— Это… подленько, — Юля усмехнулась.
— Ничего личного, поверьте. Все хотят жить.
— Почему ты сразу меня не выдала?
— Все изменилось.
— Что?
— Мне не велено об этом говорить.
— А ты уверена, что тебя не обманут? Сама же говоришь, что Дэреер — скотина.
— Я обращусь к Клодине, — Глэней вздернула подбородок. Глаза ее светились отчаянной решимостью. — Ее влияние на вашего мужа весьма велико.
— Я заметила. Послушай, Глэней…
— Простите, госпожа. Я хочу домой. Я скучаю по родным, так же, как и вы.
Альвийка вышла и заперла пленницу в комнате.
Что-то происходило, и Юле отчаянно хотелось узнать, что именно. Она сняла кольцо и спрятала его на случай, если ведьма захочет ее обыскать. Клодина действительно пришла, скользнула по Юле рассеянным взглядом и спросила:
— Глэней приходила?
— Да, — Юля твердо выдержала взгляд ведьмы. Она будет сражаться с мороком. Своей магией.
— Мне сказали, она хотела меня видеть. Что с ребенком?
— Все в порядке… спина болит.
Ведьма пожевала губами:
— Не просись наружу. Не до тебя сейчас. Собери вещи… на всякий случай.
Клодина ушла. Вскоре обнаружилось, что ведьма забыла запереть дверь. Сердце Юли наполнилось надеждой. Она надела кольцо, перепрятала книгу и выскользнула из комнаты.
Замок гудел, словно растревоженный улей. Юлю не пустили на западную галерею, а у восточной, где держали дракона, собралась целая толпа — прислуга, пустынники, жрицы. Люди стояли полукругом. Дракон оглушительно ревел в загоне, слышались возбужденные крики хранителей и щелчки кнута, слуги перешептывались.
Обслуга замка замолкала, когда Юля подходила ближе. Один из воинов жестом велел ей уйти. Она отступила, пытаясь рассмотреть, из-за чего весь сыр-бор.
У дверей суетились жрицы.
Вот они подхватили что-то на носилки. Накрытое тканью… тело? Из-под покрова безвольно свесилась рука с вересковым браслетом. Юля заметила у стены сброшенный кем-то из служительниц Афреи плащ, накинула его на плечи и голову и последовала за носилками. Жрицы нырнули в темный коридор, а затем в зал, освещенный свечами. Юля спряталась в одной из ниш.
Послышались встревоженные голоса.
— Что с ним случилось? Дракон никогда не нападал на прислугу? Почему он атаковал Глэней?
— Хранители пытаются это выяснить, — с дрожью в голосе ответила уже знакомая Юле жрица, та, что следила за ней. — Она просто проходила через галерею в поисках Клодины. Конар впервые проявил такую агрессию. Боюсь, Глэней уже не помочь. Конар выпил ее… полностью, аура повреждена, мы можем лишь облегчить уход бедняжки. Да благословит Афрея ее мятежною душу. Принесите ей отвар, так она уйдет спокойно.
— Но Ризза… — пискнула одна из жриц, совсем молоденькая.
— Аура, дело в ее ауре, — дрожащим голосом объяснила Ризза. — Сестры, мы можем вылечить хвори телесные, но сие нам не доступно. Все в руках божеств, а Конар лишь выполнял их волю. Кто мы, чтобы спорить с «диким»? Идемте. Приготовим чаши для омовения тела. Ждать… недолго.
«Быстро они ее… приговорили», — с содроганием подумала Юля, проводив жриц взглядом.
К счастью, в общем хаосе никто не раскрыл ее убежища. Молоденькая жрица, которую оставили с умирающей, очутившись в одиночестве в зале с мерцающими свечами, с ужасом на лице все пятилась и пятилась к выходу. Наконец, нервы подростка не выдержали и девушка выскользнула в коридор.
На Глэней и впрямь было тяжело смотреть. В этом Юля убедилась сама. Она приблизилась к альвийке и заглянула ей в лицо. По телу Глэней пробегали судороги, и тогда черты ее искажались. Очевидно, умирающая испытывала сильные муки.
Юля взяла ее за руку… и отшатнулась, когда Глэней неожиданно громко выкрикнула:
— Нет!
Кровавый пузырь вздулся на ее губах.
— Не делай этого, — заговорила альвийка. — Со мной все кончено, а ты… твой ребенок… вы можете пострадать. Силы… береги их… я как бездонная пропасть, в которую уйдут все твои силы. Чувствуешь?
Юля чувствовала. Странное.
— Да. Но тебе стало легче, — неуверенно заметила она.
— Именно поэтому… прошу… не надо…
В тот момент, когда Юля прикоснулась к руке умирающей, она почувствовала отток. Сила действительно принялась перетекать в тело альвийки, словно ручей, получивший новое русло. Но это была не Юлина сила, а что-то другое. Словно до сего момента что-то окутывало ее невидимым плащом. А теперь эта масса радостно устремилась в другой сосуд, ничуть не беспокоя ауру хозяйки.
— Что с тобой случилось? — спросила Юля.
— Я готова была тебя предать… — прошептала Глэней. — Я шла… с намерением… выдать тебя. Конар… Дракон и его хранители знают, кто твой ребенок.
— Пустынники натравили на тебя дракона?
— Не знаю. Возможно, он… сам. Это уже неважно. Я заслужила. Ты Мата Дракониа, будущая мать, драконессы… первой вольной. Мой народ ждал тебя, а я…
— Молчи, береги силы, — Юля пошла к двери, чтобы позвать на помощь жриц.
— Не зови их, — тихо попросила Глэней. — Мне нужно сказать еще… кое-что. На рассвете я видела войско, уже недалеко отсюда. Это ведь… он? Твой настоящий муж. Эйф знает. Он тебя не выпустит. Будет сидеть тут хоть год. Замок ничем не взять… Источник магии удержит двери. Драки… они не смогут спуститься, слишком узкий каньон. Даже если спустятся… в замке целый лабиринт коридоров с запечатанными магией дверьми.
Сердце Юли оборвалось. Эйлан рядом… и она все равно останется пленницей?!
— Конар, — прошептала альвийка. — Если он тебя признает, то унесет отсюда. Пустынники не будут мешать. Только… поспеши. Ребенок родится… сегодня. Клодина захочет его… забрать.
Последние слова Глэней выдохнула через силу. Жизнь явно уходила из альвийки: черты ее заострились, лицо сделалось серым. Она закрыла глаза, и Юля ощутила, как быстро истончается аура умирающей — будто вода уходит в песок.
— Что?! Как?! — пискнула Юля, растерявшись и впервые почти потеряв самообладание. — Нет-нет-нет! Не вздумай уйти сейчас! Ты мне нужна!
В критических ситуациях Юле всегда помогала злость, на себя ли… или на обстоятельства. И сейчас злость тоже помогла.
— Так! А ну прекрати умирать, Глэней! Тебе еще роды у меня принимать! Теперь-то я никому, кроме тебя, тут не
