— Александрия, — взволнованно сказала Мэри. — Ты в порядке?
Ее забота казалась искренней, но Александрия не испытывала иллюзий по этому поводу. Мэри предана только Эйдану Сейвиджу. Все, что она скажет, будет немедленно ему передано. Алекс даже не подняла головы. Внутри у нее разрастался страх. Она абсолютно беспомощна, она в ловушке, ей никогда не выбраться. Эйдан слишком силен, чтобы с ним бороться, и он хочет, чтобы она всегда была рядом.
— Александрия? — Мэри нежно коснулась склоненной головы. — Скажи, позвать Эйдана?
Александрия зажмурилась. Эйдан. Все всегда возвращается к Эйдану.
— Нет. Все это пугает меня. Я… мне нужно время, чтобы привыкнуть.
Голос был такой тихий, почти не слышный. Алекс старалась успокоиться. Может, она сумасшедшая? Сбежала из психушки?
Она должна забрать отсюда Джошуа. Она попросит о помощи Томаса Айвэна. Но правда такова, что она не надеется выстоять против Эйдана. Он не позволит ей уйти. Она не знала почему, не понимала как, но была уверена, что он последует за ней на край света. Алекс стиснула зубами кулак, чтобы не закричать. Удастся ли ей когда-нибудь уйти от него? Сможет ли она выжить без его помощи? А если она обратится в больницу и пожалуется на галлюцинации, что тогда будет с Джошуа?
Необходимость чувствовать присутствие Эйдана заполняла ее независимо от ее воли. Она старалась избавиться от этого, но у нее ничего не выходило. Она должна знать, что он где-то рядом. Безумие! Собственный разум восстал против нее. Чем сильнее она сопротивлялась, тем хуже ей становилось. Он ей нужен. Его успокаивающее присутствие.
Мэри вскрикнула, когда на лбу у Александрии выступили капли крови. Она в испуге повернулась к Стефану. Нужен Эйдан, немедленно. Ясно, что в сознании Алекс идет борьба, которая и вызывает агонию. Слезы покатились по лицу Мэри, когда она опустилась на колени рядом с Александрией и обняла ее за плечи. Она чувствовала, как девочка дрожит, и боялась, что та не выдержит.
— Разреши мне помочь тебе, Александрия, — попросила экономка.
— Что ты можешь сделать? — безнадежно спросила Алекс. — Разве кто-то может мне помочь? Он никогда не позволит мне уйти.
Снизу вверх Алекс жалобно смотрела на Мэри.
— Ведь не позволит?
Ответом ей было молчание.
— Эйдан хороший человек, и он защитит тебя. Доверься ему.
— А ты бы доверилась?
— Я уже доверила ему свою жизнь. И жизнь своих детей, — искренне ответила Мэри.
— Но от меня ему нужно нечто другое, — с горечью заметила Александрия. — Он сделает все, чтобы удержать меня здесь, он будет меня обманывать.
Без предупреждения она вскочила на ноги, почти ударив Мэри, и попыталась открыть парадную дверь. Стефан и Мэри закричали и бросились за ней. Александрия толкнула тяжелую дверь и выбежала под смертоносные лучи солнца.
Тысячи игл вонзились в ее глаза, кожа загорелась, вокруг тела заклубился дым, она горела. Алекс не знала, закричала ли она от боли или из-за того, что поняла: Эйдан говорил правду. Эта агония не была вызвана гипнозом.
Стефан разорвал свою рубашку и набросил ей на голову, подхватил разрушающееся тело Алекс на руки и внес обратно в дом. Мэри рыдала, протягивая к ней руки, но Эйдан забрал ее у Стефана и стал укачивать, прижимая к груди. Он склонился к ней, закрыв глаза, сердце бешено колотилось, душа ушла в пятки.
— Никогда больше, — прошипел он вслух.
Никогда этого больше не делай, cara, я тебе не позволю.
Он повторял это предупреждение в ее сознании, заклиная. Он испугался. Разозлился. На нее. На себя. Противоречивые чувства бурлили, вырываясь из-под контроля.
Алекс чувствовала его ярость. Его руки сжимали ее, как тиски.
— Это мое право, Стефан, — сказал он, как всегда, спокойно, несмотря на пожар внутри.
И удалился со сверхъестественной скоростью, которая делала его движения невидимыми для человеческих глаз. Александрия слышала, как захлопнулась дверь подвала, и они очутились в узком каменном коридоре, ведущем в спальную палату. Эйдан не издал ни звука. Она не слышала даже его дыхания.
Александрия осталась жива. Но боль была ужасной, на теле образовались огромные волдыри. Эйдан обращался с ней бережно, стараясь не причинять лишней боли. Она понимала, что произошло что-то ужасное. Эйдан всегда был сдержан, а сейчас он просто кипел.
Промелькнули стены туннеля, Эйдан осторожно положил ее на кровать и отвернулся. Алекс попыталась приподняться.
— Ты злишься на меня, — сказала она.
Эйдан смешивал травы в ступе из агата. Она слышала их усиливающийся аромат. Он зажег свечи, и их благовоние смешалось с запахами трав.
Александрия с трудом сглотнула и подняла голову.
— Тебе меня не запугать, Эйдан. Что еще ты можешь мне сделать? Убьешь? Мне кажется, я уже мертва. Или, по крайней мере, живу так, как мне не хотелось бы жить. Отнимешь у меня Джошуа? Будешь угрожать ему? Причинишь боль? Я была в твоем сознании и не думаю, что ты пойдешь на это, — сказала она бесстрашно.
Он вскинул голову, взгляд золотых глаз остановился на лице Алекс. Холодная волна прошла по ее позвоночнику. Глаза были бесстрастные, ледяные.
— Ты не знаешь самого главного обо мне, Александрия. И не потрудилась узнать. Ты не боишься ошибиться. Ты всего лишь птенец, а я один из древних нашего вида. Ты даже не представляешь, какой силой я обладаю. Я могу вызвать землетрясение у тебя под ногами и молнию над твоей головой. Я могу раствориться в тумане и стать невидимым.
В его голосе не было хвастовства, только констатация факта. Все это он произнес голосом, похожим на темный бархат.
— Я могу делать такое, чего ты даже представить себе не можешь.
Александрия чувствовала сильную связь, которую он создал между ними, и ощущала его черную ярость, кипевшую глубоко внутри.
— То, что я сделала, касается только меня, — прошептала она.
Эйдан подошел ближе, возвышаясь над ней.
— Ты предала меня. Предала Джошуа. Я говорил, что будет, если ты выйдешь на солнце. И все равно ты решила проверить это, хотя я говорил правду. И ты знала, что я говорю правду. Ты решила убить себя и бросить Джошуа на произвол судьбы.
— Ты бы позаботился о нем.
— Без тебя моя жизнь ничто. Мы связаны в жизни и в смерти. Если ты выбираешь смерть, ты выбираешь ее для нас обоих.
Она дрожащими руками пригладила волосы.
— Этого не может быть.
— Ты не хочешь, чтобы это было так, — поправил он и завладел ее рукой. — Но это так. Я не погрузил тебя в сон, Александрия. Я дал тебе немного свободы, потому что все это внове для тебя.
Мазь, которую он втирал ей в руку, показалась прохладной и успокаивающей.
