— Необычная девушка эта Джуди Козловски, — сказала я, задумчиво на нее глядя. — В хорошем смысле необычная.
— Да, хорошая, — с готовностью подтвердил Дейри.
Двигатели аэробуса заворчали громче, и он мягко оторвался от площадки. Пассажиры пристегнули себя и свой багаж — багажное отделение в этой модели аэробуса не предусматривалось — и стали ждать, когда махина поднимется выше. Я смотрела на модули станции, пока те не стали мелкими-мелкими, а потом и вовсе не затерялись в зеленом царстве джунглей.
Аэробус набрал высоту и скорость.
Смотреть в окна стало неинтересно — сплошная смазанная зелень внизу — и я стала устраиваться на сиденье поудобнее. Дейригану тоже было неинтересно смотреть в окна; с некоторых пор ему было интересно смотреть только на меня. Взяв меня за руку, он поцеловал ее и произнес:
— Всегда буду помнить эту планету. Гебума подарила мне тебя.
— А мне — тебя, — ответила я, улыбаясь. И, пока было уместно, добавила: — Дейри, обещай, что будешь мне опорой. Обещай, что всегда будешь меня беречь и защищать.
— Обязательно, — заверил центаврианин, и мое сердце екнуло.
«Обязательно»… Так бы сказал другой человек, орионец с раскосыми голубыми глазами. Интересно, где он сейчас? Куда его судьба закинула? Дейри снова поцеловал мою руку, я улыбнулась ему, выкинув из головы мысли об Арве.
У меня своя судьба, о ней и стоит думать.
Глава 21
Стоило оказаться снова дома, на Ланмаре, и все, что произошло на станции, стало казаться сном или эпизодом приключенческого фильма. Знакомые цвета, ароматы и звуки, безопасные и понятные, успокоили мою нервную систему куда эффективнее, чем успокоили бы самые лучшие препараты.
В космопорту меня встретил отец, что было странно: он редко уделял мне время. Дейри уже ушел; мы решили оставить знакомство с родственниками на потом, и сделать все по правилам. И я уже жалела об этом… В присутствии отца я всегда чувствовала себя хуже, чем являюсь на самом деле: слабой, неуклюжей, неуверенной… Обычный поцелуй руки — поцелуй, коим дети одаривают родителей — получился у меня принужденным. Прикасаться к отцу, это почти то же самое, что прикасаться к бесстрастной статуе.
Подняв голову, я взглянула в его лицо.
Хакан Унсури — первая кровь. Изысканная тьма в глазах, безупречные линии лица, губ. Во всем остальном он так же идеален: рост, фигура, стать. Он молод по меркам нашей расы и еще фертилен. Правда, жениться и тем более заводить детей ему никогда не разрешит Глава Рода. Одна ошибка — я — лишила его возможности сделать это.
— Блага, отец, — поприветствовала я его.
Он чуть кивнул, таким образом показывая, насколько «рад» меня видеть.
— Ты обрезала волосы.
Это был не вопрос, а укор.
— Да, — сказала я и небрежно провела рукой по коротким прядям, которые по совету Локена немножко лохматила. Так прическа действительно смотрелась лучше. — Вам не нравится?
Отец дернул уголком губ; в его исполнении это приравнивалось к открытому выражению недовольства.
— Пойдем. Ты устала, — произнес он и направился к выходу из общего зала космопорта. Я помедлила, прежде чем пойти за ним, и машинально отметила, с каким интересом смотрит на отца одна гражданка в форме. Отец неизменно привлекал женское внимание, где бы ни появлялся, и я никогда не понимала, почему. В нем нет ни огня, ни обаяния, одна только идеальная оболочка. Но кому-то этого достаточно для восхищения.
Мы прошли к платной аэро-площадке, где нас ожидал в аэрокаре водитель-пилот. Хакан тоже имел лицензию пилота-водителя, но предпочитал пользоваться услугами наемного работника, потому как не к лицу родовитому центаврианину самому водить кар.
Отец закинул мою сумку на мягкие сиденья в салоне и выжидательно на меня посмотрел: что стоишь? Подавив вздох сожаления (я вовсе не была рада тому, что меня встречает отец), я заняла место в аэрокаре. Пристегнувшись, я сложила руки на груди и стала смотреть в окно.
Хакан сел напротив и тоже пристегнулся.
Мы не пробыли вместе и пятнадцати минут, а я уже сильно тяготилась.
К взлету аэрокар готовился бесшумно, и поднялся мягко и плавно. Не было ни дребезжания двигателей, ни ворчания готовящихся к полету систем. Дождавшись необходимого сигнала на экране-сигнализаторе, водитель-пилот поднял аэрокар выше и повел к платной скоростной аэро-трассе.
Я ощущала, как скользит по моему лицу, волосам, плечам взгляд отца.
— Что-то произошло на Гебуме? — спросил он.
Поражаюсь этой его способности уличать меня в неудачах. У него имплант, реагирующий на мои провалы и неприятности? Или это просто обостренное отцовское восприятие?
— Да, кое-что произошло, — медленно проговорила я, обращая взгляд на отца.
— Это видно. Что случилось?
Я помолчала. Интересно, что будет, если я скажу правду?
«Что случилось? Ничего такого. Меня использовали в своих целях доморощенные заговорщики, я чуть не умерла от отравления в джунглях, а один высокородный капитан применил ко мне психическое и физическое насилие».
— Станция «Найрив» оказалась настоящей дырой с ужасными условиями проживания. К тому же, она сплошь заполнена младшими. Я ожидала другого.
— Это все, что ты расскажешь?
Что-то в тоне отца изменилось. Да и смотрел он на меня очень внимательно, словно опасался упустить хотя бы тень моих эмоций.
— Нет, это не все. Я мучилась от тоски на этой станции, не знала, чем занять свободное время, и была вынуждена работать под началом наглого невоспитанного ученого-лирианца. А еще…
— Не играй со мной, Кэя, — оборвал он меня. — Мы оба знаем, какого ответа я жду.
— Дейриган Каркано хочет жениться на мне.
Хакан откинулся на спинку сиденья и задал по-настоящему волнующий его вопрос:
— Данные его карты соответствуют реальности?
— Более чем. Он идеальный центаврианин.
— Уверена, что он сделает официальное предложение?
Я усмехнулась. Хакан и не попытался замаскировать скепсис в голосе. Ему можно было вовсе не заморачиваться этикой и спросить прямо: «Ты уверена, что такой, как Каркано, может клюнуть на такую, как ты?»
— На семьдесят процентов уверена, что сделает, и в ближайшее время.
— Не самое надежное процентное соотношение, — произнес отец. — Есть соотношения получше.
— Что вы имеете в виду?
— Только то, что твою генетическую карту запросили еще два ланмарских Рода. Глава Рода желает видеть тебя, Кэя. Нужно решить вопрос с твоим замужеством до конца сезона. Ты либо переходишь в другой Род, либо остаешься в нашем. Надеюсь, ты осознаешь, что оба эти варианта сулят изменение привычного тебе уклада жизни?
— Да, осознаю.
— Если бы осознавала, то вела бы себя иначе, — возразил он. — Твои соперницы на рынке невест безупречны. Ты — нет. Что увидят представители других Родов? Они увидят загорелую, растрепанную, нервную девушку… Они увидят, что ты не соответствуешь тому своему виду, который представлен в карте, и откажутся от тебя. А что увидит Глава Рода Унсури? Или, точнее сказать, чего он не увидит? Он не увидит потенциала, Кэя. Он не увидит уверенности. Он ничего не увидит. Тебя сошлют подальше от Ланмара. Ты этого хочешь?
Я отвернулась от отца, потому как ничего нового он мне не сообщил, и ничего нового в его лице не было. Все то же напряжение, все те же требования, что и всегда… Если бы он действительно за меня переживал, я бы вела себя иначе. Но Хакан переживал всегда только за себя одного. Я — его ошибка, его проклятье, его наказание. Если он сможет всучить меня другому Роду, то я перестану его тяготить, и он сможет вздохнуть спокойнее. А вот моя ссылка и подтвержденный статус «второй крови» продолжат портить ему жизнь.
— Кэя, ты понимаешь, о чем я говорю? — сухо спросил он.
— Да, понимаю. Извините, если была неучтива. Я устала после полета. Постараюсь не подвести Род.
— Одного старания мало, — отрезал Хакан, окончательно испортив мне настроение.
