магистр боевой магии командарм Эдриан Дарс и адептка второго курса лекарского факультета кафедры зельеварения Лия Ферб.
Я изобразила глубокий реверанс как подобает приветствовать монарших особ. Эдриан просто учтиво поклонился.
— Насколько мне известно, господин Дарс не будет присутствовать на защите? — ну, очень надменным и царственным голосом осведомился деда.
— Всё верно. Я ухожу, — и посмотрел на меня: — Удачи, адептка.
Я лишь кивнула, и мой разум тут же вернулся к насущной проблеме: кому достанется пастилка со стояком?!
Лорена! Как же так?
Я пропала. Это фиаско. Можно просто сказать: «Всем спасибо! Все свободны! Я просто пошутила!»
А если честно, это стыдоба-стыдобинушка.
Итак, какие три зелья у меня есть? Экстремально-эрекционное, мигренозное и галлюцинации в виде миленьких мохнатеньких паучков. Всё это доказанно безвредные зелья по стандартным рецептам, так что закон я не нарушаю. Ну, если только чуть-чуть…
Лот со стояком однозначно не подойдёт престарелой леди с унылой скучающей миной, паучки и вовсе могут довести её до сердечного приступа, так что ей великодушно достаётся мигрень!
Этому странному вонючему Келтону Гравису я стояк тоже не дам. Во-первых, он явно фригиден, раз от него несёт химикатами и потом, во-вторых, и главных, подозрительно хорошо знаком с Эдрианом, в-третьих, не хочу, чтобы его фейерверк салютовал в мою честь, бр-р-р… Что бы ему подсунуть? Получается, ту же мигрень? Пожалуй, да. Так он хотя бы будет меньше делиться впечатлениями с ректором. Решено!
Кому же выпадет острая эрекция? Хм-м…
Было бы странно и противоестественно, случись у дедулечки стояк в моём присутствии. Да и большой вопрос, подействует ли зелье, так как любовь-судьба сильно меняет гормональный фон. Так что, прости, дедуль, ты получишь паучков. Кстати, Розочка пришла сюда поддержать меня и сейчас внимательно следит за нашей изрядно учёной компанией.
Амавер, ничего личного, но ты поймал стояк. Обещаю потом загладить свою вину! Мне заранее очень-очень стыдно! Правда-правда! Кто ж знал, что вы с дедой будете в комиссии? Сами виноваты, в общем.
Я сделала глубокий вдох, мысленно пнула совесть куда подальше и… Понеслось!
— Здравствуйте! — я обвела всех фанатично-влюблёнными глазами и пошла здороваться лично. Начала с мадамы, пожала её сухую, с пигментными пятнами, кисть, попутно левитировав ей под рукав пастилку с мигренью. — Рада! Очень рада! Для меня это большая честь! — и двинулась к дедушке: — Ваше высочество! — хватаю его за руку и быстренько делаю своё дело. — Приятно шокирована вашим вниманием к моей скромной персоне! Постараюсь оправдать и превзойти ожидания! — и плавно перетекаю к следующей жертве: — Ваше высочество! Это великая честь для меня — пожимать руку будущему императору! Вас ждут… незабываемые впечатления!
Фух! Первый этап пройден. Надеюсь, деда с Амавером не возненавидят меня и не удумают мстить. А то мстителей мне только не хватало.
Я торопливо расставила горелку, котелок, колбочки и коробку с ингредиентами для веселящего зелья. Ибо именно его мои жертвы примут напоследок, прежде чем удалиться для обсуждения представленного мной эксперимента.
Да, я всё продумала: обозлённую комиссию надо задобрить и развеселить.
И — началось!
Я варила веселящее зелье (для гостей — зелье хорошего настроения) и комментировала каждый шаг.
«Чудеса» начались минут через пятнадцать после начала: Келтон Гравис нахмурился, Агнесс де Тинс потёрла виски, деда отмахнулся от кого-то невидимого, а Амавер… убивал меня взглядом!
Один лишь Грю Фенек как мой куратор и наставник просто сидел в качестве безучастного зрителя. Ему сегодня повезло, да.
Пока зелье безудержного веселья варилось, я поспешила объяснить ситуацию:
— На самом деле вы уже, сами того не подозревая, испытали на себе эффект наружных зелий, — огорошила я комиссию. — Никто из вас не заметил, как принял зелье.
— Через рукопожатие? — строго поинтересовался дедуля.
— Не совсем, — ответила я. — Это был отвлекающий манёвр, — и продолжила: — Итак, каждому из вас достались, пусть неприятные, но абсолютно безвредные зелья.
— Отмените немедленно! — скрипнула истеричным голосом мадама, и товарищ по несчастью Келтон Гравис дополнил её требование неприязненным взглядом на меня.
— Да, конечно. В случае с вами и вами, — я обратилась к ним, — как вы уже догадались, была мигрень, — пастилка отмены головной боли незаметно выскользнула у меня из барсетки и юркнула за шиворот Агнесс. — Через десять минут от неприятных ощущений не останется и следа.
Глянув на озверевшего Амавера, я поняла: дедушка подождёт.
— Ваше высочество, в вашем случае имели место некие ощущения интимного характера, и они тоже вот-вот исчезнут, — сообщила прекрасную новость и одарила наследного принца пастилкой отмены стояка.
Ну, а дедулю ждал сюрприз: как только исчезнут призрачные паучки, он увидит мою красавицу Розочку. Как же не показать любимицу деде?
— Розочка, стань видимой, — тихонько прошептала я.
Зря.
Если деда Терн с Амавером едва заметно вздрогнули, то мадам де Тинс охнула и замерла в паническом трансе.
— Прошу не пугаться. Это мой фамильяр.
Поздно. Всё пошло не по плану.
— Ы… Ы… Ы… — мадама вжалась в стул и начала сползать вниз.
— Розочка, скройся, — шепнула я, уже жалея, что решила похвастаться своей красавицей.
Кто ж знал, что Агнесс де Тинс арахнофоб?
Как-то невесело всё получилось. К моему прискорбию, все трое членов и одна члениха (или членка?) комиссии смотрели на меня волками.
Неужели не подтвердят патент?
Зелье варилось чертовски долго. Я высасывала свою речь из пальца, кое-где повторяясь, чтобы заполнить тягостную пустоту.
Наконец, я разлила зелье по формам, показала шкалу дозировок и предложила комиссии уже готовые пастилки для настроения.
Отказались все.
Тогда я продемонстрировала впитываемость зелья, прилепив пастилку к собственной шее. Мне разогнать печаль точно не помешает.
Попутно четыре пастилки юркнули за шиворот всем комиссионерам.
Так-то! Нечего портить мне защиту кислыми минами.
— Благодарю за внимание. Пастилки застынут через два-три часа, опыт окончен.
— Ожидайте решения комиссии в коридоре, адептка, — чуть ли не замогильным голосом объявил дедуля, на которого веселящее зелье, похоже, не подействовало.
Мы с профессором Фенеком вышли аки побитые собаки, а в коридоре мерял пространство широкими шагами Эдриан.
— Как всё прошло? — спросил, чем выдал подлинные эмоции. Переживал.
Ответил Фенек, но почему-то не ректору, а мне:
— Молитесь, адептка, чтобы вас не казнили за вопиющее непочтение к носителям императорского рода.
От такого тона даже я поверила, что мне хана.
* * *
Лидия
Профессор Фенек продолжил сокрушаться:
— Я должен был досконально изучить ваш план выступления! Нельзя было доверять вам! — он то снимал очки, то тут же надевал их, затем повторял свой ритуал по новой.
Мне даже стало его жаль.
— Вашей вины в этом нет. Я не включала эксперимент в официальный план. Считайте, это
