— Вашу ручку, барышня, — как из-за слоя ваты послышался далекий голос Александра Маслова, терпеливо дающего мне указания. — Станьте слева от Гая. Левую ногу поставьте в стремя…
В ушах звенело, а в горле перехватило дыхание. Из чувства глупого противоречия, я вложила свою руку в его ладонь и последовала советам Маслова. Еще миг, и я сидела боком в седле, мечтая перекинуть одну ногу через луку, и сесть нормально. К моему огромному огорчению из-за узкой и длинной юбки сделать я этот никак не могла. Поэтому мне приходилось лишь только молиться, чтобы не упасть под копыта лошади. Я тронула поводья, и отлично выезженный скакун пошел шагом вперед. Сразу же вспомнилась конная прогулка с подругой и элементарные правила езды верхом.
Первый круг давался мне нелегко, но виду я не подавала. Даже наоборот — распрямила плечи и спину, добиваясь правдоподобной аристократической осанки. Я была настолько поглощена ездой, что не заметила восхищенных взглядов Маслова и Баринского. Дэниэль открыто взирал на меня больше ни от кого не таясь, а неподдельный искренний восторг буквально светился в его карих глазах. Я нечаянно залюбовалась его точеным лицом, грациозной, словно у танцора бальных танцев, фигурой. Его ленивая поза так завораживала меня, что я невольно дернула поводьями в его сторону. Мое тело почувствовало на физическом уровне, как по моей коже пробежался электрический заряд, даря неописуемые ощущения. Расстояние между нами неумолимо сокращалось, и я не в силах была остановить лошадь. Кривая улыбка тронула его губы, но выражение победителя в его глазах так и не появилось.
Зато от Лидии, лихо гарцующей невдалеке от князя, не ускользнуло ни одно из наших движений. С огромным запозданием я увидела ее перекошенное от злобы лицо, копну рыжих волос и развевающееся зеленое платье. Ее изумрудные глаза потемнели от гнева, а тонкие губы были сжаты в решительной гримасе. Мое сердце екнуло от предчувствия чего-то нехорошего, явно осознавая, что на ее пути стоял жеребец, на котором сидела.
— Что-то вы графиня Миллер медленно ездите, — крикнула она.
— Нет, Лидия! — с отчаянием в голосе крикнул Дэниэль, стараясь предупредить возможные действия рыжей бестии, но не успел.
Зимина, как вихрь, уже подлетела ко мне, щелкнула кнутом по крупу Гая и крикнула удаляясь:
— Надо вас расшевелить, Габриэль!
Затем она резко и отрывисто рассмеялась, спрыгнула с лошади на землю и игриво уселась на свободное бревно, делая вид, что совершенно тут не причем. Сильный удар оказался жеребцу слишком неожиданным и болезненным. Он дернулся в противоположную сторону и обижено заржал. От прежнего спокойствия норовистого скакуна не осталось и следа. Еще секунда, и Гай громко всхрапнул и сорвался с места в галоп. Я съежилась от внезапного и незаслуженного удара, словно это меня ударили, а не животное подо мной. Времени у меня практически не было, чтобы окончательно прийти в себя. Я судорожно вцепилась в луку седла, ругая про себя последними словами Лидию. Земля подо мной неслась с огромной скоростью, горизонт скакал перед глазами, а я уже по-настоящему молилась. От ужаса, закравшегося в мою душу, я оцепенела. Сзади уже кричали мне, чтобы я остановила лошадь, но испуганный жеребец продолжал нестись вперед, навстречу обрыву.
То, что лошадь галопом неслась к крутому обрыву, настолько испугало меня, что я даже попыталась остановить лошадь, но весьма безуспешно. Как ни дергала за поводья, не было ровно никакого результата. Гай словно обезумел и теперь несся навстречу нашей с ним гибели. Помимо воли я испуганно зажмурилась и мучительно ждала, когда передние копыта лошади окажутся над ревущей бездной. Перед моими глазами проплывали веселые картинки из моей прошлой жизни. Я даже от души пожалела, что так и не поцеловалась с Дэниэлем по-настоящему. Если бы только знала, что жить мне осталось всего полчаса, но непременно потратила это время на более интересные занятия. Я прикусила губу, чувствуя, как по щекам бегут слезы беспомощности и отчаяния.
Именно в тот момент, когда я до конца осознала, что не желаю умирать, до моих ушей донесся звук голоса Дэниэля:
— Габриэль, натяните на себя поводья и остановите лошадь.
Я открыла глаза и ужаснулась — еще десять метров и я упаду с обрыва. В ушах свистел ветер, и я с трудом различала настойчивый голос Баринского. Князь скакал возле меня во весь опор на смоляном коне, больше напоминая мне самого Дьявола из Преисподнии, нежели Ангела-хранителя. Слезы застилали мне глаза, и я уже видела радужные блики на решительном лице Дэниэля.
— Я не могу! — всхлипывая, крикнула я.
Отчаяние овладело мною, все тело онемело от напряжения.
— Вы должны остановить лошадь! — крикнул мне Баринский. — Иначе мы погибнем! Пожалуйста!
Слезы крупными каплями стекали по щекам и срывались порывами ветра. Я понимала, что еще пара шагов, и мы рухнем вниз. Будет очень несправедливо, если погибнет из-за меня и Баринский. Хоть он и порядочный нахал, но никто не заслуживает такой лютой смерти, ни я, ни он. Горькой комок слез сдавил мне горло, мешая дышать. Я судорожно глотала ртом воздух, напоминая самой себе рыбу.
— Дэниэль, у меня не получится! — беспомощно я крикнула, стараясь перекричать свист ветра.
— Я уверен получится! Габриэль! Тяните же поводья!
Его голос был полон чарующей мольбы. Словно его жизнь зависела от моей никчемной жизни. Мне даже не верилось, что моя жизнь оборвется вот так вот нелепо. С запозданием я осознала, что мы связаны между собой очень крепкими и незримыми узами с самой нашей первой встречи, которые лишь с каждым днем все крепчали и крепчали, и я никак не могла допустить, чтобы Дэниэль погиб, спасая меня. А ведь все из-за того, что мне даже не хватило сил попытаться спастись. Вместо этого, я сложила руки на коленях и покорно ждала своей участи. Не бывать этому! Сегодня никто не умрет!
Изо всех сил, я упрямо стиснула зубы и резко рванула на себя поводья. Гай строптиво заржал, но сбавил скорость. Дэниэль меж тем вплотную приблизился ко мне и, перегнувшись через луку седла, ловко ухватил Гая под уздцы. Жеребец резко остановился, и я едва не полетела кубарем через голову к передним ногам лошади. Мои глаза с ужасом уставились на неровную каменистую кромку плато, за которой был лишь только воздух. От края до передних копыт отделял всего лишь только сантиметр сухой выжженной почвы. Я сидела и не шевелилась в седле, словно боялась спугнуть Гая. С наслаждением подставив разгоряченное и заплаканное лицо соленому ветру, дующему в лицо. Только спустя мгновение, я осознала, что чудом избежала страшной смерти, а главное — благодаря Баринскому.
