поляне, охотимся за зайцами и белками. Иногда он мне поддается, позволяя запрыгнуть на себя, покусать, пободать. Чувствую это, ведь он быстрее, сильнее, матерее. Но в какой-то момент я чувствую, что игры кончились. Он как-то рычит по-другому, на более низких вибрациях, и подкрадывается ко мне со спины. Сначала я воспринимаю это, как игру, уклоняюсь, нагибаюсь, отбегаю. Но в какой-то момент он кусает меня за загривок и ставит лапы по обеим сторонам от моего туловища, заставляя пригнуться к земле. От этого у меня самой подгибаются лапы, дрожит живот, а сама я похныкиваю. Ощущение тревоги нарастает, и человеческое сознание, наконец, просыпается вновь, указывая на странность и неправильность ситуации.
– У-у-у, – мой жалобный вой.
Нет, Сверр, нет, к этому я не готова. И что странно, он меня будто слышит и понимает. Ничего не предпринимает и не делает лишних движений. Отпускает и зализывает ранку. А когда я оборачиваюсь на него, то вижу только полностью обнаженного Сверра. В человеческом обличье. Осматриваюсь по сторонам и хочу убежать в сторону дома. Он смотрит на меня выразительно так, неужели хочет, чтобы я обернулась человеком прямо сейчас? Качаю головой, порыкивая, но он настойчиво продолжает смотреть на меня.
– Давай, Дана, нам нужно поговорить, – его уговаривающий тон.
Я лишь ложусь на пузо и прикрываю лапами морду. Если я не вижу врага, то и меня не видно. Вот только по округе разносится лишь его довольный смех, а затем странный рык, от которого по всему телу моему проходят волны. С ужасом понимаю, что это зов волка, приказ вожака. Не проходит и минуты, как я уже полностью в костюме Евы стою перед Сверром, прикрывая руками стратегические местами.
– Ненавижу тебя, – бурчу, а сама стыдливо отвожу глаза.
– Я тебя тоже люблю, – шепчет и вдруг берет и подходит ко мне.
Мамочка… Неужели он собирается… А что он, действительно, собирается сделать?!
– Что ты делаешь? – хриплю, сглатывая вязкую слюну.
Сверр улыбается как-то уж слишком обольстительно. Или это у меня гормоны шалят? И почему в желудке вдруг так резко пусто стало? Белобрысый молчит, лишь наклоняется ниже, нависая своим громадным телом, не прикрытым ни единым кусочком ткани. Я же благодарю маму, что запретила мне когда-то отрезать волосы, теперь они хоть что-то у меня спереди закрывают от его наглого взора.
– Мама права, я тебе тоже запрещаю, – говорит он, а затем что-то достает из-за моей спины.
– Ч-что? – в шоке спрашиваю, совсем не понимаю сути разговора.
– Я захватил из дома твой халат, – протягивает мне мою вещь, и я, опомнившись, тут же хватаю свое махровое розовое спасение.
Натягиваю на себя, оборачиваюсь и вижу, что сзади меня было дерево, на суке которого висел все это время пакет. Снова смотрю на Сверра, он тоже уже одет.
– Это что, Валира? – принюхиваюсь, чувствуя запах брата на синем халате, который идеально сел на белобрысом.
– Одолжил ненадолго, – улыбается парень, а затем подходит ко мне ближе, заставив отступить, пока я не уткнулась спиной о твердый ствол дерева.
Наши взоры скрещиваются, мы неотрывно смотрим друг другу глаза в глаза, будто изучая заново.
– Так что ты там запрещаешь мне? – спрашиваю, тщательно прокашлявшись, отвожу взгляд от стыда.
– Стричься, – проходится по мне сверху вниз и обратно, вгоняя тем самым в краску. – Мне нравятся твои длинные рыжие шелковистые волосы.
Наклоняется и нюхает макушку, сбивая с толку.
– Помнится, я была для тебя рыжей конопатой ведьмой, – язвлю, припоминая его издевательства.
Обида вдруг неожиданно снова поднимает голову. Возникает невольная мысль. А ведь и правда, я как вернулась домой, еще ни разу не выходила и не встречалась со стаей, старалась не попадаться им на глаза. Этот подспудный страх их нежелательного внимания, к сожалению, так и не ушел.
– Они тебя обижают? – подается тут же вперед Сверр, гневно сверкая глазами.
– Кто? – от страха вжимаюсь в кору дерева плотнее.
Отчего-то пульс ускоряется сильнее.
– Клан! – рычит мне практически в губы парень, опускает глаза на них и залипает.
Кладу руки на его мощную грудь и пытаюсь оттолкнуть, но куда мне – слабой, против его волчьей силы. Он не сдвигается даже на миллиметр, только губы его изгибаются в форме лука от усмешки, четко читаемой на лице.
– Как ты… – в шоке застываю, когда понимаю, что вслух ничего не произносила.
Что вообще происходит?! Выражение лица Сверра меняется – от довольного к недоуменному.
– Разве твои родители не говорят мысленно между собой? – наклоняет голову набок, казалось, изучая мою реакцию и поведение от собственного вопроса.
– Я не знаю, – хмурюсь, вспоминая все свое детство.
Как-то никогда не задумывалась об этом. Нет, было нечто странное в том, как они переглядывались, но вопросов я не задавала, да и всю жизнь была погружена в себя и свои проблемы. А подобную связь с Валиром списывала на то, что мы с ним родились в один день.
– Брат слышит твои мысли? – улыбается вдруг снова повеселевший Сверр. – Думаю, следующие дни будут для него испытанием, Да-а-ана.
Тянет мое имя слишком ласково и эпатажно. Аж мурашки растекаются по телу. Но я лишь поджимаю губы и делаю еще одну попытку освободиться из мужского захвата. Вот только белобрысый как зажал меня между собой и деревом, так и продолжает удерживать по бокам от меня свои мускулистые руки. Нет-нет, Данута, не смей думать, как они тебя привлекают.
– Я тебе нравлюсь, это радует, – наклоняется и шепчет мне на ухо.
– Хватит копаться в моей голове! – восклицаю возмущенным тоном, поднимая на него свои горящие свирепостью, как я надеюсь, глаза. – Да и вообще, с чего вдруг такие перемены? То ты холоден и пропадаешь на целый месяц, то вдруг заявляешься как ни в чем не бывало и ластишься, словно кот!
– Как вкусно, угумс, продолжай, милая… – он будто не слышит меня, ведет носом по моей щеке, спускаясь к шее, вдыхает запахи, словно…
– К тебе вернулся нюх?! – пораженно застываю от собственной невероятной догадки. – Но как?!
