— Ливи…
Он замолчал и только мягко поглаживал мой локоть, пока я рыдала, закрыв ладонями глаза. Понимал, что мне нужно. Слишком уж долго была одна, не получая поддержки. Конечно, у меня есть друзья, очень дорогие для меня, но они так далеко, что не дотянуться.
Боль, горькие сожаления, чувство вины постепенно выплёскивались, смешиваясь со слезами. Осталась грусть, надежда и полное сердце любви. А когда слёзы, наконец, иссякли, я почувствовала, что с плеч свалился огромный груз.
Алекс ушёл поздно, убедившись, что я полностью успокоилась и вот-вот усну. Казалось, он понимает меня без слов, особенно теперь, когда между нами не осталось секретов. Как же хорошо, что не нужно больше ничего скрывать! А ещё лучше то, что он поверил мне беспрекословно, пусть у него и были на то свои причины.
Я поплелась в спальню, отчаянно зевая, полностью вымотанная сегодняшним днём. Сейчас хорошенько высплюсь, а завтра попробую сконцентрироваться и отправить своё тело в ментальное путешествие осознанно. Это очень сложно, и доступно немногим. Например, Дани не смог. Объяснил, что его на земле слишком многое держит. А вот я сейчас легче пёрышка и единственное моё желание — найти Иму. Значит, душа сама потянется за ним.
В спальне царил полумрак — сквозь незадёрнутые занавески проникали отблески садовых фонариков, отражённые снегом, мистические, будто в сказке. Я не стала зажигать свет и поэтому не сразу заметила, что что-то не так. А когда заметила, бежать было поздно.
Отражение в зеркале не принадлежало мне. За разбегающимся рябью стеклом маячила неподвижная фигура. Серебряная мантия, льняные волосы, острый, как лезвие клинка, взгляд.
Я застыла сусликом, мигом растеряв весь сон. Оборотень не шевелился, но воздух вокруг меня сгустился, наполнился шорохами, и лишь потом я поняла, что шорохи не вокруг, а в голове. Как в недавнем сне, меня парализовало страхом, только теперь без малейшего шанса проснуться и спастись.
Сила, неумолимо потянувшая меня к зеркалу, в корне отличалась от силы Ларка. Там я чувствовала себя кроликом перед удавом, сейчас же всё по-другому. Этот окутывал сознание мороком — жертва понимает, что сейчас умрёт, и в то же время видит своего убийцу как самое прекрасное существо на земле, которому добровольно хочется отдать всё до капли. Внутренности скручивает сладкой болью, голова раскалывается, словно вот-вот лопнет, но по телу расползаются приятные возбуждающие мурашки.
Наваждение захватило меня полностью, и я двинулась навстречу, готовая умолять, чтобы он скорее коснулся меня, чтобы мучил, сделал как можно больнее. А где-то в глубине сознания красной тревожной лампочкой вспыхивали мои собственные мысли, так далеко и слабо, что я лишь отмахнулась от них, как от надоедливых насекомых.
Серебряный протянул руку сквозь стекло, и я запрокинула голову, подставляясь под стальную хватку сильных пальцев, урча от удовольствия, когда когти проткнули кожу, задыхаясь в истоме, пока кровь текла по шее, заливаясь за ворот. Перед глазами колыхалось красное марево, может, мой череп лопнул, и его содержимое заливает глаза? Всё равно этого мало. Хочу большего. Чтобы открытые раны, порванные мышцы, внутренности наружу.
Вот как я умру. Стелясь под своего убийцу, пока он будет разрывать меня на части. Интересно, Иму тоже так умеет?
Иму.
Мысль о нём отрезвила внезапно, как глоток ледяного воздуха после жары. Морок развеялся, боль стала невыносимой, но я старалась не отвлекаться на неё. Концентрация давалась тяжело, по лицу тёк пот, только вот отступать нельзя. Я твёрдо знаю, чего хочу, и если придётся умереть, добиваясь своей цели, то так тому и быть. Всё лучше, чем сдаться на волю этого чудовища и умолять о смерти.
Кое как выровняла дыхание, стараясь правильно направлять энергетические потоки. Хотя, как можно что-то направлять, когда тебя убивают?
На удивление, то ли решимость придала мне сил, то ли нагревшийся браслет снова поделился энергией, но в конце концов сконцентрироваться удалось. Оборотень замер, не отпуская мою шею, а я вдруг схватила его за предплечье и резко дёрнула на себя. От неожиданности он сделал шаг вперёд, оказываясь почти вплотную к стеклу. Прекрасные глаза цвета тающего льда расширились от удивления.
— Раз ты пришёл сюда, значит, Иму жив, верно?
Серебряный не издал ни звука, лишь слегка прищурился, но всё и так было предельно ясно.
— Мне нужно увидеть его. Немедленно!
— Жалкий человечишка не может требовать, — он не раскрыл рта, голос метался эхом в моей черепной коробке, грозя пробить виски изнутри. Я не обращала внимания на боль, внутри всё дрожало, как у ищейки, взявшей след.
— Ты не сможешь мне помешать, — дерзкие слова пришли сами, будто это не я их произнесла, а кто-то гораздо более сильный внутри меня.
Оборотень от удивления немного ослабил хватку. Этого хватило, чтобы собрать в себе энергию. Пусть наспех, но даже так я смогу сохранить своё сознание. Он смотрел на меня не мигая, но мне больше не хотелось падать на колени. Я выпрямилась во весь рост и твёрдо смотрела в ответ.
— Как мой сын получил силу Абсолюта? — спросил он наконец с еле заметной досадой. — Отвечай!
— Твой сын? — зашипела я не хуже раздражённого Иму в зверином облике. — Ты потерял его, как только запер в зазеркалье на верную смерть.
— Знай своё место, самка. Не тебе судить Высших. Ты лишь корм, как смеешь обращаться ко мне без разрешения?
— Где Иму?
— Моё великодушие не безгранично. Говори, что ты знаешь о силе Абсолюта? А потом прими смерть с благодарностью.
Нечеловеческим усилием, превозмогая боль, я обернула себя потоками энергии, как тёплым одеялом. Они хоть частично прикрывали от подавляющей атаки, позволяли не поддаваться мороку. Наверняка он читает эмоции не хуже Иму. Вот и пусть читает. Я уставилась ему в глаза, мысленно передавая всё, что о нём думаю. Оборотень слегка приподнял бровь. Хорошо бы как-то выбить его из колеи, но на это уже силёнок не хватит.
— Что ж, твоя способность сопротивляться моей магии довольно сильна для человека. Но этого ничтожно мало. Я всё равно получу информацию. Будет очень больно и в итоге рассудок повредится. Достаточное наказание за твою дерзость.
Давление воздуха вокруг заметно усилилось, захлестнула знакомая слабость — монстр вытягивал эмоции мучительно, по капле, медленно сводя с ума. Так, чтобы не пропустила ни мгновения.
Я сопротивлялась изо всех сил, но этого действительно было слишком мало. Темнота подступала неумолимо — поскорее бы потерять сознание, лишь бы больше не чувствовать. Ещё пара минут, и я начну орать от боли ему на потеху, лучше уж отъехать прямо сейчас.
— Не надейся на лёгкую смерть, — прочитал мои мысли Серебряный. — И не беспокойся, ты останешься в сознании до конца.
Перед глазами замелькали картинки из того самого сна, где я увидела Иму в первый раз. Зеркальная комната, потом выжженная солнцем равнина. Почему-то мне казалось — этот тип не должен узнать, что будет дальше. Нужно помешать ему любой ценой.
Если удастся разбить зеркало, возможно, я успею всадить осколок себе в глаз и умру раньше, чем он досмотрит до конца.
— Не получится, — хмыкнул оборотень, но вдруг заметно напрягся и прислушался, не выпуская мою шею.
Я тоже посмотрела вглубь зеркала, правда, никого там не увидела. И тут прямо за его спиной медленно поднялась когтистая лапа.
Серебряный почувствовал её раньше, чем она опустилась, отбросил меня и молнией метнулся в сторону. Правда, тот, кто стоял позади, оказался ещё быстрее — поверх мантии уже скользили клочья тумана, а стальные когти впились в плечо.
— Здравствуй, отец.
Услышав голос, я ахнула и прильнула к стеклу, чтобы лучше рассмотреть.
И действительно, в темноте зазеркалья за спиной отца стоял Иму. Серебряный словно оцепенел в его руках, не двигаясь с места.
Иму мельком посмотрел на меня, уголки его губ слегка приподнялись. И тут же я почувствовала лёгкое прикосновение, словно по щеке погладили тёплой ладонью. Боль сразу отступила.
