за честность. А между нами нет честности, мои чувства ненастоящие, а ты сделал меня лаурией только в благодарность за новость о заговоре. Поэтому количество твоих любовниц, вашество, меня совершенно не беспоко…
– А как живут мужчины и женщины в твоем мире? – вдруг спросил дож, внимательно взглянув на меня. И что-то было в его взгляде такое, что пронзило меня насквозь.
По позвоночнику вниз спустился жар.
– О чем тут рассказывать? – неуверенно бросила я. – Наверняка люди у вас живут так же. Есть мужчина и женщина, они выбирают друг друга один раз и на всю жизнь…
В голове,как назло,мелькнуло воспоминание о повторных браках, об изменах и полигамной любви. Я покраснела, дож приподнял бровь.
– Один раз и на всю жизнь? – переспросил он, и я поняла, что он снова видел часть моих воспоминаний.
Как же это ужасно неудобно!
Я прикусила губу и отвернулась. Но неожиданно Сициан не стал переспрашивать. Вместо этогоон задал совсем другой вопрос:
– Значит, о такой семье ты мечтаешь?
Поднял руку и медленно коснулся кончиками пальцев моей кисти, что сжимала край столешницы. Провел вверх, оставляя горячую дорожку.
– Какая вам разница, о какой семье я мечтаю? Я же просто… – слова застревали в горле. Дож не дал договорить:
– У нас в империи мужчина тоже выбирает себе одну женщину и связывает себя с ней узами брака, но при этом он имеет право заводить столько рий, сколько сможет купить и обеспечить. И с каждой из них он может иметь… – мужчина на миг прервался, его голос стал насыщеннее и глубже, – эротическую связь.
Пальцы дожа тем временем поднялись выше и остановились на моем плече, выводя там медленные жгучие рисунки.
Дышать стало сложно.
– А женщина? – тихо выдохнула я.
– Что женщина?
– Тоже может иметь столько любовников-риев, сколько пожелает?
Дож хмыкнул, его глаза на миг даже удивленно распахнулись.
– Конечно,нет. Только мужчина. Если у благородной женщины появится любовник, она превращается в рию.
У меня от возмущения аж дыхание перехватило.
– Но это же… нельзя так! – ахнула я. – Это нечестно!
Дож снисходительно улыбнулся, склонив голову набок, а затем коснулся пальцами моих волос, рассыпавшихся по плечам.
– Странный цвет, Александра, – просто взял и перевел тему он. – Такой цвет в твоем мире считается нормальным?
От неожиданности я все слова растеряла. Но движения его пальцев, перебирающих мои пряди, были настолько восхитительны и приятны, что, честно говоря, позабыть все на свете было немудрено.
Я едва не начала щуриться от удовольствия, когда он зарылся в моих волосах глубже, чуть сжимая, чуть вытягивая и расслабляя захват.
Каждое прикосновение дожа не было обыкновенным. Рядом с ним моя кожа будто приобретала дополнительную чувствительность, обрастала новыми нервными клетками, которые пели и вибрировали в такт его прикосновениям. Это была какая-то особенная магия, которой невозможно противиться.
– Н-н-нет, – через силу призналась я. Хотелось бы, конечно, быть натуральной блондинкой,да еще и с красивым платиново-лиловым оттенком, но куда уж там? – Такой магии в моем мире не существует. Это особая краска.
Он пропустил несколько прядей сквозь пальцы, и я едва не замурлыкала.
– А хочешь, я сделаю этот цвет твоим навсегда?..
– А это возможно? – невольно подалась я вперед, лишь отстраненно подмечая, насколько близко от меня теперь находится огненный дож.
Предложение казалось каким-то волшебством. Наверняка это и было волшебство, ведь кто же не захотел бы почувствовать на себе частичку настоящей магии? Особенно если она сделает его привлекательнее.
Сициан улыбнулся, и кончики его пальцев прочертили мягкую линию, повторяя овал моего лица. Темно-алый взгляд проследовал тем же путем.
– На самом деле – нет, – вдруг ответили его резкие красивые губы, совершенно сбивая меня с толку и ответом, и своим движением совсем рядом с моим лицом. – Нет такой силы, что могла бы так точечно изменить человеческий облик, иначе к магам, что были бы искусны в подобной волшбе, стояли бы бесконечные очереди из девушек, – мягко улыбнулся он. И его голос постепенно становился все более бархатным, ласкающим.
– Но как же?..
– Однако если ты готова поверить мне, если ты захочешь стать настоящей лаурией, Александра… если ты готовастать моей… я,в свою очередь,смогу пообещать тебе в ответ очень многое. И твои прекрасные волосы – это мелочь по сравнению с тем, что ты сможешь получить…
Я сама не заметила,как начала погружаться в какой-то темный эротический транс. Низкий, чарующий голос уводил меня все глубже и глубже по дороге к этому темному мареву, в котором я терялась, окруженная Красным дожем. Тонкие, невесомые прикосновения его пальцев вдруг смешались с прикосновениями губ сперва к уголкам моего рта, затем по щекам к шее. И это были не просто поцелуи. Любое соприкосновение его кожи с моей вызывало в теле какой-то токсический шок, удар тока, от которого нервы вставали на дыбы, как стадо взбесившихся лошадей. Пульс зашкаливал, и каждая его ласка превращалась в изощренное сексуальное удовольствие даже тогда, когда до самого секса было еще очень далеко.
Если существовала во всей вселенной одержимость одного человека другим, то, вероятно, сейчас я имела дело именно с ней.
– Но… как? – едва сумела выдохнуть я, чувствуя, что дож плавно поменял положение, перетекая в пространстве, словно пламя, которое движется медленно, но неотвратимо. – Зачем?..
Я плохо соображала, что спрашиваю, потому что горячие губы уже опустились к ключице, обводя ее раскаленным, как сама страсть, языком.
– О господи, – выдохнула я, ощущая, как жгучая волна пульсом прибоя раз за разом падает в основание живота.
Я готова была взорваться без какого-то дополнительного воздействия. Это было настоящее сумасшествие.
– Да… – хрипло прошептал дож. – Я хочу тебя, Александра. Хочу, чтобы ты стала по-настоящему моей…
Сознание терялось в происходящем. Я не понимала, что от меня требуется,
