Значительно меньше, насколько я могу судить.
− Бездна. Ты видиш-ш-шь это, Са-ард? – будто издалека доносится до меня шипящий потрясённый голос Шоа-дара.
− Виж-шу…
Они видят. Значит, я не схожу с ума. Это ведь хорошо? Эм-м-м, не уверена. Не тогда, когда мой взгляд выхватывает вдалеке ещё одну монструозную тень. На этот раз такую же чёрную, как уже виделась мне раньше.
− Он не один, − хриплю, шарахаясь назад. А потом и вовсе переходя на крик: – Он не один. Улетайте отсюда. Вы ранили маленького. Улетайте. Нас сожрут.
− Прекрати ис-с-стерить сейчас же! – рявкает где-то рядом Са-ард, заставляя поперхнуться жгучей обидой, утонуть в ней... но лишь на миг. − Соберись! Где он, Ж-шеня? Где ты видиш-ш-шь второго?
− Что? – растерянно клацаю зубами. – Где… − собраться так тяжело. Будто мысли тоже примёрзли к черепной коробке. Но я заставляю себя сосредоточиться на вопросе: − Он слева от нас. Слева и позади. Несётся вслед за кораблём. Тот самый, что я видела утром. Гораздо больше этого маленького.
− Подними сейчас руку и покаж-ши направление, − командует змей старший. И я послушно вскидываю окоченевшую конечность, чтобы указать в нужную сторону.
− Понял. Возвраш-щайся к нам, малыш-шка, − зовёт он.
А я могу?
Наверное, должна. Я ведь знаю, что вижу видение. Своё, или чужое, неважно. Главное, что я знаю, где нахожусь на самом деле. И должна вернуться, если не хочу ничего себе отморозить. Моим хвостатым любовникам сейчас явно некогда выводить меня из моего состояния. Придётся самой.
Выдохнув облачко пара, я закрываю глаза. Вдыхаю полной грудью воздух. Не вакуум. Воздух, с привычными мне запахами нашего корабля. Тёплый. Вкусный. Комфортный для меня.
Руки сжимаются на подлокотниках. Я их чувствую.
Где-то передо мной слышатся голоса моих мужчин. Меня снова вдавливает в спинку кресла, чуть ли не размазывая по ней. Так, будто мы ещё прибавили в скорости. И это ощущение настолько реально, что я решаюсь наконец открыть глаза.
Ладно… пусть будут гонки и виражи в исполнении Са-арда, уводящего наш кораблик от преследующего нас гигантского космического монстра, которого не должно было существовать. Это лучше открытого космоса. Надеюсь, мой вестибулярный аппарат выдержит.
Нашим бортовым системам всё-таки удаётся засечь гиганта. Видимо, благодаря моей наводке и сравнительному анализу с той информацией, которую удалось получить с обнаружения первого монстра.
И ещё около получаса я с замиранием сердца наблюдаю, как движутся на голографическом экране две точки. Сам корабль и наш преследователь. Пока последний в конце концов не начинает отставать.
− Каж-шется, он не захотел слиш-ш-шком отдаляться от астероидного облака, − замечает Шоа-дар, когда становится понятным, что мы действительно оторвались. – Ну или от своего малыш-ша.
− Либо от своей самки, − уточняет лишённым эмоций голосом Са-ард.
Самки? Малыша? Кто бы это ни был, надеюсь, ранение не серьёзное и несчастный монстрик выживет. Жалко же. Может, они бы нас и вовсе не тронули, если бы не тот залп?
Интересно, если я попрошу братьев вернуться и проверить, они меня сразу придушат? Но в том, что не послушают, даже сомнения не возникает. Для них миссия превыше всего.
Ещё около часа мы мчимся вперёд на той же скорости. Видимо для того, чтобы оказаться как можно дальше от столь серьёзной угрозы.
И теперь я наконец полностью расслабляюсь. Тело ощутимо колотит после очередного видения и переохлаждения. И в сон начинает клонить. Настолько, что я в какой-то момент попросту выключаюсь. И снится мне мама, которая своим излюбленным менторским преподавательским тоном рассказывает, что я должна учиться и думать о своём будущем, а не со змеями всякими по чужим вселенным шляться. Потому что змеям верить нельзя. Змеи холодные, хладнокровные и бессердечные. И любить их тоже нельзя. Потому что я для них лишь кукла. А вот мама лучше знает, что мне нужно.
В какой-то момент и без того жутко неприятный, кошмарный сон превращается в полный бред. И я вдруг вижу себя на странной каменной круглой плите. Лежу, распятая, словно для жертвоприношения. А мама, стоящая у меня в головах, зачем-то пытается вогнать мне длинный-предлинный гвоздь между глаз.
Когда острие пробивает мою кожу, я наконец с криком просыпаюсь. Чтобы обнаружить себя посреди круглой на-агарской кровати. С которой тут же кубарем и слетаю.
О небо. С такими снами и видениями я точно с ума сойду, пока домой вернусь.
Только то, что я сама терпеть не могу фразу «А я же говорила», удерживает меня от того, чтобы с порога громко выпалить её, когда я прихожу в комнату отдыха, где оба на-агара устало поглощают приготовленный мною ужин.
− Я долго проспала? – спрашиваю вместо этого, проходя к ним и усаживаясь на любезно подставленный хвост Шоа-дара.
− Нет. Пару с-с-стандартных часов, − уверяет он, притягивая меня ближе. Обнимает за талию, целуя в висок. – Как себя чувствуеш-шь?
− Так, будто дважды за сутки промерзала до костей и видела несуществующих тварей, а ещё так, будто моё содержимое хорошенько взболтали, − ворчу, устало прикрывая глаза.
Хочется прямо тут улечься и не шевелиться. Можно прямо на Шоа-дара, он тёплый. Впрочем... а почему нет?
– А биосинтезоидный организм может простудиться? – спрашиваю, устраиваясь поудобнее.
− Что ты подразумеваеш-ш-шь под простудой? – спрашивает Са-ард.
− Ну-у-у, кашель там, насморк, повышенную температуру, воспаление лёгких, − перечисляю я, сворачиваясь калачиком на хвосте змея младшего. Как же мышцы ломит.
Смотрю на змея старшего из-под ресниц.
− Нет, − качает он головой. – Биос-с-синтезоидный организм без труда справляется с инфекционными воспалительными процес-с-сами, которые могут развиться после переохлаждения.
Ну хоть на этом спасибо. Но всё же…
− Тогда почему мне так плохо?
− Это мыш-ш-шечная боль после перегрузки. Скоро пройдёт, − проводит ладонью по моей спине Шоа-дар. И принимается мягко разминать плечи.
Зажмурившись, я наклоняю голову вниз, давая ему больше доступа. Едва не мурлыча от удовольствия. За столом повисает напряжённое молчание. Притом, напряжение больше всего ощущается по другую сторону от стола.
На языке вертится много чего, но помня о том, сколько раз меня одёргивали сегодня, я пока не готова лишний раз открывать рот, напрашиваясь на очередную нотацию от Са-арда.
Он тоже не спешит что-либо говорить. Лишь наблюдает молча. Я буквально кожей чувствую его пристальный взгляд.
Стоит ли удивляться, что воцарившуюся тишину нарушает Шоа-дар.
− Ж-шеня, а хочешь, Са-ард отнесёт тебя в кровать и
