стеной располагалась библиотека с современным домашним кинотеатром и подборкой дисков, которые так же, как и тысячи книг, покоились на полках трех высоченных стеллажей; и хоть там имелось спальное место, не было ощущения, что кто-то в том помещении жил постоянно. Поэтому я остановилась именно в соседней комнате. Итак, широкая кровать из темного дерева с высокой цельной спинкой, две тумбочки, высокое, но узкое трюмо с выдвижными ящичками, трехстворчатый гардероб. Окно было всего одно, но широкое. А вот в библиотеке — таком же по размеру помещении — наличествовало два окна и стеклянная дверь на балкон. Конечно, для чтения и прочего досуга света необходимо больше.
Похвалив себя за логические способности, я обосновалась в спальне Агриппины Алексеевны. Для начала проверила все вещи, что нашлись в комнате: в гардеробе, тумбочках, трюмо, на подоконнике и даже в сундуке, который я обнаружила уже позже, потому что он прятался между шторой и тумбой. На мгновение мое сердце заколотилось быстрее (настоящий старинный сундук, все, что желали скрыть от посторонних глаз, могло быть только там!), но на проверку оказалось, что его использовали для хранения постельного белья, ибо второго дна в кровати для этих нужд не было. Фи, как скучно.
Расстроенная, я легла на кровать, думая о том, что, когда закончится ливень, надо обследовать балкон. Да, он насквозь виден с улицы, так как ограда являла собой тонкие резные прутья, и ничего утаить на нем нельзя, тем не менее хотелось удостовериться.
На минуту прикрыв уставшие глаза, я вскоре почувствовала, что на них что-то капнуло. Потом еще раз и еще. Поднявшись, я обследовала покрывало и убедилась, что и до меня оно было подмоченное. А капало, как оказалось, с потолка: крыша протекала, не выдерживая напора дождя. Вот тебе и вилла на берегу озера, хмыкнула я про себя. Принц мог бы потратиться на что-то более качественное, чем дом с протекающей крышей. Ну и где мне лежать? И половину ночи провести?
Я принялась повторно обходить комнату, как тут одна незатейливая мысль посетила сознание: а как же бывшая владелица спала на кровати прямо под каплями? Неужели за все то время, что она здесь жила, ни разу не было дождя? Или это мне так повезло, что крыша прохудилась именно сегодня?
Здесь я заметила загадочные следы на дощатом полу. Присев, установила, что мебель-то двигали, и притом недавно. Кто? Зачем? Может быть, Федор Иванович таким образом надеялся что-то найти? Так или иначе, я потратила еще целый час, чтобы привести обстановку комнаты в первоначальное состояние, строго сверяясь с отметинами на бурых досках. Кровать в результате вместе с одной тумбой уехала вправо от того места, где я лежала, и капли теперь попадали на пол. Вторая же тумбочка осталась стоять вплотную к гардеробу: покойная — или пропавшая — держала возле кровати только одну тумбу, на ней же был ночник и лежала библия. Сперва я ничего не увидела, наоборот, сбегала вниз за тазом и подложила его под течь, перед этим вытерев пол, и сняла покрывало с кровати. Вот когда я с ним пошла к двери, прикидывая, где бы повесить сушиться, тогда и заметила странные отметки на правом боку тумбы. Раньше она этой стороной прислонялась к кровати, и я увидеть их никак не могла. Но и на то время я не придала царапинам большого значения, вначале все-таки повесила плед. А уже вернувшись в комнату, присела перед тумбочкой. То, что открылось взору, заставило мою кожу похолодеть, а волосы приподняться у корней.
Весь бок предмета мебели был искарябан следующими надписями, выведенными то ли ороговевшими старческими ногтями, то ли другим каким-то острым предметом:
«Я должна выбрать»…
«Это нужно остановить»…
«Я должна выбрать»…
«Так жить невозможно»…
«Я должна выбрать из двух»…
Сев от удивления прямо на пол возле тумбы, я долго не могла прийти в себя. Горло будто что-то сдавило, и, пытаясь бороться с удушьем, я приложила к нему ладони. Затем бросилась вниз, чтобы попить воды. Поднимаясь с повторно наполненным стаканом на третий этаж, я сомневалась в своей вменяемости и предполагала, что надписи загадочно исчезнут. Но они были. Выходит, старуха либо спятила под конец жизни, либо попала в ту же ситуацию, в которой находилась я. «Выбрать из двух» — что это? Из двух претендентов на руку и сердце? Мне кажется, в ее возрасте (а, кстати, сколько ей было?) в поисках жениха так уже не мечутся. Да и потом что «это» нужно остановить в таком случае? Измены? Да ну, бред… Что еще может выбирать пожилая женщина? Какое из двух медицинских препаратов выпить при сердечной недостаточности? Это уже более похоже на истину, только какой толк писать о данном нелегком выборе на собственной мебели? Нет, там было что-то посерьезнее.
Выпив второй стакан воды, я поняла, что пора поговорить с соседкой, так как все ниточки так или иначе ведут к ее пропавшей подруге. И какие тараканы бороздили просторы ее необъятного мозга до исчезновения, могла знать только она — баба Зоя.
Купив в местном магазинчике вафельный торт, я постучалась в дверь одноэтажного ветхого домика, давно не крашеного.
— Голубушка, ты! — обрадовались мне и впустили внутрь. — Сейчас чайник поставлю на плиту.
«На какую плиту?» — чуть не брякнула я. Да, прогресс этот дом еще не навещал (как и многие другие в этой деревне), про эру электрических чайников и термопотов здесь не слыхивали.
Баба Зоя была рада меня видеть по простой причине: хотелось поболтать. Телевизор у нее шестой день не работал («Иваныч собирался зайти поглазеть да попытаться наладить, но после того, как я его подозревать стала, уж, поди, и не придет!»), с местными жительницами все об одном и том же каждый день — надоело, а тут новое лицо.
Через три четверти часа ничего не значащих разговоров («А фильму какую нынче показывают?»), я решила перейти к делу.
— А что вы можете рассказать про бывшую владелицу дома? — кивнула я на свой коттедж, отлично просматриваемый из окна кухни. Федор Иванович был смельчак, поскольку отважился провернуть вылазку на чужую территорию под зорким глазом этой женщины прямо напротив ее окон. — Все-таки очень странная история с ее исчезновением.
— Да, — печально согласилась женщина и подперла щеку кулаком, нацелив взгляд на угол стола. Стала вспоминать: — В тот день я ее не видела: на базар ездила в город. Только поздно уже, когда спать собиралась, пошла проверить, выключена ли плита. Гляжу: калитка открывается, Груша в одной ночной сорочке
