— Вот тебе за то, что смеялся надо мной, — ухмыльнулась она.
Она почувствовала, как он глубоко вздохнул. И — это случилось как-то само собой — она вдруг перестала ощущать свежесть воды, одно лишь тепло, исходившее от прижавшегося к ней тела.
— А это тебе за то, что смеялась надо мной.
Лукас поднял ее на несколько дюймов, пока губы их не соприкоснулись. Кайли даже не попыталась остановить его. Нет, наоборот, она подтянулась, чтобы поцелуй не вышел неуклюжим. Его рука поддерживала ее затылок. Он слегка наклонил ее голову, чтобы ничто не мешало им. Прикосновение его шероховатых после бритья щек было восхитительным. Кайли прижалась к нему так, что невозможно было прижаться еще теснее. Все было не похоже на поцелуи и ласки Трея.
«Еще», — требовали инстинкты. Ей хотелось, чтобы он целовал ее и целовал. Ее пальцы зарылись в его влажные темные волосы. Как упоительно было ощущение каждой пряди! Ей нравились все эмоции, кружившие ее как в водовороте, перехлестывавшие через край. Она чувствовала себя такой живой, такой новой.
Послышались голоса, и она мигом пришла в себя. Оторвавшись от его губ, она рывком отстранилась. Он открыл глаза и взглянул на нее исподлобья. В его взгляде сквозил дикий голод, какого она никогда не видела раньше. Больше всего ей хотелось утолить этот голод.
Голоса приблизились. И тогда Кайли осознала, как далеко зашла. Она отодвинулась от него, неуверенно, словно не зная, чего хочет.
— Нам пора… Я слышала…
Она замерла.
— Они идут не сюда, — сказал Лукас.
Он приподнялся на локте и взглянул на нее сквозь темные ресницы. Тяжело вздохнув, он потер ладонью лицо.
— Черт, — пробормотал он. — Наверное, не стоило этого делать?
— Наверное, нет, — согласилась Кайли, хотя все бы отдала, чтобы вернуть это мгновение.
Лукас отбросил назад мокрые волосы, и брызги радугой рассеялись в солнечных лучах.
— Тогда забудь. Просто забудь.
— Вряд ли.
Она запомнит этот поцелуй на всю жизнь. Потому что, как ни нравились ей ласки Трея, это был первый по-настоящему взрослый поцелуй. Впервые изведанный вкус настоящей страсти. Это было нечто большее, чем то, что до сих пор знала Кайли. И, господи боже, она не была к этому готова, но хотела его. И в этом, как ей показалось, и был смысл страсти.
Чувствуя, что между ними растет неловкость, Кайли оглянулась:
— А где же останки?
— Там.
Кайли медленно двинулась по берегу ручья. Глядя на отпечатки, она притворялась, что интересуется ими. Внезапно он возник рядом, отбрасывая длинную тень. Кайли перехватила его взгляд, направленный на ее грудь. Мокрый шелковый лифчик стал почти прозрачным. Она прикрыла грудь руками.
— Надень мою футболку, — сказал Лукас, задрав мокрую синюю футболку.
Кайли уставилась на обнажившийся мощный пресс. На коже Лукаса поблескивали капли воды. Сердце у Кайли снова забилось от желания. Поймав себя на том, что пялится на него, Кайли отвернулась.
— Может, ты просто не будешь смотреть?
— Я-то могу. Но шестеро парней, которые окажутся здесь меньше чем через полминуты, вряд ли на это согласятся. Тогда мне придется поучить их вежливости.
— Я думала, они идут другой тропой.
— Они повернули сюда.
Лукас стал стягивать футболку. Кайли подошла и помогла. Она надела ее, и Лукас хмыкнул. Взгляд его скользнул по ее груди.
— Так-то лучше.
Он протянул руку и смахнул мокрую прядь волос с ее щеки.
— Ты даже не представляешь, какая ты красивая.
Голоса слышались уже на берегу. Но Кайли было все равно. Все ее чувства были направлены на стоявшего перед ней мужчину. Он одарил ее сознанием своей красоты. Дал ей почувствовать себя желанной.
— Готова идти обратно? — спросил Лукас.
Она кивнула.
— Кайли? — вдруг окликнул ее кто-то.
Черт возьми, этот голос она узнала. Она оглянулась и встретила озадаченный взгляд Трея.
— Ты его знаешь?
Лукас прикрыл руку Кайли своей обнаженной рукой, словно защищая. Кайли, от изумления потерявшая дар речи, молча кивнула. И тогда Трей двинулся к ним по воде, поднимая брызги.
— Все в порядке? — спросил он.
Он смотрел даже не на Кайли, а на Лукаса. Точнее, на его голый торс.
— Да, — сказала Кайли, у которой наконец прорезался голос. — Мы… Мы просто пришли посмотреть на останки динозавров.
— Это Дерек? — грозно вопросил Трей.
Не то чтобы он был вправе обвинять Кайли в чем-то, учитывая, что между ними произошло. Но обида в его глазах была неподдельной, и у нее дрогнуло сердце.
— Трей, познакомься, это мой друг Лукас. Лукас, это Трей.
Парни обменялись холодным недружелюбным кивком.
— Нам пора, — сказала Кайли Лукасу и кивнула на прощание Трею.
Она пошла назад через ручей. Лукас шел рядом. Кайли снова чуть не упала, но Лукас подхватил ее и прижал к себе. Трей смотрел им вслед.
— Твой парень? — спросил Лукас, отпуская ее талию.
— Бывший.
Добравшись до берега, Кайли села обуваться, ощущая на себе взгляд Трея. Она знала, что он сейчас чувствует. То же, что и она, когда увидела его на вечеринке с девицей. Справедливость восторжествовала, все честно, но Кайли это не радовало.
— Почему он спросил про Дерека? — поинтересовался Лукас.
— Долгая история.
И ей не хотелось рассказывать эту историю сейчас. Она завязывала шнурки, а чувство вины все тяжелее ложилось на сердце. Ей не в чем было себя винить. Но она винила.
Она обулась и пошла, не оглядываясь. Внутри все кипело. Лукас снова помог нырнуть под изгородь, и она проскользнула, на этот раз его не задев.
Когда Трей скрылся за спиной, она перестала о нем думать. Все мысли были только о поцелуе. А потом Кайли постаралась отодвинуть и это. Да, это был классный поцелуй, но не больше.
Ведь так?
Почти весь обратный путь они проделали молча. И Кайли старалась не смотреть на Лукаса, потому что он был без футболки… и мысли от этого путались. Когда они дошли до лагеря, Кайли сообразила, что так и не задала ему главного вопроса. Помнит ли ее Лукас?
Она стала думать, как спросить так, чтобы не прозвучало, будто она хочет ему это напомнить. Будто она решила, что их связывает память о прошлом. Нет, не связывает. Какая уж тут связь, если он даже предложил забыть о поцелуе? На сердце опять стало тяжело. Черт, ну почему его слова так ее ранили? Кайли тяжело вздохнула. Придется добавить и этот вопрос к списку, который она завела, когда оказалась в лагере. Но другие вопросы могли подождать, а этот нет. Она хотела знать — должна была знать, — помнит ли он ее.
