Единственный выбор, который мне остаётся, – это Тайбери. Что я буду делать завтра? Оставлю его руку в своей – или отдёрну руку?
…Я почти решила. Но это ноющее, неправильное «почти» оставалось, отзываясь пропущенными ударами сердца и пустотой в груди.
Я обвела взглядом спальню. Цветущие кактусы вдруг показались мне встревоженными, и я слабо улыбнулась. Сегодня, возможно, моя последняя ночь в доме Тайбери… и как бы я ни любила свою колючую и кусачую флору, к повелителю меня тянет больше.
– Я принесу вам что-нибудь, – пообещала я. – Шоколад будете?
Кактусы неодобрительно зашуршали. Ничего себе они разбаловались!
Кстати, а действительно, зачем ограничиваться шоколадом? Последний вечер моего годового контракта… почему бы не порадовать их, себя и Тайбери чем-нибудь особенным?
Решено! Я вскочила с кровати. Испеку печенье!
Стараясь не думать, каким моё первое в жизни печенье будет на вкус, я твёрдым шагом подошла к гардеробу и прищурилась, выбирая свой первый в жизни кулинарный наряд. Хм, а нужно ли мне что-нибудь, кроме фартука?
Ладно, там видно будет.
Я решила ограничиться классикой. Неимоверно короткая чёрная юбка, просторная белая рубашка, завязанная узлом под грудью, декоративный чёрный фартук и отдельный писк моды…
– Да, – торжествующе произнесла я, оглядывая розовые тапочки с помпонами. – Идеальная соблазнительница.
…А шпильки пусть Тайбери сам носит. Впрочем, у меня в гардеробе, к счастью, их и не было.
Я бросила долгий взгляд на чёрные с алым туфли, которые я носила на той памятной вечеринке. Платье, изувеченное осколками кристаллов, исчезло, но туфли лежали молчаливым напоминанием. И символом победы: я выжила. Я справилась. Пусть даже я потеряла кристалл, но сама Деанара Кассадьеро, шейра она или нет, никуда не делась.
И сейчас самым решительным образом отправится печь печенье!
*
Я задумчиво оглядела аппетитно пахнущее содержимое подноса. Осторожно дунула на первый ряд печенья умеренно тёплым ветерком из своего резерва, остужая их. И взяла двумя пальцами первое. Откусила кусочек и закрыла глаза.
Кажется, сахару можно было сыпануть и побольше. Впрочем, какая разница? Вкусно же! И хрустит, и рассыпается на языке, и тает во рту, и призывнейше пахнет корицей и сливочным маслом! И домом.
Я отправила в рот оставшуюся часть печенья и с упоением им захрустела. Так, главное – вовремя остановиться!
Но ведь ещё парочку хрустящих и свежих печенек я вполне могу съесть, правда? И ещё парочку. А там уже и первый ряд можно будет прикончить… и невзначай перейти ко второму.
– Хм, как интересно пахнет, – раздался голос за спиной. – Это всё мне?
– Немножко нужно будет оставить кактусам, – рассеянно произнесла я. – И я тоже собираюсь подкрепиться. А так-то да, повелитель. Как минимум полторы штуки твои.
– Щедрая у меня шейра.
– А ты как думал, повелитель!
Я обернулась. И встретилась с весьма заинтересованным взглядом Тайбери, тотчас оглядевшим мои ножки от лодыжек до верха бёдер и тут же упёршимся в вырез рубашки, скользнув вниз к обнажённому пупку. Хм, а только ли печенья мой повелитель хочет?
– Про тапочки не забудь, мой изнывающий от страсти повелитель, – напомнила я. – У них очень соблазнительные помпоны.
Тайбери хмыкнул, хищным и гибким шагом подходя ко мне. Взгляд его, я заметила, отнюдь не становился более скучающим. Напротив.
– Печенье, – произнёс он, обняв меня за талию.
– Ага.
– Это способ сделать мне приятное? Или способ попрощаться?
Я почувствовала, как замираю в его объятьях. И что ему сказать?
«Сама не знаю, повелитель?»Ну да, это правда, но какая-то совсем уж неопределённая.
«Это способ сделать тебе о-о-очень приятно, повелитель! Хочешь, продемонстрирую?»О да. Вот только до печенья мы этим вечером точно не доберёмся.
«Вот съем все до одной, тогда и решу!»Отшутиться-то я могу, но Тайбери спросил серьёзно. И вряд ли он совсем не переживает по поводу завтрашнего дня.
Впрочем, почему бы и не отшутиться, если хочется?
Я обернулась к Тайбери.
– Это способ сказать, что Баррасу ни одной печеньки не достанется, а тебе – да! – твёрдо сказала я, глядя ему в глаза. – Я делаю всё возможное, чтобы у тебя вырос такой же внушительный живот, повелитель! Тогда ты точно оставишь род Кассадьеро позади!
Тайбери тихо засмеялся.
– Такого коварства Баррас уж точно ожидать не будет.
Он притянул меня к себе, и его губы нашли мои. М-м… поцелуи с печеньем… поцелуи после печенья… ужасно вкусно! И необыкновенно. Ведь это Тайбери.
– Повелитель, – прошептала я, обвивая его шею. – Повелевай мной.
– Что, повелеть тебе отдать мне всё печенье?
Мы рассмеялись вместе.
А потом Тайбери подхватил меня на руки, щёлкнул пальцами – и печенье, пересыпавшись из подноса в миску, само поплыло за нами по знакомой золотой ленте.
Мягкие шаги, тёплые руки – и Тайбери опустил меня в кресло, стоящее у зажжённого камина. Отблески пламени падали на мозаику, и казалось, что мы сидим у горящего костра в горах.
Тайбери уселся напротив и, глядя мне в глаза, насмешливо хрустнул печенькой.
– Кактусам надо отправить немножко, мой жадный повелитель, – напомнила я. – Они, между прочим, спасли нас от Юлиуса!
– Вообще-то, это сделал я, – хмыкнул Тайбери. – Впрочем… я готов и поделиться славой.
– И печеньем?
– Немножко.
Ещё щелчок пальцев, и небольшая горстка печенья уплыла по ленте вверх по лестнице. Минута, другая…
Я прислушалась в тишине, и мне совершенно определённо послышался очень… игольчатый хруст. Впрочем, возможно, у меня просто разыгралось воображение.
– Знаешь, а я ведь проиграл тебе пари, – промолвил Тайбери. – Я попросил тебя остаться. Значит, с меня двойной гонорар.
– Надо было попросить тройной, – вздохнула я.
Тайбери поднял бровь:
– Надо?
Я поперхнулась. Проклятье, я ведь сейчас могу и тройной гонорар шейры попросить. Возможно, и десятерной – и Тайбери отдаст его не колеблясь.
Вот только… не хочу. Даже если у меня никогда ничего, кроме этих денег, в жизни не будет.
– Нет, – мягко сказала я. – Лучше расскажи мне о своём кристалле, повелитель. У тебя больше не было красных точек? Линий?
Вместо ответа Тайбери провёл рукой по пластинам боевого костюма. Раскрыл рубашку на груди – и я увидела совершенно чистый кристалл.
– Он стабилизировался на долгие годы, – просто сказал Тайбери. – Как и предсказывал Рионери.
Ещё Рионери предсказывал, что далеко не у всех пар магов и шейр, любящих друг друга, отношения заканчиваются хорошо. И я сильно подозревала, что тут он тоже был прав.
– Год истекает, – тихо сказала я.
– Да.
Я взглянула в пламя камина, между делом отметив, что печенья в миске здорово поубавилось. Странно, и когда мы только успели?
– Я был прав, когда говорил о доверии, – негромко сказал Тайбери. Он тоже глядел в огонь. – И Рионери был прав тоже. Я обрёл доверие, а доверие дарит свободу. Не только моему кристаллу, но и мне.
Тайбери посмотрел прямо мне в глаза.
– Да, я привязался, и мне будет плохо, если мы расстанемся, – просто сказал он. – Плохо, но это путь, который я выбираю и всегда хотел выбрать. Не навязанная мне шейра, но естественные чувства. Настоящая ты, чьи мысли я знаю, а не идеальная красавица с отрепетированной улыбкой, которая никогда не покажет мне настоящую себя.
…Ну, тут он немного неправ. Впрочем, не мне его поправлять.
Я поколебалась. Но не сказать то, что я чувствовала сейчас, было нельзя.
– Я не вижу другого пути для себя, кроме как остаться с тобой, – честно произнесла я, глядя на него. – Да, мне некуда идти, но не это важно. Я просто… – Я беспомощно развела руками. – Это мой дом. Моё печенье. И мой ты.
В глазах Тайбери заплясали смешинки.
– Наш дом, – поправил он. – И наше печенье. И, пожалуй, наш я?
Я подняла бровь.
– И наша я?
