Максим склонялся к такому же выводу.
И, вроде бы, стоит позабыть о мачехе, но не даёт что-то, внутренний голос заставляет вернуться к ее личности и раз за разом снова примерять на нее личину виновного. Пусть это станет тратой драгоценного времени, но я попросила Скифа пробить информацию о том, где она может проходить лечение.
Ожидания — такая вещь, которая легко вводит в заблуждение. Чего я ожидала, когда услышала, что женщина не здорова, та, у кого есть семья и деньги? Что она просто заболела, что расслабляется на каком-нибудь курорте, что, на крайний случай, это нечто серьезное. Оказалось, что ее случай и впрямь не совсем обычный, Максу пришлось подключить серьезных людей, имеющих возможность узнать, что жена известного военного находится в одной из психиатрических клиник инкогнито. На наше счастье, Леонид не стал лишать свою дочь возможности видеться с матерью, и потому определил супругу в одну из частных клиник Москвы. Если бы это оказалось заграничное заведение, то моё желание не удалось бы реализовать.
Я бы сравнила бы небольшую больницу с одной из самых засекреченных военных баз — не прорваться. Серьёзно, не помогали ни наши корочки специального отдела, ни люди, которым сложно отказать — нам просто не разрешали посещение пациентки. Тогда и пригодилось желание Светланы наладить родственные связи. Мне пришлось приложить усилия, чтобы Скиф набрал номер сестры, его буквально выводила из равновесия необходимость наступить себе на горло, даже не будучи уверенным, что это даст свои плоды. Девушка тоже оказалась не в восторге от причины, побудившей нас пригласить ее на встречу.
— Вы хотите увидеться с моей матерью? — стоило заговорить о цели, по которой новый разговор с братом произошел так скоро, как она замкнулась, растеряв своё приподнятое настроение.
По обоюдному согласию было решено увидеться на нейтральной территории — в кафе. В памяти ещё свежо наше посещение ее квартиры, а к себе Максим ни за что не пригласил бы девушку, потому как отношение к ней остается прежним.
— Да, Света, именно это нам и необходимо. Не хотелось просить тебя о такой услуге, но твой отец постарался сделать всё возможное, чтобы оградить Анну Викторовну от нежелательных гостей, — инициативу в разговоре пришлось брать в свои руки, из-за того, что ее сводный брат сидел и угрюмо сверлил глазами нас обеих.
— Выходит, вы уже знаете, что с ней, — уголки губ печально опустились, а взгляд упёрся в стол. — Зачем вам это? С ней тяжело даже тем, кто знает и любит ее. А из-за чужих маме может стать только хуже.
— Если честно, нам очень нужно с ней увидеться, ведь твоя мама может знать важную для нас информацию. Важную для Максима, — внесла корректировку.
Взгляд девушки быстро метнулся на брата, чтобы после снова вернуться к созерцанию деревянной поверхности. Это дало мне надежду, что удастся добиться своего.
— Мы в курсе, где лечится Анна Викторовна, но какой диагноз ей поставили — врачебная тайна, которая хранится очень тщательно. Не подозревала, что обычный разговор может ей навредить, — осторожно продолжила беседу, боясь, что девушка совсем закроется.
— Мама, — тяжело сглотнув, — она словно живёт в другом мире, — глаза оставались сухими, но в голосе я слышала слёзы. — Иногда бывают хорошие дни, когда она узнаёт меня, мы даже можем поговорить с ней, как раньше, и, кажется, что на этот раз так и останется, но, проходит день, и она снова превращается в другого человека.
— У нее расщепление личности? — переглянувшись с Максом, который, наконец, выказал хоть что-то, кроме раздражения, озвучила предположение.
— Сначала она просто говорила, что на неё кто-то пристально смотрит, спустя какое-то время, мама начала видеть женщину, хотя, когда мы были рядом, то понимали, что она это придумала. Галлюцинации переросли в нечто большее: однажды, придя домой, я нашла её в ванной в ледяной воде, она, ничего не замечая, смотрела в одну точку и монотонно говорила: «Это не я, это он, это не я, это он, уходи, уходи». Это было ужасно, — кажется, сейчас она впервые решила рассказать про тот день хоть кому-то. — Это и сейчас страшно, но уже привычно, а тогда, когда я безуспешно пыталась привести её в чувство, думала, что это невыносимо. Видеть свою мать такой…
Наверное, какая-то часть меня успела зачерстветь за время работы в органах — наряду с жалостью к этой бедной девушке, я думала о том, что эта болезнь может как сыграть в нашу пользу, так и провалить всё. Нам нужно с ней встретиться, чтобы узнать верный ответ.
— Света, я не хочу навредить твоей маме, понимаешь? — взяла ее холодную ладонь, которая лежала на столе. — И Максим, хотя, не станем скрывать, тёплых чувств к Анне Викторовне у него нет, — хорошо, что Скиф сдерживал себя и никак не показал, насколько мягкую формулировку я сейчас использовала. — Если у нас был бы другой свидетель, который мог пролить свет на события одиннадцатилетней давности — мы бы не посмели просить тебя о таком, но ваш отец совершенно не хочет помочь.
Я намеренно связывала Макса и Свету, чтобы у нее прибавилось уверенности в том, что пойти нам навстречу будет правильным решением. Мне не нравилось использовать подобные методы, потому что они кажутся не совсем правильными, но особого выбора нет.
— Одиннадцать лет назад убили мою мать, очень жестоко, — тихий голос мужчины подхватил грозящую оборваться нить разговора. — Я все эти годы набирался сил, чтобы найти того, кто это сделал. Не стану скрывать, что после некоторых событий, были мысли о том, что здесь может быть замешана вторая жена моего отца, но сейчас мы думаем иначе, — он решил выбрать политику честности, которая, кажется, работала. — Если твоя мать сможет что-то рассказать — это очень сильно поможет. Вера сказала правду: новая госпожа Скиф мне совершенно не нравится, более того, если бы не расследование, то ты бы и не узнала о моем существовании. Но отомстить или причинить боль я не хочу.
— Я не знала, — девушку окончательно выбила из колеи откровенность сводного брата.
— Не сомневался, — усмехнулся он, — учитывая то, что тебе не было известно о первой семье нашего общего отца, это не удивительно. К тому времени, как ты подросла, тот случай стёрся из людской памяти, заменяясь чем-то новым, а те, кто и дальше оставался рядом с вашей семьей, предпочли никогда не поднимать тему моей матери.
— Вы, правда, думаете, что мама что-то может знать? — все, пусть она ещё не сказала этого вслух, но уже согласилась.
— Предполагаем, точной уверенности нет и не может
