в этом доме и заверяла, что он ею куплен. Как она попала внутрь, никто не знает. Ключи есть только у коменданта, а он их никому не давал. Ну и у хозяйки были, разумеется. У пропавшей. Более того, один мой хороший знакомый рассказал легенду, из которой следует, что из музея администрации были выкрадены в свое время два одинаковых голубых алмаза. Многое указывало на пропавшую хозяйку дома, однако ничего найти и доказать не получилось. В итоге ее отправили на пенсию и подарили одноэтажную хибару, на случай если подозрения были беспочвенны, чтобы не обидеть верного сотрудника, отдавшего заботе о родном городе столько лет. Женщина эта вскоре отгрохала себе натуральный особняк.
— Для чего вы мне это рассказываете? — снова перешла я на «вы», очевидно, с испуга. — Что с того?
— А то, что камней и вправду было два. Что, кокнула старушку, да?
Я долго не могла понять, о чем мне говорят. Затем охнула:
— Что?! Я?! Да я ее в жизни не видела! Вообще никогда!
— Однако откуда-то взяла ключи от дома… Как ты попала в особняк? — Я молчала. — Ну же! Отвечай!
И что теперь делать? Василий Львович уверен, будто я свела дружбу с покойной (скорее всего) Агриппиной — или как там ее — и, выведав историю про кражу камней из музея, убила воровку, а труп спрятала. Ну и умыкнула камешки, разумеется. Версия, на мой взгляд, фантастичная, только Вороной в нее свято верит. И как мне его переубедить?
— Послушайте, вы же сами сказали, что она сперла эти камни из музея, а потом построила трехэтажный замок. Ну понятно же, откуда она деньги взяла на него! — наконец-то выдала я.
— Я и этот вариант успел проработать. Такой камень, девочка моя, большая редкость. И о его продаже в определенных кругах бы знали. Но он нигде не фигурировал. Вообще. Это довольно узкий рынок, поверь мне, я бы знал, если бы камень продали. Значит, хозяйка оставила их оба при себе. И где же второй камень?.. Так и будешь молчать? Ты что, не поняла, с кем связалась? До некоторых важных людей уже дошла информация, что я ищу два камня, и их теперь требуют уже с меня!! — Как оказалось, в отчаянии не я одна пребывала. — А у меня только один!
— А у меня уже ни одного. И что?
— Врешь. Куда ты спрятала второй камень? Отвечай немедленно!
— Нет, не вру. Если б был второй, ваши люди в моей квартире его бы нашли. А они нашли?
Львович посмотрел на меня уже не со злостью, а с некой печалью и покачал головой.
— Правильно. Потому что у меня его нет.
— Допустим. А как ты в дом попала? Ты ведь так и не дала ответа на этот вопрос.
— Дверь была открыта.
— Да что ты говоришь! — Одними глазами он дал знак своим парням, первый схватил меня, второй ударил в живот. Я согнулась пополам и оказалась на полу.
Когда боль отпустила, я сказала с пола:
— Послушайте, какая вам разница, как я попала в дом? Камня у меня все равно нет.
— Допустим. Но у тебя есть ключи. Держу пари, престарелые деревенские бабки и усатый поддавоха не могут соперничать по поискам с моими ребятками. Отдавай ключи, мы сами поищем второй алмаз.
— Если твои ребята такие крутые, то им и ключи не понадобятся. От своей квартиры, к примеру, я ключей вам не давала.
Вороной хмыкнул.
— Не хочешь разговаривать по-доброму, да?
— У меня нет ключей, — повторила я твердо.
— Ну хорошо, — вздохнул Василий Львович. — Так как ты успела пожить в этом коттедже, тебе легче будет что-то там найти. Даю тебе, — он снова обратился к часам, — одиннадцать часов. Если в полдень не принесешь мне второй алмаз, я от тебя избавлюсь. А чтобы не думала сбежать… — Он кому-то позвонил и сказал в трубку: — Радин под наблюдением? Отлично. Отделайте-ка его хорошенько, можно сломать пару ребер, и засуньте в какой-нибудь подвал. Да поглубже, чтоб не нашли. — Он дал отбой и посмотрел на меня. — До двенадцати дня гитарист твой посидит в темном местечке. Это чтобы тебя подстегнуть.
— Двенадцать дня? — стало до меня доходить. — Нет! Нет! Дайте мне двое суток!
— Это слишком много. Через двое суток не станет уже меня, если не будет второго камня. Все, ступай.
Как объяснить ему, что я не смогу через двенадцать часов ничего ему отдать, потому что через двенадцать часов я буду в другой жизни? Как спасти Игоря?! И как спасти своего клона, которого ровно в полдень убьют?! Ведь, если убьют вторую меня, то, надо полагать, конец придет и мне!
Он поднялся и направился к выходу. Меня больше никто не держал. Но чувство свободы не радовало. Я схватила Львовича за рукав его дорогого пиджака:
— У меня завтра утром важнейшая операция. Днем я буду отходить от наркоза. Дайте мне сутки. Или можете пристрелить прямо здесь и сейчас.
Не знаю, поверил он моему вранью или нет, однако, высвободив рукав, нехотя кивнул.
— Если через сутки, на рассвете, камня не будет… Сама понимаешь.
Забрав сумочку, верхнюю одежду и выйдя из казино, я тут же позвонила Игорю. Абонент не отвечал. «Боже мой, его сейчас бьют!» — изводила я себя пугающими мыслями, бегом двигаясь в сторону остановки. Затем поняла, что совершаю глупость: мне сейчас надо не домой ехать и не к Виталику, а в Зрячее. Именно там — я была уверена — покоится разгадка того, что со мной происходит. Про алмаз я уже не думала: была уверена, что искать его вовсе не имеет смысла, так как бабка хранила бы его в той же шкатулке, где я нашла драгоценности. Но Зрячее манило меня, я предчувствовала, что только там смогу все остановить.
Я вызвала такси, по дороге вспомнила, что кошелек-то у меня украли. «Вот крику будет», — рассудила я, но, сунув руку в карман пальто, неожиданно обнаружила там четыреста рублей с горстью мелочи. Точно, я ж в автобусе расплачивалась пятисотрублевой купюрой, а сдачу автоматически сунула в карман, потому что, достав деньги, кошелек тут же убрала обратно в сумку. Этого хватило. Расплатившись, я вышла из машины: ворота были заперты. А ключа у меня в этой жизни не было. Оглядевшись по сторонам, особо уделяя внимание окнам дома напротив (помнится, женщина сознавалась, что любит подглядывать), начала дергать сильнее, непонятно на что надеясь, потом и вовсе попыталась перелезть через забор. На десятой попытке силы меня окончательно покинули, я скатилась по стене на
