Не зная, что мне делать с платьем, я повесила его на спинку стула, а сама осталось в полотенце, закрепив его вокруг груди. Я присела возле камина и принялась вглядываться в пляшущие языки пламени. Огонь всегда был родной мне стихией. Земля тоже, но с огнем я чувствовала какую-ту особую связь. Жаль только, что мне до сих пор не удалось обучиться магии этого своенравного элемента. А большинство оборотней владели или огневым или земляным даром — ведь это наши стихии-покровители. Да, пламень придавал мне сил, облегчал страдания, но подчиняться упорно не желал. Я задумчиво провела рукой совсем близко от горящих углей, словно котенка по шкурке погладила. И мне показалось, что искры последовали за движением моей ладони. Но когда я во второй раз повторила этот жест, ничего не произошло. Я печально вздохнула. А жаль. Такая способность очень пригодилась бы мне во всей этой истории с вампирами — никакие золотые цепочки не понадобились бы.
Минут через пять вернулась Ирида с полной тарелкой разнообразнейшей снеди — в одной руке и огромной кружкой чего-то, что мне не было видно — в другой. Поставив все это на стол, она замерла в ожидании еще каких-нибудь приказов. Но приказывать я ей, конечно, не собиралась, а вот расспросить, пожалуй, что да.
— Ир, — от звука моего голоса девочка вздрогнула. А ведь, кажется, только на человека начала быть похожа!… - Ты не знаешь случайно, что это такое? — я указала рукой на стул, на котором темным покрывалом висело платье.
— Это подарок от лорда Гектора. Вы должны надеть его сегодня вечером.
— Никому я ничего не должна! — возмутилась я, — Подожди-ка. Подарок? То есть я не должна его возвращать?
Служаночка удивленно замотала головой.
— Ну, конечно же, нет! Платье теперь ваше. И вот еще кое-что… — Ирида засунула руку в карман своего передничка и, выудив оттуда небольшой мешочек, протянула его мне.
Я взвесила замшевый кулек на ладони. Легкий и маленький. Что же это может быть? Решив долго не гадать, я развязала тесемки и вытряхнула содержимое на стол. Да, похоже, экономностью вампиры не отличаются. Сначала платье, которое стоит, как средних размеров деревня… А теперь еще и это!
На темном дереве столешницы лежала серебряная (ну, не золото же каинит будет мне дарить!) цепочка, а на ней — сапфировый кулон в форме звезды, и сережки к нему. Как и платье, украшения были безумно дорогими, но не вычурными, а прекрасным в своей совершенной простоте.
— Я так понимаю, это я тоже должна надеть, — я постаралась не показывать восторга, который вызвал у меня этот образчик ювелирного мастерства.
Ира кротко кивнула. Это меня порядком разозлило. Я же не кукла, чтобы мне наряды подбирать!
— Знаешь, что, — заявила я, — Передай своему лорду, пусть катится ко всем чертям вместе со своими подарками. Мне ничего не нужно!
Глаза у Ириды сделались, словно у загнанного олененка — большие, влажные и испуганные. Зато она впервые обратилась ко мне на ты, видимо из-за стресса.
— Эни, у тебя, что инстинкт самосохранения совсем отсутствует? — всплеснула она руками.
Я в ответ на это лишь пожала плечами.
— Отмер, наверно, за ненадобностью. А я никогда и не цеплялась за свою жизнь… Кстати, по-моему человек беспокоящийся о собственной сохранности, не стал бы работать у вампира, — я бросила на Иру выразительный взгляд.
Она тяжело вздохнула и несмело присела на краешек кровати.
— Если бы все было так просто… Думаешь, мне самой по душе это место?
— Ну не знаю. Я обычно не делаю то, чего не хочу.
Ирида горько усмехнулась.
— Ой, ли? А сюда ты по своей воле пришла?
Я в досаде скрипнула зубами, но сказала угрюмо.
— Если бы не захотела, вся армия кхана не затащила меня в этот склеп. И он это прекрасно знает, поэтому и поймал меня хитростью. А попробуй сказать что-то — так начнется ведь: а все ведь добровольно было, сама на это пошла… А у тебя какая история.
Ирида вначале не хотела рассказывать, отнекивалась, но постепенно мне удалось ее разговорить. В результате выяснилось, что семья у Иры большая, дружная, но бедная. У девчушки было два брата и три сестры, так что им всегда жилось нелегко. Но когда четыре зимы назад скончался отец, стало совсем туго. Мать была пряхой, но денег с проданных изделий даже на еду не всегда хватало. А еще надо было платить за землю, которую они взяли в аренду у одного помещика… Из всех детей только Ирида находилась в работоспособном возрасте (а по ней и не скажешь — вот что тяжелая жизнь с людьми делает!). Но куда возьмут не сильную девочку без образования и особых талантов? А желающих оказаться в услужении у вампирского кхана не много, хоть и платит он щедро. Вот и пришлось ей пойти просить места в вампирском замке, чтобы спасти свою семью от голодной смерти. Почти все деньги Ира отсылает родным, а что остается откладывает. Она надеются, что когда накопится приличная сумма, сможет бросить эту дьявольскую работу — глядишь к тому времени братья с сестрами подрастут и смогут также себе заработок отыскать — и отправиться на учебу. Вот и вся ее простая мечта.
— А не боишься, что тебя того… острыми зубами, да за белу шейку цапнут. И будешь по ночам в поисках крови рыскать? — неловко полюбопытствовала я.
Ира вымученно рассмеялась.
— Да кто ж меня — девку без роду и племени Превращать захочет! Была бы я хоть красавицей, тогда может быть… А так, мне об этом даже думать не стоит.
У меня глаза стали с два блюдца, когда до меня дошло, как Ира об этом говорит.
— Ты, что… хочешь этого!?
— Ну, а что, — пожала она плечами, — Вот Гектору, например, совсем неплохо живется.
— Ну, знаешь, Иришка, я совсем тебя не понимаю!
Она опустила глаза, но во взгляде ее я заметила столько боли.
— Сложись моя жизнь иначе, я бы никогда не начала думать о таком. Но если я стану вампиром, это положит конец моей каждодневной муке. Везет тебе, Эни, — невесело усмехнулась она, — Я бы многое отдала за то, чтобы стать такой бесстрашной. Но я — не ты. И пока я здесь, то постоянно буду страдать от ужаса, о незнания доживу ли я до следующего утра… Превращение, по крайней мере, избавит меня от этой неопределенности.
— Знала бы ты, как ошибаешься, Ирида. Я вовсе не бесстрашная. Я просто не умею бояться, как и плакать. И я очень часто завидую другим людям, которым все это дано.
— Как это, не умеешь плакать? — не поняла Ира.
— А вот так. Не могу и все. Эта еще одна из загадок моего прошлого, ответы на которые я вряд ли когда-нибудь узнаю, — я объяснила свои слова растерянной Ириде, — Моя жизнь началась два года назад. А все, что было раньше скрыто под непроглядной пеленой тьмы и ночных кошмаров.
