— Добрый день, — поприветствовала я присутствующих. — Не буду делать никаких вступлений, все прекрасно знают, зачем мы здесь собрались, поэтому позвольте сразу начать…
Не были ни капли волнения. Но не потому, что было привычно плевать на мнение окружающих. Не в этот раз… Спокойно было потому, что Райан был сейчас здесь, со мной.
— Я бы хотела начать презентацию… — голос все же дрогнул — в горле встал ком. Я просто молча включила первый кадр. — …со своего близкого друга и человека… — последнее слово подчеркнула особенно.
На нем был Эрик. Одно из моих самых любимых черно-белых фото. Он сидел на кресле в гостиной, укутанный в плед, и смотрел в окно на террасу. Губы плотно сжаты, меж бровей залегла глубокая морщина, взгляд тяжелый и какой-то обреченный. И именно этот кадр мне захотелось представить общественности, ведь таким его могла видеть раньше только я. Теперь же хотелось поделиться этими моментами со всеми.
В конце месяца открывалась моя выставка, которую я посвящала ему. Так было легче… разделить свою утрату с людьми. Все знали, что именно благодаря ему служба безопасности получила все необходимые сведения о Карате, но лишний раз напоминать себе об этом было больно. Это стоило Эрику жизни.
Все присутствующие вдруг молча поднялись с кресел, а я все же заплакала…
* * *
— Райан…
Райан не обернулся, а все также продолжал наблюдать за презентацией Рафаэль. Дэвис подошел к нему тихо, но достоинства не терял. Застыл в шаге, сложив руки на груди и не спуская взгляда со слайдов.
— Я знаю — не простишь…
Не простит. Прежнего доверия уже не будет. Райан стиснул молча зубы.
— …Она — это что-то невероятное, — вдруг улыбнулся Дэйвис, — прими поздравления.
— Да… — процедил Райан, — она невероятная, Майлз…
И он будет оберегать ее, как самое ценное, что у него есть. После презентации они уедут к матери, где он уже оборудовал для Раффи рабочий кабинет, лишь бы она не рвалась обратно в столицу. Хотя беременность проходила нормально, чувствовала она себя временами не очень. Мари крайне рекомендовала увезти ее на это время куда-нибудь в более спокойное место и оградить от любых переживаний. И он расшибется в пыль, но оградит.
Именно поэтому он до сих пор не нашел в себе силы рассказать ей о ее семье… Она не спрашивала, поглощенная настоящим, и его это безмерно радовало. Позже… когда-нибудь… он обязательно расскажет, но сначала создаст для своей девочки надежную опору в настоящем, чтобы не потерять ее снова…
— Я вернусь, Майлз, — кивнул, наконец, и направился к Раффи.
Презентация подходила к концу, как он успел выучить за прошедшие два часа в холле, и ему не терпелось прижать к себе свою жену. Зал взорвался аплодисментами, и он тут же притянул растерянную Рафаэль к себе. Только он мог почувствовать, как она вздохнула с облегчением и задрожала от усталости и напряжения.
— Никаких комментариев, — отрицательно кивнул он штатному журналисту, застывшему в нерешительности у постамента. — Домой… — и, подхватив ее на руки, понес к выходу под новый шквал аплодисментов. — На этом, миссис Вайс, я объявляю ваш декретный отпуск открытым, и только попробуйте мне сейчас что-то поперек сказать…
— Хорошо, мистер Вайс, — подозрительно спокойно согласилась Рафаэль и обняла холодными ладошками его за шею.
Только тут Райан спохватился, что не озаботился системой видеонаблюдения у матери дома. Чертыхнулся про себя и потянулся к смарту…
… оставалось надеяться, что она не узнает…
