– Я... я не хотел ничего плохого... – Голос соседа походил на блеяние. – Это все... это все...
– Говорите. Нам нужно полное и чистосердечное признание. Может быть, он облегчит вашу участь.
– Я... расскажу, обязательно расскажу, только не губите.
Хейден подхватил его под руку, поднимая, и предложил:
– Не перейти ли нам в гостиную?
Никто не возражал. Мы торопливо поснимали обувь и верхнюю одежду, запихнули все в шкаф, не глядя, и пошли в гостиную. Хейден принес из кухни стул, на который усадил Беркина. Мы расселись вокруг него, заняв все кресла и диван. Даже Крис не стал тратить время на переодевание, а укутался в покрывало, как в тогу, и устроился рядом с Лоттой.
– Рассказывайте, – поторопил соседа змей.
Беркин подарил мне обреченный взгляд и признался:
– Я просто хотел найти драгоценности Ингрид Акерман.
– Драгоценности Ингрид Акерман? – изумились я. – Парюру?
– Да, ее.
– Но... – я растерянно глянула на портрет прабабушки. – Но она же пропала вместе с Ингрид. С чего вы взяли, что ее можно найти у нас?
– Из письма, – вздохнул мужчина.
– Из какого письма? – хором переспросили мы с кузинами.
Беркин снова душераздирающе вздохнул, помялся немного, но в итоге ответил:
– Оно у меня в кармане. Показать?
– Конечно!
Сосед полез в карман и достал оттуда небольшой конверт из плотной желтоватой бумаги. Надписи на нем почти стерлись, зато внутри лежало коротенькое письмо, которое и передал мне Беркин. Я вгляделась в рукописной текст.
– «Дорогая Минни», – прочитала я вслух. – «В этом сумасшедшем порту я едва выкроила десяток минут, чтобы отправить тебе письмо. Через час мой корабль отплывает. Я обязательно дам тебе знать, когда доберусь до Северной Дхармы. А как устроюсь, сразу вернусь за Сойле. Не оставляй ее, моя дорогая. И помни, свою самую большую драгоценность я спрятала у себя дома, под яблоком. Надеюсь, что скоро смогу вернуться за ней и за вами. Целую и люблю, твоя лучшая подруга Ингрид».
Я закончила читать и глянула на Беркина, не совсем понимая, что это значит. Кузины молчали тоже, не сводя с моего соседа требовательных взглядов. Тот передернул плечами, покосившись на змея, и заговорил.
– Я нашел это письмо осенью, когда делал уборку на чердаке. Ингрид Акерман когда-то прислала его моей бабке, Вильгельмине. Она жила рядом с вами.
Я медленно кивнула, вспоминая бодрую старушку по имени Вильгельмина. Она и правда была нашей соседкой и частой гостьей у нас дома. Тетя Минни, как она просила себя называть, говорила, что они с Ингрид крепко дружили, пока та не погибла. Вильгельмина помогала воспитывать нашу бабушку Сойле, когда бабуля еще была маленькой. Потом – папу и его сестру тетю Астрид, потом меня с братом. Она рассказывала нам истории об Ингрид, а иногда просто подолгу сидела в гостиной, разглядывая ее портрет и вспоминая молодость. Когда я поступила в академию, тетю Минни стало подводить здоровье. Она сдала свой коттедж приятной паре с ребенком, а сама переехала в дом престарелых, где мирно скончалась в прошлом году в возрасте ста шестнадцати лет.
После смерти Минни наши соседи съехали в свою квартиру, а в доме поселился господин Беркин, ее внук, получивший его в наследство. И до сегодняшнего дня мне и в голову не приходило подозревать его в чем-то нехорошем.
– Значит, из-за этого письма вы решили, что парюра осталась здесь? – спросила я.
– Ну да. Там же написано: «самую большую драгоценность я спрятала у себя дома». Я знал по рассказам бабки, что у Торнов никогда не было больших денег. Значит, парюру они еще не нашли.
– И поэтому решили найти ее сами, – без труда продолжил Хейден.
– Ну да, – Беркин опустил голову.
– Дальше.
– Сначала я не стал лезть в дом, да и на участок тоже. Здесь жил оборотень, и я боялся, что он учует мой запах. Поэтому просто ждал, пока соседи уедут в отпуск, чтобы можно было спокойно зайти и поискать.
Я снова кивнула, вспоминая, как за несколько дней до нашего несостоявшегося отъезда на юг Беркин предлагал оставить ему ключи на всякий случай. И я даже была не против, просто поездка сорвалась раньше, чем сосед получил свой ключ.
– Только оборотень бросил Тьериль, и ни в какой отпуск она не поехала, как я ни уговаривал, – пожаловался Беркин. – Что бы не терять время, я решил начать со двора. Обыскал дом снаружи, простучал фундамент и дорожки.
– Зачем? – изумилась Юсса.
– Потому что они выложены гранитом, который за свою пятнистую окраску называется «яблочным». Я ж на складе строительного камня работаю, поэтому сразу подумал про него.
Я только покачала головой. Надо же, сосед вовсю шарил по моему двору, а я даже не заметила, занятая депрессией.
– Но под плитами ничего не было, - продолжил тот. – Тогда я подкопал одну из яблонь. Только копать было тяжело, да и не терпелось мне попасть в дом. И я придумал один план.
– План с Чистильщиком, – вдруг подала голос Сола.
– Да, – уныло кивнул сосед. – Случайно в голову пришло. Я заплатил одному... знакомому, чтобы он притворился Чистильщиком и взял у вас ключи. Я бы тихонько сделал дубликат, и никто бы ни о чем не догадался. Но мне не повезло.
Ну да, ко мне понаехали гости и настоящая Чистильщица среди них.
– Пока у Тьериль были гости, я все же решил проверить остальные яблони. Зря только спину надорвал, потому что под корнями ничего не нашлось. И в подвале, где хранится яблочное повидло, тоже.
– И тогда ты решил ее убить, – процедил Хейден.
– Нет, – замахал руками Беккер. – Нет-нет-нет. Я просто влез ночью в сад, как обычно, а там вижу – двери в спальню открыты. Дальше вообще не понимаю, что на меня нашло. Оно все само получилось... То есть, не получилось...
– Неужели? – змей нехорошо прищурился.
– Я не убийца, – принялся не слишком уверенно оправдываться сосед. – Вот и тогда тоже...
– Что «тогда тоже»?
Беркин обреченно вздохнул.
– Однажды я следил за доктором. Поздно вечером она возвращалась домой от остановки. Я думал, нападу, сумку выхвачу, быстро сделаю отпечатки ключей и обратно подброшу. Но не смог.
– А-а-а, – протянула я. – Это тогда, когда меня угораздило поскользнуться и упасть! Вы шли за мной и чуть не треснули по голове.
– Да, – еле слышно ответил сосед. – Хотел, но... рука не поднялась.
– Ну-ну, – скептично прищурилась Юсса.
– Потом доктор вообще поставила охранку, и стало совсем тяжко. В дом не влезть, в саду ничего нет...
– И тем не менее, вы решили напасть на Криса.
– Я... это... – Беркин поднял на меня взгляд. – Услышал вчера, как одна ваша кузина говорила второй, что после их отъезда вы будете делать ремонт.
– Что? Какой еще ремонт? – Я развернулась к Юссе.
– Эй, – та энергично запротестовала. – Он все неправильно понял! Просто я говорила Лотте... это так, идея... что если мы уговорим тебя начать дома ремонт, то Хейден обязательно станет тебе помогать. Мы хотели организовать вам повод, чтобы вы почаще встречались.
Хейден хмыкнул. Я смутилась. А Крис возмущенно заявил:
– Значит, он решил вломиться в дом! Дождался, пока там останется самый молодой и слабый, да? Потому что иначе никак.
Беркин промолчал.
– И все ради жажды наживы, – покачала головой Сола.
– Эта парюра должна быть моей, – взвился вдруг сосед. – Моя бабка всю жизнь на вас положила! Она была вам и нянькой, и кухаркой, а про своих детей забыла!
– Так, уймись, – прикрикнул на него змей.
В гостиной повисла тишина. Я еще раз развернула письмо и вчиталась в строки, написанные рукой прабабушки.
– Но если парюра все же здесь, то где? – озвучила Юсса вопрос, который интересовал нас всех.
– В письме написано «под яблоком», – пробормотала я задумчиво. – Не под яблоней, а под яблоком.
– Значит, не в саду, – констатировал Кристофер.
– Со времен Ингрид в доме делался ремонт? – поинтересовался Хейден.
– Конечно, – кивнула я, копаясь в воспоминаниях. – Тут очень крепкие полы, стены и крыша, поэтому их не трогали. Но еще когда бабушка Сойле была совсем молодой, в доме смонтировали отопительную систему. Несколько раз меняли обои и плитку в ванной. Пристроили веранду, потому что хотели развести там зимний сад. Вот только ничего необычного не находили. И уж тем более – парюры.
