Одна из Малышек Кассандр схватила меня за горло. Она сжала пальцы, и я с трудом втянула воздух.
Я ударила её локтем в живот, отбросив в сторону.
— Можешь получить его обратно! — крикнула я. — Рикс всё ещё существует!
Кассандры снова вцепились мне в горло, сжимая пальцами, похожими на осколки льда.
Сиофра с отвращением скривила губы.
— Хватит с меня игр, Кассандра. Веселье кончилось. Твоё время вышло.
Я лихорадочно забилась, высвобождаясь из ледяных хваток Кассандр.
— Сама проверь, — прохрипела я. — Его душа... заточена в ноже.
Малышки Кассандры постепенно разжали свои студёные хватки. Сиофра хмуро посмотрела на нож, лежавший на полу.
— Одна последняя игра? — пропела она. — Ты же знаешь, железо мне не навредит. В отличие от тебя, я человек.
— Не трюк. Не игра, — я потёрла горло, тяжело сглотнув. — Подними нож. Сама увидишь.
Одна из Малышек Кассандр пнула нож к Сиофре. Посмотрев на меня прищуренным взглядом, она присела и подняла его.
Эффект оказался мгновенным. Её лицо смягчилось, и она изумлённо уставилась на клинок. Девчачья улыбка озарила её черты.
— Это он, — прошептала она. — Он жив!
Вокруг нас зеркала вновь ожили и замерцали. Воспоминания о Сиофре и Риксе материализовались всюду. Они вдвоём едят ужин за круглым столом под ивовым деревом. Сиофра идёт позади него по сверкающей улице Триновантума, пока другие фейри боязливо отвешивают перед ним низкие поклоны. Взгляд снизу на Рикса, смотрящего на звезды.
Слёзы заблестели в её глазах, пока она смотрела на нож.
— Мой Король.
Я просматривала видения, ища то, что могло мне пригодиться.
Рикс сидит у очага в кресле, похожем на трон, а Сиофра подаёт ему кубок. Рикс хлещет кнутом какую-то женщину в подвале, а Сиофра восхищённо смотрит. Рикс отрывистой походкой идёт по коридору, а Сиофра спешит следом.
Это самые нежные её воспоминания о нём, и в каждом из них он не продемонстрировал ни капельки тепла.
Я смотрела на неё, подмечая её благоговение перед ножом.
— Он вообще о тебе не заботился, да?
Её взгляд метнулся ко мне, злость полыхнула сквозь слёзы.
— Он заботился.
— Серьёзно? Мои родители целовали меня перед сном. Они обнимали меня по утрам. Они покупали мне подарки...
— Он купил мне... — она содрогнулась в рыданиях. — Ты не имеешь права... он дал мне... — она еле могла говорить, всё её тело напряглось, лицо сморщилось. Зеркала вспыхнули, показывая мне её горе.
На зеркалах горел образ Рикса, протягивавшего ей куклу.
Она плакала — маленькая лохматая трёхлетняя девочка, отчаянно жаждущая внимания. Она икала, её грудь вздымалась от неровных вздохов, рот был испачкан то ли едой, то ли грязью. Она стояла на каменном полу, и он повернулся, чтобы накричать на неё, но отражение не передавало голос. А потом, словно передумав, он схватил деревянную игрушку, валявшуюся на его столе (какую-то вырезанную куклу с полыми глазами) и швырнул в неё.
Он промазал, а может, и не хотел попасть в неё, и кукла упала рядом. Сиофра вытерла слёзы тыльной стороной ладошки, размазывая сопли крошечными пальцами, и подняла игрушку.
Зеркала по всему залу замерцали другими образами. Сиофра засыпает, свернувшись калачиком и вцепившись в деревянную куклу. Сиофра в саду шепчет на ухо куколке. Сиофра играет, притворяясь, будто кормит куклу с ложечки. Сиофра плачет в углу своей комнаты, крепко сжимая куколку.
И в углу зала зеркало показало воспоминание, которое привлекло моё внимание. Рикс возвышается над ней у пылающего очага и кричит. Маленькая Сиофра, на вид лет семи, всё ещё сжимает ту деревянную куколку. Рикс выхватывает игрушку из её рук и швыряет в тот горящий камин. Сиофра бежит к очагу, пытаясь выхватить куклу из пламени, и кричит, потому что её руки горят. Она не сумела вытащить игрушку. Было уже слишком поздно, и она упала на каменный пол, рыдая.
Моё сердце сжалось, разрываясь от сочувствия к маленькой девочке. Я знала, чем она стала. И вот что сделало её такой. Слёзы катились по щекам Сиофры, и по моим тоже.
Но если я хочу выжить, мне надо быть безжалостной. Мне надо побыть монстром, совсем немножко.
Я нащупала отражения, которые больше не были заблокированы. Сиофра слишком сосредоточилась на ноже, слишком погрузилась в воспоминания. Закрыв глаза, я заставила все зеркала показывать один образ.
Рикс кричит, хватает куклу, бросает в огонь. Сиофра тянется к своей любимой игрушке, к единственному, что ей дорого, и не может её спасти. Обгорающие пальцы. Борьба между любовью и самосохранением. Все зеркала в зале показывали её воспоминание. Её провал. Её муку.
— Что он дал тебе, Сиофра? — спросила я, вытирая слёзы со своих щёк. — Куклу? Ты имеешь в виду ту, что он швырнул в тебя? Ту, что он сжёг? А нравилась ли ты ему вообще? Он хоть раз демонстрировал искреннее тепло?
— Заткнись! — завизжала она. — Он... он любил меня! Он был очень строгим, но он... он...
Воспоминания затопили зеркала.
Рикс поворачивается спиной к Сиофре, пока та говорит. Рикс захлопывает дверь в свой кабинет, когда она подходит к порогу. Рикс уходит из своего замка, пока Сиофра провожает его взглядом из окна.
В каждом воспоминании он уходил от неё, бросал позади.
Теперь она рыдала, всё ещё глядя на нож и бормоча.
— Он любил меня. Любил.
Изображения снова замерцали, показывая, как Рикс улыбается молодой женщине и игнорирует Сиофру. Комкает её рисунок, презрительно кривя губы. Больше воспоминаний, десятки образов, где Сиофра сидит одна в огромных замковых комнатах, и её глаза становятся всё более пустыми, жизнь в них гаснет.
Движение за окнами привлекло моё внимание, и я перевела взгляд, отчего воздух покинул мои лёгкие. Её воспоминания вырывались наружу, плясали в лужах, мерцали над Темзой. Над рекой я видела проблески света, танцующие в окнах зданий.
Сколько зеркал и окон где-то там показывали воспоминания Сиофры?
Сиофра поднесла нож к своей щеке.
— Скажи что-нибудь, — прошептала она. — Поговори со мной.
Снаружи видения исчезали из окон и реки, пропадая одно за другим. Магия Сиофры иссыхала, усилия от манипуляции таким количеством отражений сказывались на ней.
Одна из Малышек Кассандр, державших меня, растворилась в воздухе, а хватка второй дрогнула. Снаружи река отражала лишь небо, а зеркало в холле вернулось к норме. По всему залу зеркала тоже начинали отражать мир, а не разум Сиофры.
Стискивавшие меня ледяные пальцы рассеялись, и лишь одно зеркало до сих пор показывало воспоминание. Рикс презрительно цедил что-то в ответ на слова Сиофры. А потом и оно исчезло, отражая лишь её. Выгоревшую. Её магия была растрачена до последней капли.
Образы её жизни вызывали у меня тошноту, и печаль затопила мою грудь.
— Мне жаль, — прошептала я.
Она подняла блестящие глаза.
— Ты украла мою жизнь! Ну конечно. Заняла моё место, родившись извращённой. Родившись монстром.
Я медленно покачала головой.
— Монстрами не рождаются, Сиофра. Ими становятся.
Я как можно быстрее связалась с изогнутым отражением, почувствовав, как то сцепилось с моим разумом. Сиофра бросилась на меня, а я отодвинулась в сторону, схватив её за руку. Я навалилась на неё своим весом, с помощью инерции забросив её в одно из зеркал. Я провалилась вместе с ней, чувствуя, как холодное словно лёд отражение скользит по моей коже.
Поскольку мои силы до сих пор были истощены, на долю секунды мы задержались в мире между отражениями, где всё было вязким.
Я отпустила руку Сиофры и вышла через другое отражение, выскользнув сквозь зеркальные окна Сити-Холла и оставив её позади.
Выбравшись из прохладного отражения, я обернулась и увидела её. Застывшая между отражениями с осушенной силой, не имеющая возможности прорваться наружу. Её глаза были широко распахнуты в ужасе, и у меня в горле встал ком.
Зеркало замерцало, и она скрылась из виду. Я выжила... я остановила монстра. И всё же при мысли о том, что она застряла там, словно насекомое в капле янтаря, в моём нутре образовывалась бездна пустоты.
