- Раймунд Блокула, граф Монсегюр, к вам пожаловал сам король! – не выдержав такого безразличия к своей особе визгливо вскричал Рихемир.
- Где? – спросил Раймунд, незряче уставившись на вошедшего.
Рихемир оторопел:
- Что значит: где? – Он подумал, что граф, должно быть, ослеп, находясь в постоянной темноте.
Однако он ошибся.
- Где здесь король? – Раймунд презрительно хмыкнул. – Я вижу перед собой лишь ничтожного шута, который напялил корону на свою пустую голову!
Рихемир едва не задохнулся от гнева. Но взял себя в руки и назидательно заметил:
- Недостойно отпрыску благородного семейства говорить так с королём! Не подобает мыши выпячиваться перед львом.
- Я хотел только сказать, ваше так называемое величество, что на моей голове корона Аремора держалась бы крепче, - с тем же высокомерным видом заявил граф.
- Постойте, - развивал свою мысль Рихемир, - я хочу, чтобы вы меня поняли до конца. Мышь – это вы, Раймунд, а я – правитель Аремора, король Рихемир. С вас может статься, что вы всё перетолкуете по-своему. Вот, уже примеряете на себя мою корону! Вы, я знаю, заносчивы, как и ваша сестра. Мне говорили, что Розмунда по-прежнему считает себя королевой Аремора. Ха-ха! Возмутительное и крайне опасное заблуждение!.. Но послушайте, мессир граф, разве вы не желаете использовать моё появление здесь себе во благо? Вы даже не желаете просить меня о помиловании? А ведь я за тем и пришёл, чтобы дать вам возможность высказать свою просьбу. Я – король, я могу казнить вас, но могу и помиловать. Просите же меня о помиловании, граф, умоляйте меня, целуйте носки моих сапог! Вы ещё можете спасти себе жизнь, дорогую и бесценную!
- Мне? Мне, графу Монсегюр, сыну Гослана Монсегюра, целовать сапоги жалкому выкормышу?! – в ярости вскричал Раймунд, резко поднимаясь на ноги. – Да я тебя придушу своими собственными руками!
- Стража! – заорал Рихемир, бросаясь прочь из темницы.
Раймунда Блокулу, графа Монсегюр казнили в тот же день. Он был публично обвинён в измене королю и повешен на крепостной стене на самом видном месте.
Рихемир довольно потирал ладони, избавившись от опасного соперника. Но ему и в голову не приходило, что этой казнью он мог укрепить мощь своих врагов.
Когда Розмунда, во главе мятежных сеньоров подъехав к крепости, увидела тело повешенного брата, она тотчас решила заключить союз с Эберином против короля.
Осада крепости фризами уже началась. Они почти протаранили одни из боковых ворот крепостной стены, когда воины Бладаста и Розмунды обрушились на рыцарей Рихемира с другой стороны. Хотя Эберин предвидел появление войск союзников, этот решительный натиск оказался для него неожиданным. Неожиданным он был и для рыцарей короля. Их охватили смятение и паника. Теперь им приходилось отбиваться сразу с двух сторон.
Как только ворота рухнули, отряд Эберина с грохотом устремился к Дворцовой площади. Но на пути у фризов неожиданно возникло препятствие. На площади, перед королевским дворцом, ходило взад и вперёд множество людей. Эберин был удивлён, увидев пьяную толпу, которая вдруг ринулась на мечи и боевые топоры фризов.
Пока Эберин громовым голосом увещевал народ угомониться и разойтись, Бладаст со своими рыцарями направился прямо ко дворцу, охраняемому последними приверженцами Рихемира.
Рыцари союзников прорвались во внутренний двор и проникли даже в покои дворца. Их цель была – схватить короля, чтобы графиня Монсегюр могла казнить его по собственному усмотрению. За смерть брата Розмунда желала отомстить Рихемиру самым жестоким и мучительным способом, который только могло изобрести её воображение.
Тем временем Рихемир, не успев сбежать из дворца, прятался в усыпальнице ареморских правителей. Задыхаясь в спёртом воздухе подземелья, он с ужасом прислушивался к тому, как по дворцовым покоям и лестницам с факелами в руках рыщут в поисках короля его враги.
Он помнил, что из усыпальницы подземным ходом можно было выйти за пределы крепостных стен; о существовании этого потайного хода знали лишь члены королевской семьи и их самые близкие, доверенные люди. Отверстие подземного хода закрывала каменная плита – она была третьей по счёту от надгробия короля Сиагрия.
Рихемир лихорадочно шарил по стене рукой, снова и снова ощупывая шероховатые плиты. Вот она, третья плита!.. Но что такое? Плита никак не поддавалась, хотя Рихемир напрягал все свои силы, пытаясь сдвинуть её. От усердия он даже высунул язык и пыхтел, как кузничные меха.
- Пр-р-роклятие! – прорычал Рихемир от злости; пот ручьями лил по его лицу и спине. – Почему, почему ты не открываешься?!
Потом он подумал, что плиту, очевидно, заклинило, что-то мешало ей повернуться. И тут его взгляд упал на высеченный в камне лик с другой стороны плиты. В мерцающем свете лампады Рихемир вгляделся в барельеф, и вдруг у него померкло в глазах. На мгновение он оцепенел, точно сам превратился в камень, и только сквозь зубы проскользнуло, как змея, ненавистное имя:
- Фредебод!
Внезапно Рихемира осенило: ну, конечно же, это Фредебод держит камень, не позволяет отвалить его!
- Что, дядюшка? – с нервным смешком вскричал король, и его лицо страшно исказилось от злости. – Хочешь померяться со мной силами?! Показать мне, кто из нас крепче, кто достойнее называться преемником легендарного Клодина?
В бешеном исступлении Рихемир всем телом бросился на соседнюю плиту и вцепился в её края, ломая ногти, срывая кожу с кончиков пальцев. Как раненный зверь, загнанный в ловушку, он выл от страха, сознания собственной беспомощности и бесконечного унижения.
Неожиданно до него донеслись какие-то звуки. Рихемир сразу затих и прислушался. Приглушённые шаги всё приближались. Кто-то обнаружил его укрытие? Кто-то узнал о потайном ходе?..
У Рихемира остановилось дыхание, от ужаса волосы у него встали дыбом. Ему почудилось, что в полумраке возникла фигура короля Фредебода и таинственный голос вопросил его:
- Готовы ли вы, мессир, предстать перед судом? Готовы ли понести справедливое наказание за обман, предательство и гибель тысяч людей?
Рихемир закрыл лицо руками и, протяжно застонав, пошатнулся.
Он узнал человека, которого поначалу принял за призрак Фредебода. Это был бывший королевский маршал, непобедимый маршал Эберин Ормуа. А за спиной у маршала стоял, смиренно вложив руки в широкие рукава, как это обычно делали священники, канцлер Вескард.
Глава 36
Золотая осень щедро расцветила ареморские долины и холмы; дороги были устланы жёлтыми, изумрудными и багровыми коврами опавшей листвы. Воздух был насыщен запахами лука, чеснока, мяты, яблок, груш, винограда и скошенной травы. По утрам пастухи выгоняли на пастбища стада коров, коз, овец; крестьяне везли собранный урожай в города на продажу; мельники мололи зерно, торговались с хлебопёками за цены на муку; жёлтая сливочная пена поднималась в больших деревянных кадках маслобоен; свежим творогом пахло в сыроварнях, где звучали весёлые голоса румяных молочниц.
Казалось, Аремор живёт своей обычной жизнью, но это только казалось. Прислушавшись к людским толкам, бегущим по всей стране от селения к селению, можно было услышать, что народ с нетерпением ждёт, когда, наконец, появится страстно ожидаемая молодая правительница, дочь любимого короля Фредебода. Появится, чтобы прогнать безумного деспота, отнять у него трон и вернуть ареморскому народу его былое благоденствие и мир.
А во дворце в это время непрерывно совещались высшие сановники государства во главе с канцлером Вескардом; к вассалам и от вассалов, от феода к феоду скакали гонцы Королевского Совета. По Дворцовой площади тяжёлым шагом проходили отряды лучников и копьеносцев, с грохотом въезжали во двор и выезжали за ворота рыцари.
Наконец наступил день суда. Заскрипела тяжёлая дверь темницы, и Рихемира, со связанными за спиной руками, повели по подземным переходам, освещённым пламенем факелов. На пороге он остановился, полуослеплённый резким переходом от царившей в его келье мглы к яркому солнечному свету. Но один из стражников в нетерпении толкнул Рихемира вперёд, напирая на его плечо железной рукой.
