не будет мешать мальчишке жить с удачницей, где они захотят, и не будет настраивать его против остальных рас! – смеясь от счастья, выступил гоблин, – прямо сейчас, возьму и принесу клятву!
– И я, от имени эльфов, клянусь Небом и своей магией, – как это повторил эльфяк, – что, обучая и воспитывая мальчика, не буду настраивать его против других рас и позволю жить с этой, – он кивнул на меня, – где они захотят!
– И я, от имени драконов, даю клятву…
– И я, представляя народы Безмирья…
И снова все по очереди клялись, торопясь успеть первыми. Это походило на плохую постановку какой-то совершенно абсурдной пьесы.
Последним поклялся мэр, от имени человеческой расы.
И звенящая тишина опустилась над нами, как будто бы сами давшие клятву только сейчас поняли, что случилось. Мгновение замешательства и взгляды четырех рас скрестились на мне. Кажется, они, как и Айли, решили, что это моих рук дело.
– Хе-хе, – рассмеялся гоблин и подмигнул всем сразу, – веселая история получилась. Пойду-ка я расскажу всем, как облапошил самых умных представителей всех рас… Вот мы посмеемся. Мы в расчете, удачница!
Он подскочил ко мне, снова ткнул пальцем в лоб и нырнул в толпу, исчезнув в то же мгновение.
– Проклятый гоблин! – зарычал дракон, – это его рук дело! И его поганой гоблинской магии!
А Лекс раскатисто расхохотался, хлопнув себя ладонями по бедрам.
– Ну, гоблин, ну пройдоха! Ловко он обвел нас вокруг пальца. И ведь мы все видели Благодарность на ее ауре, но, как глупые телята, пошли туда, куда нужно было этому мелкому нахалу.
– Проклятье! – выругался мэр, – и, если вы не заметили, сам он никакой клятвы не произнес. Только мы.
– Айли, идем, я отвезу тебя во дворец, – мрачный и не скрывающий своего недовольства эльфяк Леголас-Андарилиэль взглянул на меня так, что захотелось спрятаться, – я приеду через три дня, на рассвете.
И развернувшись пошел с площади, неестественно выпрямив плечи. Кажется, кто-то не привык выглядеть посмешищем, улыбнулась я. А ведь ему придется рассказать об эом своему Владыке.
– Тетя Лола, Петька, – рассмеялась Айли, – я вас обязательно навещу попозже. Приеду к дяде в гости, – подмигнула она нам и убежала, подпрыгивая на каждом шаге. Уж она-то точно не упустит случая посмеяться над чересчур строгим и заносчивым наставником, и скоро весь дворец узнает, как гоблин обманул Андариэля, заставив принести клятву безмирнику.
Глава 28
Обманутые гоблином представители рас начали расходиться, недовольно бурча что-то себе под нос.
Народ, увидев, что ничего интересного больше не происходит, шустро разбежался, торопясь разнести весть по городам и деревням.
И мы остались на площади только втроем: я, Петька и застывший в нелепой позе Яволк. Кажется, эльфяк забыл его расколдовать.
– Петька, садись в телегу, – велела я мальчишке, а сама подошла к Яволку. Он яростно сверкал на меня глазами, не в силах пошевелиться. Я вздохнула и провела ладонью по холодной колючей щеке, – мне очень жаль, Яволк.
Сердце рвануло режущей болью. Как будто бы тысячи осколков острыми гранями впились, разрывая его на кусочки. Наверное, поэтому и говорят, что сердце разбилось…
Я всхлипнула, вытерла слезинку и пошла прочь, оставляя в прошлом человека, которого любила и все еще люблю, несмотря ни на что. Только не быть мне с ним счастливой всю свою жизнь. А на меньшее я не согласна.
Я уже дошла до телеги, как позади меня раздался стон и Яволк грузно упал на мостовую. Еще бы… после долгой неподвижности у него, наверное, руки-ноги затекли. Больше всего мне хотелось побежать к нему, помочь, но я удержала себя на месте. «На меньшее я не согласна…»
– Поехали, Петька, одежду тебе купим местную, – прошептала я. Боялась, что если скажу громко, то разрыдаюсь. Петька кивнул и забрал у меня вожжи.
– Куда ехать, теть Лол?
Я махнула рукой, показывая направление. И мы поехали. Купили мальчишке рубашку верхнюю и нижнюю, теплый жилет, штаны, портянки, лапти и кожаные полусапожки… Ушло полтора серебряных. И у меня теперь оставалось аккурат две с половиной серебрянки, что нужно отложить на покупку лошади.
Зря я надеялась, что за спасение Айли мне перепадет копеечка, перепали мне только проблемы. И очень большие.
Петька так уверенно правил лошадью, залихватски посвистывая и подгоняя Могучего, как будто бы всю жизнь только этим и занимался. А ведь я совсем не знаю его прошлого, дошло до меня, как до утки на третьи сутки. А он, небось, по родителям скучает. По маме… И так мне стало жаль мальчишку, что обняла я его и разревелась… заодно и выплакала слезы, что скопились от расставания с Яволком.
– Теть Лол, – удивился Петька, – ты чего? Все же хорошо закончилось! Я теперь с тобой и с дедом Лишеком жить буду. А эти, – он фыркнул, – пусть приезжают. Найдем куда их приспособить, в деревне работы много.
– Петь, а ты по дома совсем не скучаешь? По родителям?
Петька посерьезнел.
– Скучаю, теть Лол… Да, только я и там по ним скучал. Папка наш помер, когда я маленький совсем был. Я его даже не помню. А в прошлом году мамка по пьяни котел газовый не выключила. Он и взорвался, – он запнулся, – от нее потом только зубы нашли. Я в это время в школе был, иначе бы тоже… меня в детский дом отправили. А там… в общем, до ручки я дошел, теть Лол, и решил утопиться. Потому что хотел чтобы та моя жизнь закончилась…
– Петька, – обняла я мальчишку…
– А ты, теть Лол, скучаешь?
– Я не помню ничего, Петька. Даже имя свое недавно вспомнила. А фамилию, когда тебя из избушки выманивала.
– Наверное, ты очень хотела все забыть, – понимающе кивнул он и хлестнул вожжами Могучего, – н-но, Могучий, вперед!
Наверное, ты очень хотела все забыть… звучало у меня в ушах. А ведь Петька прав. Если я хотела все забыть и начать жизнь с начала, то тогда все становится понятно. И моя внезапная молодость и забывчивость. Не зря говорят, устами младенца глаголет истина… Либо
