Наблюдая за ним, Катя с трудом могла поверить, будто спектакль и бабочка что-то значили для него.
— Что за хмурое выражение лица, — пожурил ее бесшумно появившийся рядом Йоро.
Девушка досадливо передернула плечами.
— Пожалуй, я хочу уйти.
— Уже? — изумился мальчик.
«Разве мы не можем остаться подольше?» — вмешался Олило, нежно обхватывая Катину ногу.
Девушка, молча двинулась к выходу из зала, ругая себя за то, что по-глупому размечталась во время спектакля.
После прощаний с хозяином и Анчиком, Катя миновала зимний сад, холл и вышла из Оранжевого замка. На подъездной аллее в ряд стояло множество дорогих машин. Белый «Мерседес» выкатил со своего места и подъехал к подножию лестницы. Вампир-водитель хотел выйти из машины, но появление Лайонела заставило его замереть.
Молодой человек сбежал по лестнице и остановился перед Катей.
— Позволь отвезти тебя, — приглашающим жестом он указал на свое золотистое «Бугатти».
— Я на такси, спасибо, — сухо ответила девушка. Лайонел открыл перед ней дверцу.
— Как пожелаешь.
Катя мешкала. Сама не знала, то ли ей хотелось, чтобы он уговаривал, то ли ждала каких-то объяснений…
Сколько бы она себе не говорила, что женщины всегда будут окружать его и сердиться на него из-за каждого поворота головы налево просто бессмысленно, но кипящую внутри злость было не убедить. Невменяемая ревность услужливо напоминала ей, как она — идиотка, собиралась кинуться Лайонелу на шею и все ему простить. Не очень-то он нуждался в ее прощении, судя по его: «Линда, вы обворожительны», «Виктория, простите, я совершил ужасную оплошность — потерял ваш номер телефона», «Зои, обманщица, вы еще не стерли татуировку с моим именем на вашей правой ягодице?», «Красавицы, этот вечер и вполовину не стал бы так хорош без вас!»
Чего и говорить, в очаровании ему не было равных. Обворожительный, галантный, он с легкостью добивался благосклонности любой девушки. А потом от его интереса оставалась лишь подчеркнутая любезность.
Катя отвернулась. Слишком рано она пересмотрела свое решение о самостоятельности. Находиться во власти Лайонела означало играть по его правилам, обижаться или проглатывать обиду за обидой, ревновать и мучиться. Она, как и прежде, была не готова вернуться.
Девушка сделала шаг к машине и, не выдержав, спросила:
— Почему ты выбрал этот спектакль?
Она не видела его лица, потому что стояла к нему спиной, но могла поклясться, что он улыбнулся.
— Хотел поговорить с тобой немного о доверии, — последовал спокойный ответ.
Катя едва заметно кивнула. Психея доверяла своему супругу, не видя его лица, а он доверял ей, засыпая с ней в одной постели и веря, что та не проявит любопытство. Они доверяли друг другу и были счастливы, пока не вмешался кто-то третий…
Девушка вздохнула.
Только сейчас она осознала, насколько на острове все было по-другому. Там, отрезанные от всего мира, они доверяли друг другу и были как никогда близки и, как ни странно, счастливы.
Йоро, видимо, заметил смятение на ее лице, потому что решительно вылез из машины.
— Знаешь, Лайонел, я очень внимательно смотрел спектакль… — начал мальчик, но молодой человек его оборвал:
— Не лезь!
Катя обернулась.
— Нет, пусть говорит.
Лайонел холодно посмотрел на оборотня, а потом на девушку.
— В отношениях двоих нет места кому-то еще, и любое вмешательство со стороны, называемое участием, ведет к потерям.
Девушка опустила глаза. Она понимала, что он прав. Молодой человек протянул ей руку.
— Ты ведь знаешь, это случится — не сегодня, так завтра, через неделю… к чему ждать?
— Знаю, — пробормотала Катя, готовая принять его руку.
Но тут неожиданно Йоро спросил:
— Лайонел, как считаешь, Амур любил Психею?
Золотистая бровь чуть приподнялась.
— Несомненно.
Катя с любопытством уставилась на мальчика, а он продолжил допрос:
— А в чем проявлялись его чувства?
— О его чувствах говорит многое, — несколько раздраженно заметил Лайонел, — во-первых, Амур не обрек девушку на мучения с недостойным человеком, как требовала его мать.
— Разве он это сделал для Психеи, а не для себя? Он, покоренный красотой девушки, хотел заполучить ее в свою постель и сделал для этого все возможное.
— Допустим, — закатил глаза молодой человек. — Однако уверен, ты не станешь спорить, что своим дозволением пригласить во дворец сестер Психеи он руководствовался лишь желанием прекратить страдания любимой.
Йоро взял Катю за руку, задумчиво пробормотав:
— А не кажется ли вам, что для отношений исключительно по ночам есть другое, более внятное определение, не имеющее отношение к любви?
— Нет, не кажется, черт возьми, — взорвался Лайонел. — Не пытайся переиначить смысл того, чего не понимаешь. Эта история о любви и о пути, который проделывает тот, кто однажды подорвет доверие своей второй половинки.
Йоро покачал головой.
— А как по-мне, эта история о чем угодно, но только не о доверии! Она об эгоистичном Амуре, который рассуждал о доверии, но сам отчего-то не доверился Психее. Почему она должна была во имя любви не проявлять любопытства, а Амур не мог во имя любви открыться ей?
Лайонел молчал, яростно глядя на оборотня. А тот поднял глаза на Катю и сказал:
— Я думаю, Амур проявил любовь лишь когда смирил свою злость, обиду, гордыню и сделал Психею равной себе. Но Лайонелу до такой самоотверженности далеко.
Молодой человек коротко рассмеялся.
— Йоро, а ты не боишься брать на себя ответственность за наши отношения?
Катя помнила слова мальчика относительно советов и была несколько удивлена его напористостью. Обычно он никогда не настаивал.
Оборотень в упор посмотрел на Лайонела.
— Я не позволю тебе внушить ей, что Анжелика в вашей ссоре была сродни сестрам Психеи, и Кате нужно было доверять тебе, а не твоей бывшей любовнице! — Йоро зло прищурился. — Говоря про доверие, Лайонел, помни, кого ты заставил смотреть на то, как ради развлечения убивают людей. Довериться тебе после этого? Ну конечно, ты привык, что все, кто тебе дорог, в твоей абсолютной власти, так проще ими управлять. Ты тиран, бесконечно всеми манипулирующий. И если девочка, которая еще полгода назад была человеком, не в силах тебе противостоять и готова сдаться — то не победа. Тебе никто не может противостоять, и ты это знаешь. Но благородства тебе не хватает, чтобы добиться своей цели честно. — Мальчик подтолкнул Катю к машине. — Поехали. — И, обернувшись, добавил: — Глупо думать, что можешь пятьсот лет таскаться по женщинам, а потом однажды просто сказать «Ничего не было» и все тебе поверят.
Дверца за Йоро захлопнулась. Прежде чем машина тронулась с места, Катя успела посмотреть в окно и встретить взгляд глаз, где точно разбилось ледяное зеркало.
На круглом столе стояла свеча, мягким светом освещавшая небольшую веранду. Катя сидела в старом кресле, одетая в засученные до колен голубые джинсы и белую майку. На подлокотнике спал Олило, сложивший копытца на круглом мохнатом животике.
Йоро сидел за столом, катая по поверхности круглый гладкий камень — обычный серый с блестящими вкраплениями.
Кира сидела рядом с ним, но как часто бывало, устремив взгляд в никуда, отсутствовала. Ее розовое платье в колышущемся свете пламени казалось алым.
С улицы доносился стрекот цикад, вдали ухал филин. За окнами стояла чернота, рассеиваемая блеском луны, позолотившей верхушки деревьев.
Катя перекинула ногу на ногу и тоскливо посмотрела на шарик, катающийся по столешнице. В голове негромко и нежно звучала ледяная мелодия «Эхо Антарктиды», заставляющая немое сердце сжиматься от воспоминаний.
Девушка закрыла глаза и ей показалось, словно она вновь очутилась в объятиях Лайонела, прокравшегося к ней в спальню под покровом ночи. Тогда в Тартарусе он с порывом ветра принес ей эту мелодию, и она, подстраиваясь под его едва различимый шепот, звучала в такт их дыханию.
