— Почему ты так говоришь?
Понимают ли это и остальные?
— Две ночи назад он был в борделе. В Дакии он каждую ночь кувыркался с новой горничной.
— Мы с Каспионом начинаем все с начала. Мы обсуждали это сегодня. Отныне он считает нас помолвленными. Поэтому я буду ждать его здесь.
— И будь я проклят, если он воспользуется разожженной мной страстью.
— Я не выйду из-за этого стола, вампир. — Независимо от того, насколько ты соблазнителен. — Если ты попытаешься переместить меня в свою палатку, я познакомлю тебя с оружием, которое не показала.
Например, с привязанным к лодыжке кинжалом.
— Тогда ты не оставляешь мне выбора.
— Что это значит…
Беттина вздрогнула и выпрямилась, почувствовав мозолистые руки вампира на своем колене. Она попыталась вырваться, но он был слишком сильным. Она сжала ноги вместе.
— Видимо, мне придется удовлетворить тебя здесь.
— Прекрати! — прошипела Беттина, когда он начал лениво выписывать круги вверх по ее бедру.
— У тебя очень нежная кожа, чародейка. У всех ли женщин твоего вида она такая же нежная?
— Пойди, узнай. Твоя… Невеста разрешает тебе. Просто оставь меня в покое.
Она не хотела его прикосновений; по-видимому, ее тело считало иначе. Ее соски еще сильнее затвердели, дыхание участилось. Беттина заерзала, встревоженная тем, что ее трусики становятся влажными. Казалось, что ее сжатые ноги слабеют, мышцы расслабляются.
Почему он так быстро влияет на нее? Да, он снился ей и да, он доводил ее до самой грани две ночи подряд… но они окружены людьми!
— З-знай меру, вампир!
Ее попытка возмутиться с треском провалилась.
Дакийский окинул ее снисходительным взглядом.
— Ты узнаешь, что нет никакой меры между вампиром и его Невестой. — Переместив руку выше, он пробормотал: — Я чувствую, как ты дрожишь. Помочь тебе получить разрядку не займет много времени. Я освобожу тебя от этой боли, и ты окажешься в моих объятиях расслабленной и пресыщенной.
Он хочет, чтобы она кончила… прямо здесь?
— Ты рехнулся.
Беттина прикусила губу. Справедливости ради следует отметить, я испытываю боль.
Нет!
— Нас могут увидеть!
— Гарантирую, что я не единственный кто решил пошалить под столом. — Все парочки вокруг украдкой прикасались друг к другу. — Никто не обращает на нас внимания.
— Т-тебе наплевать на мою репутацию! — воскликнула она. — Это нечестно.
— Я уже говорил: приз слишком дорог для меня, чтобы сражаться честно. Разве тебе не хочется почувствовать себя лучше, dulcea mea?
Моя сладкая. В глубине затуманенного разума Беттины возник вопрос: он назвал ее так, проявляя нежность, или вновь намекает на вкус.
— Тебе известно, что я хочу почувствовать себя лучше, но нас могут увидеть.
— Итак, мои прикосновения для тебя не проблема. Ты просто не хочешь, чтобы нас кто-то увидел.
— Ты переворачиваешь мои слова… я никогда этого не говорила.
Она уже тяжело дышала, ее груди набухли. Соски развратно торчали из-под топа. Беттина сжала скатерть в кулаках.
Дакийский проник рукой меж ее ног, но не смог их раздвинуть.
— Разведи ноги и позволь подарить тебе удовольствие, — прохрипел он. — Давай же, Бетт, я не остановлюсь, пока ты не начнешь извиваться в моих руках.
— Дакийский, пожалуйста, мы не можем заниматься этим здесь.
— Шшш, шшш… — Его успокаивающий шепот лишь усилил ее возбуждение. — Я оставил тебя неудовлетворенной и клянусь, что никогда не сделаю так снова.
Беттина зажмурилась. Этот мужчина хотел доставить ей горячее, влажное блаженство… и, помогите ей боги, она жаждала этого.
— Открой глаза, dragг. Теперь никто не сможет увидеть нас.
Все трибуны были покрыты туманом. Беттина не видела никого, кроме Дакийского. Они словно оказались наедине, обернутые в кокон чувственного тепла. Туман усеял ее кожу, словно блестящая утренняя роса.
— Ты являешься частью этого, Беттина.
В его голосе снова звучала гордость.
Что-то оказывало на нее влияние. В одно мгновение она чувствовала, что парит, а в следующее ощущала крепкую связь с находящимся рядом мужчиной.
Дакийский потянулся к ней и посадил ее боком к себе на колени. Ощутив себя в его объятиях, Беттина почувствовала чуть ли не облегчение, словно жаждала быть еще ближе к нему.
Да, еще большая связь с этим вампиром…
— Откройся для меня.
Ее ноги расслабились от прикосновения и раскрылись шире; он низко прорычал с одобрением.
Его рука скользнула выше, сминая в сторону ее юбку. Беттина затаила дыхание, когда его пальцы проникли в ее трусики. Странно… ей показалось, что и он тоже затаил дыхание.
Коснувшись пальцами ее плоти, Дакийский простонал ей на ухо:
— Влажная, охрененно влажная.
Стараясь не захныкать, Беттина снова закусила губу.
— Женщина, ты сводишь меня с ума… — одним сильный рывком он сорвал с нее трусики. — …постоянно.
— Вампир! Не… — она умолкла… потому что он начал поглаживать ее.
С бесконечной нежностью он потирал большим пальцем ее клитор, а остальными пальцами дразнил ее плоть.
Ничто не могло быть лучше этого. Она нуждалась в большем. Как получить больше?
— Мне нравится твоя чувственность, Невеста. Ты даже покачиваешься на моих пальцах так, будто я ласкал тебя тысячу раз.
Я покачиваюсь? Беттина посмотрела вниз, бесстыдно наблюдая, как Дакийский ласкает ее обнаженную плоть. Как большим пальцем скользит по ее клитору, как касается ее входа костяшкой указательного пальца. И это было…
Восхитительно.
— О, Боги, — прошептала она.
Она на самом деле медленно покачивалась под его прикосновениями, желая ощутить его еще глубже, ощутить еще больше давления.
— Ты будешь делать так, когда окажешься подо мной, — пообещал он ей. — Посмотри, как тверды твои маленькие соски под топом. — Ощутив легчайшее касание кончиков его пальцев к своим соскам, Беттина задрожала. — Тебе нравилось, когда я сосал их?
Его слова вкупе с греховным голосом все сильнее распаляли ее желание.
— Вампир, ты действительно хочешь, чтобы я… здесь?
— Да. Скажи мне, что позволишь делать с тобой все, что угодно.
Беттина нахмурилась.
— Ты знаешь, что я не могу это сказать, не могу это позволить.
— В один прекрасный день сможешь.
Почему эти слова так важны для него?
— А сейчас ты кончишь для меня.
