просто дети не такие несмышленые, как мы привыкли думать… и есть в них какая-то особая глубинная мудрость.
– Петька, – обняла я его и прижалась щекой к худой мальчишеской спине, – теперь все у нас с тобой будет хорошо.
А он покосился на меня и фыркнул.
До деревни мы доехали уже в темноте. В возке сегодня было пусто, так что Могучего мы сразу отвели к Динаю. Петька, сразу видно парень деревенский, пока я рассчитывалась со старостой, шустро распряг лошадь, и даже обтер ее клочком соломы встав на чурбак, на котором кололи дрова.
– Это что за малой с тобой? – удивился Динай, – хозяйственный какой… бабки Далии племянник говоришь внучатый? Ну, и славно, повезло вам с дедом Лишеком, парнишка-то вино не ленивый, к труду приученный. Все полегче тебе теперь будет. А то без мужика в доме в деревне тяжело…
– Тяжело, – согласилась я, думая, что через три дня в деревню приедут целых четыре мужика. И я очень надеюсь, они не рассчитывают, что я предоставлю им жилье и кормежку. Столько мужиков в доме мне не надобно. Пусть сами как-нибудь… я же их не приглашала.
Мы с Петькой шли домой по деревне. Я держала его за руку, а он зевал, прикрывая рот локтем.
С неба светили звезды, насмешливо перемигиваясь друг с другом. И мне почему-то мерещились среди них глаза счастливого гоблина.
Деревья в в палисадниках и деревенских садах недовольно шелестели листьями, на сыром и холодном ветру. Было немного зябко, и хотелось поскорее дойти до дома, поесть и спрятаться под одеяло. И заснуть…
– Петька, – дернула я его за руку, – а давай до дома наперегонки?
– Давай, – проснулся мальчишка, – раз! Два! Три!
И куда делась усталость, мы побежали по деревне, хохоча на всю улицу.
Три дня пролетели, как один миг. Мы с Петькой пахали, как кони, пытаясь наверстать упущенное за те дни, что я проболталась между деревней и городом.
Петька, неожиданно, оказался очень умелым помощником: растопить печь, принести воды, дрова, собрать яйца, полить капусту, нарвать травы для кроликов и уток, проследить, чтобы у них всегда была вода… вроде бы мелочи, но оказывается, они занимали так много времени.
Играть Петька успевал тоже. Он очень быстро стал лидером в компании соседских пострелят, и теперь мальчишки и девчонки с воплями носились у нашего двора, играя в новые игры, которым их научил безмирник… о нашем происхождении в деревне стало известно к вечеру следующего, после возвращения из города, дня. Откуда? Великая загадка. Я совершенно точно знаю, что никто из местных в город не ездил.
Перепуганные родители, конечно же, запретили детям подходить к Петьке. Но разве же их остановишь? И к обеду, большая часть деревенских мальчишек и девчонок носилась по улицам, играя в «Двенадцать палочек», «Чижа» и «Жмурки».
Со взрослыми было сложнее. Меня и так не особенно жаловали в деревне, благодаря старостихе, а сейчас стена отчуждения стала практически железной. Кроме Аништы и Ванута никто из взрослых со мной даже не здоровался.
Было немного обидно, но выбирать не приходилось.
За три дня у меня скопилось больше сорока литров молока. Трехдневное молоко уже не подходило для варки сыра, и я переработала его в корот. Сливки, снятые сверху, оказались немного другие, с легкой приятной кислинкой. Нам с Петькой и дедом вкус понравился. И я немного оставила на закваску. Из остального молока сварила сыр.
Возилась целый день, но зато ничего не пропало.
Весь второй день пришлось убить на рыбу. Их в ловушках скопилось так много, что чистили мы ее с дедом вдвоем несколько часов. И печь пришлось загружать аж два раза, выкладывая рыбу более плотно, чем обычно. Сущика получилось больше пяти килограмм.
Остатки рыбы мы засолили. Мелкая соленая рыбешка, высушенная до каменного состояния, вкусна и хранится в сухом месте довольно долго.
Третий день я скребла, мыла и убрала избу и двор… сколько бы я себя не убеждала, что мне плевать на будущих наставников, однако ударить в грязь лицом в их присутствии мне совсем не хотелось. Говорят, встречают по одежке, а первое впечатление – самое сильное. И я приложила все усилия, чтобы оно было хорошим.
Накануне приезда, я подняла всех с петухами. Эльфяк же сказал, что приедет с рассветом. Не хотелось бы, чтобы ученик встретил учителя в постели. Мало ли какой у него пунктик.
Кажется, именно в тот момент сонный Петька, и так-то не горевший деланием учиться, стал ненавидеть наставников еще больше.
– Лола, – окликнула меня Ретта, когда я вышла с молоком из сарайки. Она улыбалась точно так же, как раньше, светло и ясно, и я невольно улыбнулась в ответ. С тез самых пор, когда она сдала меня сборщику налогов, мы больше не общались, – давай мириться?
– Давай, – ответила я, чувствуя как разжимается в сердце какая-то пружина. Оказывается я переживала о разрыве с Реттой гораздо больше, чем сама думала.
– И мы теперь снова подруги? – Я кивнула, а она продолжила, – тогда ты должна за меня порадоваться. Вчера к нам приходили сваты, я выхожу замуж следующей осенью.
– Это замечательно, поздравляю, – обрадовалась я.
– За Яволка! – произнесла она торжествующе… Нет… это не было желание помириться со мной, поняла я. Ретта праздновала не помолвку, а победу.
Мне будто бы воткнули нож прямо в сердце… Я запнулась, хватая ртом воздух, и никак не могла вдохнуть… пальцы больше не могли удерживать ведро, оно упало, и молоко разлилось по земле белой лужей…
– Ты же не думала, безмирница, – презрительно расхохоталась Ретта, – что он выберет тебя?! С такой как ты только на сеновале хорошо поваляться… тебе же не привыкать ноги раздвигать перед каждым. Больше взять-то мужика нечем. Но предупреждаю, дрянь, еще раз подойдешь к нему, я тебе все косы выдеру. Прокляну… не смотри, что я пока маленькая, я много умею… и магии во мне больше, чем в тебе.
Довольная Ретта исчезла за забором. А я осталась стоять. Дышать так и не получалось.
Нет, мне не было больно из-за слов глупой девчонки. И я не хочу даже думать, чьи слова
