния. Четыре дня непрерывной лихорадки, судорог и бреда. Четыре дня ужаса и отчаяния. Ведь что еще можно ощутить, когда даже Майло Феррант – темный целитель, способный практически на все – говорит, что ничем не может помочь?
– Представляю… – выдавила я.
Что поделать, мне негде было научиться нормально выражать сочувствие и участие. Хотя совсем не сложно проникнуться болью женщины, когда-то чуть не потерявшей любимого ребенка.
– Геллард справился, – продолжила она. – Только мой страх никуда не ушел. Тогда я боялась, что сын не пройдет испытание Марра. Потом – что не сумеет обуздать неожиданно огромную силу. Сейчас – что не сможет удержаться на этой стороне и однажды навсегда останется там, где царит только мертвый холод. Поэтому я как можно чаще говорю сыну, что люблю его. Пусть я не могу стать настоящим якорем, но мне хочется верить, что моя любовь облегчает ему дорогу домой с той стороны.
Я опустила голову.
– Прости, – выдохнула Гельма. – Я не хотела давить на тебя, но в итоге все равно выходит, что давлю.
– Если только совсем чуть-чуть, – пробормотала себе под нос, не удержавшись.
Но я не сердилась на нее за это. Наверное, потому, что понимала: именно так и должна вести себя настоящая мать. Все же Гелларду повезло с семьей. В отличие от меня…
– Ты уже освоилась во дворце, Арсэлла? – перевела тему эсса Гельма.
– Не везде, – призналась я честно, – и не во всем.
– Не переживай. Мне поначалу тоже было непросто.
– Правда? – искренне удивилась я, ведь Гельма Ард Ренна происходила из рода весьма знатного и явно приближенного ко дворцу.
– Правда. Наша семья никогда особенно не любила светскую жизнь. Я выросла в поместье, почти не бывая в столице. Потом приехала в Солистир, учиться в Королевский университет, но и тогда больше интересовалась учебой. А когда получила диплом, отправилась служить некромантом в крепость у хребта Артан.
– Как же вы познакомились с эссом Вилардом? – вырвался у меня слишком личный вопрос.
Но Гельма охотно ответила:
– Там и познакомились. – Ее улыбка стала очень мечтательной. – Однажды Вилард приехал туда под видом проверяющего. Меня назначили к нему помощником. Почти месяц мы вместе расследовали одно хитрое дело и постепенно полюбили друг друга. – Гельма ненадолго замолчала. – Когда я узнала, кем на самом деле был мой любимый мужчина… Это оказалось очень больно, ведь мне было хорошо понятно, что будущей королевой Виароссы станет светлой. Но Вилард нашел выход.
– Отрекся, – пробормотала я.
– Да. Я не просила его об этом. Вот только он сам принял решение. И сам все сделал.
– Вы счастливы? – спросила тихо.
– Очень, – улыбнулась женщина. Потом внимательно посмотрела на меня и добавила: – Темные маги часто кажутся очень холодными, резкими, бесчувственными. Но, на самом деле, они умеют любить горячо и страстно.
– Понимаю, на что вы намекаете, – хмыкнула я. – Вернее, на кого.
– Все, – она усмехнулась и подняла руки. – Больше не буду. Честное слово. Давай лучше отдадим должное этому прекрасному десерту.
Я кивнула, втыкая вилку в похожее на ягодную горку пирожное. Да, беловолосому некроманту повезло с семьей. Кажется, они и правда любят друг друга, несмотря на время, статусы и прочие заморочки. А мне страшно даже подумать о том, что меня кто-то может полюбить. И уж совсем не хочется подпускать к себе близко человека, которого со мной связывает необходимость.
Утром Марджи «порадовала» меня очередным букетом. Я поскрипела зубами, но решила никак не реагировать. Хочется некроманту таскать мне цветы – пусть таскает. Мое мнение о нем это не изменит. Поэтому я просто проводила букет спокойным взглядом и отправилась в лабораторию, работать над очередным заданием для Виларда Ард Ренны.
Моя горничная уже смирилась с тем, что я могу целыми днями не вылезать из лаборатории, и приносила мне обед прямо в кабинет. Поэтому и сегодня, закопавшись с зельями, я просидела в подвале почти до самого вечера и
