что-то вроде темно-зеленой, почти черной татуировки, которая опутывала всё запястье мистическим узором.
— Это венчальная руна, — пояснил Маркус, заметив мой немой вопрос во взгляде.
— В смысле?..
— В первую нашу встречу мы с тобой не завершили венчальный ритуал, — с улыбкой произнес Маркус. — В нашем мире для официального завершения ритуала жениху с невестой необходимо обменяться хотя бы каплей крови, тогда на руках вспыхивают венчальные руны, которые официально подтверждают союз и многократно усиливают магическую связь между супругами, если таковая имеется. Пуля, которую направил в меня Вайлинар, была сделана из твоей крови, и она не причинила мне вреда и полностью растворилась во мне. По сути... Мы обменялись кровью. Таким вот чудным образом.
Он взял мою левую ладонь своей правой рукой — на которой тоже сияла такая же татуировка.
— Это самое странное венчание, о котором я когда-либо слышала, — пробормотала себе под нос, не в силах оторвать глаз от красивых татуировок, переливающихся всеми цветами зеленого.
Маркус понимающе хмыкнул и негромко произнес:
— Ну что, Кэти? Может, ты все-таки согласишься стать моей женой? И, если ты все еще сомневаешься во мне, то знай: если бы я не был в тебя влюблен, даже наша истинная связь меня бы не вытащила с того света.
Я шмыгнула носом, открыла рот, чтобы ответить, и... начала заваливаться на бок.
Кажется, в этот момент силы меня окончательно покинули, и организм решил уйти в спасительное небытие. Но я не ударилась больно о землю, а почувствовала, как меня подхватывают на руки и несут... куда-то. Надеюсь, туда, где тепло и сухо. И где рядом будет мой Маркус. Мой, да!
Его насмешливый голос донесся до меня как будто издалека:
— Знаешь, Кэти... у тебя прямо-таки изумительный талант меня эффектно обламывать.
— Если родится мальчик, я назову его Маркусом, в честь нашего глубокоуважаемого храэна, — чирикала мне под ухо глубоко беременная Дина. — А если девочка, то Кэтариной, в вашу честь.
— Кэтариной? — переспросила я.
— Ну да. Вы уж простите, но ваше полное имя какое-то некрасивое, что ещё за “просто Катя”, — честно выпалила служанка. — А вот Кэтарина — очень даже красивое, загадочное такое. Я бы очень обрадовалась, если бы у меня была дочь. Эх, жаль, что никак не узнаешь наверняка. Хотя я ходила к гадалке одной, она сказала, что скорее всего мальчик. Но может быть и девочка.
Ну да, тут или-или, третьего не дано. Гадалка не обманула. Думаю, не стоит ошарашивать Дину известием о том, что в моем мире есть чудесный аппарат, который может подсмотреть пол ребенка ещё до рождения.
Она и так сейчас слишком восприимчивая к любой мелочи, а от такой новости вообще слетит с катушек.
Мы сидели с ней на берегу спокойной реки и дышали свежим воздухом. Ветер щекотал кожу, солнце грело макушки. Мы выбрались сюда просто так. Без конкретной цели. В последнее время я просто любила проводить время у воды, и Маркус даже подумывал перенести свою резиденцию куда-нибудь ближе к реке.
Дина совсем недавно вышла замуж за своего конюха. Судя по размеру её пуза (на втором месяце живот обычно не идет впереди девушки), свадьба получилась такой скорой не только из-за большой любви, но и из-за непредвиденных обстоятельств.
Впрочем, я не осуждала. Наоборот, очень хорошо, что конюх наконец-то раздуплился и соизволил взять Дину в жены. А то ходила полгода как неприкаянная, по сеновалам мыкалась. Я уже сама хотела высказать её жениху всё, что думаю об их союзе — но тут появилось внезапное для всех нас пузо, и молодые сыграли скромную свадебку.
Мы же с Маркусом поженились год назад. Торжество было пышным, в полном соответствии со всеми замудренными традициями. Сотни гостей, непонятные поздравления. Признаюсь, в тот день я меньше всего думала о том, как сильно влюблена — и больше всего о том, как бы не забыть какую-то очередную церемониальную речь. А то назовешь кого-нибудь из гостей неполным именем — и он тебе кровную вражду объявит от обиды.
Мне запомнилась только первая брачная ночь. Совсем другие клятвы, честные, искренние, полные взаимной любви и нежности. Шепот друг другу на ухо. Ласковые касания. Глубокие поцелуи.В тот момент я была окончательно опьянена своим супругом и понимала, что сделала единственный правильный выбор, оставшись в этом мире. С ним. Вместе. Рука об руку.
Весь год я привыкала к новому статусу. Не просто храэны, но ещё и госпожи гидры. Разумеется, скрыть мою магию не получилось бы при всем желании. Тем более, что зачастую она прорывалась наружу без моего хотения. Стоило мне проявить сильные эмоции, причем любые, как текучая вода рядом со мной начинала бунтовать.
Моя магия росла. После обручения с Маркусом — особенно. Я пыталась её контролировать, но получалось далеко не всегда. И однажды фонтан в саду взлетел ввысь осколками просто из-за того, что я очень обрадовалась тому, что Маркус вернулся из поездки на день раньше, чем обещал.Поток воды был такой мощный, что его видели с других улиц, а мой храэн долго ещё припоминал мне то, как “сильно рада ты меня видеть”.
В общем, такое не утаишь. Пришлось открыться.
Хорошо, что у меня был Маркус. Мой Маркус. Заботливый. Понимающий. Направляющий. Умеющий объяснить. Он занимался со мной днями и ночами, чтобы магия поддавалась контролю. Потому что разносить всё налево и направо — это, конечно, хорошо, но слишком затратно. Однажды можно и иссякнуть.
Повезло, что Маркус был рядом.
— Чувствуй, как природная энергия течет в тебе, — шептал он, направляя мои руки своими ладонями. — Перекатывай её между пальцами. Ощущаешь вибрации?
В тот миг он стоял так близко ко мне, и его дыхание так обжигало мою шею, что вибрации я чувствовала. Но совсем не те, о которых говорила Маркус. Меня всю качало от близости к нему. От его невероятного запаха. От бархатистого голоса.
От того, что я всецело принадлежала ему, а он — мне.
…Сейчас я холодила босые ноги в речной воде и наслаждалась тишиной. Дина, конечно, что-то щебетала на фоне, но её голос убаюкивал. Мне было хорошо.
Почти хорошо.
Кое-что всё же портило моё настроение, и сегодня это “что-то” опять проклюнулось наружу грустными мыслями.
Прошел целый год, а у меня так и не получилось забеременеть.
Маркус лишь отмахивался на мои опасения, говорил, что всему свое время. Но
