— Вы ничего не хотите мне рассказать?
Молчу. Надеюсь, что отец начнёт первым, но он не спешит.
— Мам… наш мир не единственный…
— По телевизору об этом немало говорят. И что?
— Магия реально существует, — добавляю, а она кивает соглашаясь. Вот только понимает ли, о чём я? Вопрос спорный, но я продолжаю: — И ты наследница трона в одном из государств на планете Карпег.
Отец дёрнулся от этих слов, мама же загадочно улыбнулась и всё. Как хочешь, так и понимай. Могла она, в четырёхлетнем возрасте очутившись здесь, помнить о том, что было до? Может да, а может и нет. Тогда что значит эта улыбка?
— Ты сказала Карпег? — переспросил отец. — Наследница трона? Она же обычный человек…
— Не более обычный, чем ты или я. И да, я хотела, чтобы этот разговор происходил иначе. Но знаешь, папа… это уже перебор. Как, по–твоему, должен чувствовать себя сверх меры магически одарённый оборотень, до своего двадцатилетия пребывавший в уверенности, что этот мир единственный, что магия существует только в фантазиях писателей, и вообще он обычный человек? А потом — упс! Здравствуй иной мир! Привет магия! Я подружилась с привидением, папа! И там… даже рядом с такой заядлой атеисткой как я, постоянно трутся какие‑то боги. А–а-а…. чуть не забыла про Верзауля! — при упоминании этого имени отец явно вздрогнул. — Не надо отговорок. Объясни, что означает мерцающий в твоих глазах огонь, зачем ты похитил маму, и почему всю жизнь скрывал истину.
Мне действительно было обидно. За то, что он скрывал правду, за то, что скорее всего является совсем не тем, кем я его считала.
— Это началось двадцать пять тысяч лет назад, — вздохнул отец, а я едва не взвыла: «Ну почему все норовят рассказывать истории с таким длинным историческим прошлым?» — Я был единственным, это было непросто. Я совершил глупость: возвысил одного из смертных, даровав ему божественную силу, — «Ох, ёшки–матрёшки, папанька‑то у меня покруче всех известных мне богов будет… Охренеть! Хотя… с учётом последних событий, стоит ли чему‑либо удивляться?» А тот продолжает: — И всё было почти хорошо, но настали смутные времена, мы не справлялись. Артан, тот самый, возведённый мною в ранг богов, предложил ещё пять кандидатур. Я согласился.
— Древние мифы — это здорово, пап, но я устала, — отметив про себя инфу о давнем знакомстве божественного кошака с моим отцом, проворчала я. — Ты всегда требовал выражаться чётко, кратко и по существу. Не отступай от собственных правил.
— Около пятнадцати тысяч лет назад…
— Пап… — искренне сожалея, что заблаговременно не поинтересовалась этой историей ещё в гимназии, но сейчас её слушать желания не было. — Допустим, началось великое божественное противостояние. Допустим, ты был богом изначальным. Предположим, тебя подло низвергли с подачи этого драного котяры, — перечислила я свои догадки, и судя по удивлению на папином лице, угадала. — Опусти подробности давно минувших дней. Как ты очутился именно здесь? Зачем выкрал маму? Почему держал нас в неведении?
— Меня убить не могли, да многие и не хотели, потому просто изгнали, — сократил историю он. — Скитаясь по мирам, случайно наткнулся на этот. Здесь у меня почти не было сил, — сообщил он и так известное на примере Кхёрна. — Лишённый магии, искал способ убраться прочь, но встретил её, — взгляд на маму. — Понятия не имел: кто она? Откуда? И тем более не воровал, — понимаю, что раньше отец никогда не врал, но как оказалось, очень о многом он просто умалчивал, однако именно сейчас так хотелось ему поверить… — Ощутил в ней что‑то родное и не смог уйти, — и столько тепла, столько нежности в обращённом к жене взгляде. — А не говорил потому… просто… так для вас было безопаснее.
— Рада, что теперь у нас нет секретов, — говорю, а сама обнимаю так до конца и не пришедшую в себя в маму.
Её можно понять. Если к моим фантазиям она с детства привыкла, то говорящий столь странные вещи отец — это уже не шутка. Ему вообще юмор не свойственен. Вечно серьёзный, рациональный, практичный, в чём‑то даже топорно–прямолинейный, но при этом безмерно обожающий свою супругу мужчина был элементарно неспособен на розыгрыши. А значит, как бы всё нереально ни звучало, как бы ни хотелось отмахнуться, но приходилось признать: всё это правда! Сидящая рядом со мной бесконечно родная женщина постепенно усваивала услышанное, и по мере осознания на её не тронутом возрастом лобике отчётливо проявлялись свидетельствующие о сильнейшем мозговом штурме морщины.
— Так это… что же выходит? Есть ещё какой‑то мир, как там его… — наконец‑то заговорила она.
— Карпег, — в унисон ответили мы с отцом.
— Ага. И по сколько лет там люди живут?
— Людей там как бы и нет, — заикнулся было папа, но напоровшись на какой‑то изучающий мамин взгляд, тут же умолк.
— Эм… но если я оттуда… а я явно человек… значит… его населяют зелёные человечки, и над моими родителями проводили эксперименты? — предположила мать…
М–дя… вот это воистину тяжёлый случай. В дальнейшем потоке своих предположений она превзошла даже Алсею с её талантами из ничего развивать проблему века. Разговор затянулся до утра. Собственно, лично я больше ничего нового не узнала. А вот родители… в особенности мама оказалась по самые уши завалена информацией. Отец в какой‑то момент упёрся, категорически отказываясь возвращаться на Карпег. И именно тогда, взглянув на свои руки, я заметила кое‑что новенькое, то, что заставило улыбнуться, а в душе вмиг разлилась волна нежности и тепла. И да, я пошла на шантаж. То есть привела последний и самый веский, как мне казалось, аргумент:
— Я вышла замуж, — выставив перед родителями ручку со вновь обретённым обручальным кольцом, известила я и призадумалась: «Хоть убей, не помню, когда оно вновь появилось на мне? Чудеса, да и только!»
Их реакцию надо было видеть! Описать словами это нереально. И пользуясь произведённым эффектом продолжила:
— Папа, мама… Я безумно люблю мужа, и он меня тоже… мы счастливы! Но…
Действительно абсолютно не радовало то, что произошло накануне моего появления здесь, и тем более перспектива и в дальнейшем поддерживать столь тесные отношения ещё с одним богом, и в итоге… я расплакалась. И ведь знала, что в нашей как оказалось, мягко говоря, ненормальной семье это запрещённый приём, но не сдержалась. И если быть честной, то поступила я меркантильно и подло. Стоило осознать то, кем является мой отец, и вдруг пришло решение наиглавнейшей моей проблемы: «Он способен повлиять на Артона!»
— Что «но», девочка? — вопросил отец, вмиг очутившийся возле шмыгающей носом меня.
И как назло, горло от обиды на всё и вся сдавило, и слова выжать из себя не могу. Оттягиваю ворот, открывая его взору подаренный божественным кошаком амулет.
