Я тихо вздохнула и подставила лицо солнечным лучам. К полудню небо разгорится яростным огнем, а пока лучи рассветные, ласковые. Мне так же дороги эти земли, как дороги они тому, далекому мужчине, по которому страдает мое сердце. Я верю, что Рейн вернется, потому что не сможет забыть ни меня, ни наш заветный край.
Прошло несколько дней. Лето разгоралось все жарче, людям хотелось переждать полуденный пожар, отдохнуть в тени, скрыться от палящего зноя. Но все понимали, как опасно промедление. Я ловила каждую минуту прохлады, устраивала советы ночью, поднималась с рассветом.
Очередное утро выдалось спокойным и радостным. Я, поднявшись с первыми лучами, прошла в сад, где намеревалась основательно подумать над вновь возникшими вопросами. Мои эксперименты над возрождением снежных монстров проваливались один за другим. Никто не мог точно сказать, в чем дело, потому как никто не знал, откуда на самом деле взялись эти шестилапые звери. Даже мой пересказ слов Гурдина многие восприняли с недоверием, которое не победила и находка выбеленных костей среди нагромождений скал. Но все-таки мои люди послушались и еженедельно доставляли мне новые партии костей. Ган считал, что я недостаточно стараюсь, мне казалось — дело в неумолимой жаре, Гурдин загадочно молчал. Щурился, пронзал меня взором мудрых глаз и чуть слышно вздыхал. Я начинала сердиться, но не бросала начатое. Мешочек с мелкими косточками всегда носила при себе, чтобы подержать в руках, послушать сухой треск, перекатить пальцами.
Остановилась под сенью сада, подняла голову, чтобы с надеждой встретить сияющее красным золотом солнце, величаво встающее над пламенеющим всеми оттенками живого огня горизонтом. Утренний мир был так прекрасен, роса так красиво искрилась под нежными лучами, что я почувствовала, как внутри поднимается волна ликования, и улыбнулась.
Немного побродив по роще ильенграссов, я вернулась в сад и укрылась под его зеленым пологом. Присела на мягкий травяной ковер, прислушалась к шепоту листьев, вздохнула и достала мешочек. «Что я делаю не так? — прозвучало в голове, и я высыпала кости на ладонь. — Сколько раз я делала именно это?» — очередной вздох унес летний ветер.
Я укрепилась в мысли о том, что мне не нужен этот изнеженный, разгоряченный солнцем незнакомец. Мне роднее северный, колючий бродяга, который обязательно вернется в наши земли. Вопрос только: «Когда?» Именно его ледяное дыхание оживило слезы проклятого короля, и я надеюсь, что мой холодный знакомец не откажет в помощи. Я ссыпала косточки обратно в мешок, на руках осталась белая пыль. Я застыла, рассматривая снежный налет на коже, и пыталась сосредоточиться. Что-то билось в мозгу, но догадка не приходила. В раздражении я вскочила, обернулась и тотчас замерла, мой лоб прорезала морщинка, слова сорвались сами собой:
— Откуда ты здесь? И давно наблюдаешь за мной?
Хрупкая, но несгибаемая, словно ивовый прутик, девушка улыбнулась:
— Я скучала по тебе, моя королева!
Я ощутила, как на моих губах медленно расцветает улыбка, а за ней по щеке покатилась слеза. И я позволила себе плакать, потому что слезы, струящиеся из моих глаз, были от радости.
— Привет! — сказала и обняла подбежавшую ко мне Янель.
Она, смахнув несколько слезинок, затараторила:
— Я все сделала, привезла тебе рецепт изготовления пороха и немного порошка, — и указала направо. — Он там.
— Посмотрим? — я развернулась в указанную сторону.
Янель подхватила меня под локоть, потом неожиданно остановилась. Ее рука взметнулась:
— Наша принцесса подросла, — и осторожно, точно касаясь хрупкой вещицы, огладила мой живот. — Как это? — альбина подняла на меня поблескивающий взор.
— По-разному, — созналась я. — То рыдать хочется, то хохотать. То вдруг — сладкого, то резко соленого. В общем, у тебя будет время узнать все подробности.
Обычно Янель отнекивалась на подобные предложения, я слышала, как над Мышкой подшучивали другие альбины. Сейчас же загадочная улыбка, медленно изогнувшая ее губы, заставила меня задуматься. Я не стала расспрашивать подругу, еще не настало нужное время, а она вытащила из холщового мешочка сложенный вчетверо листок. Я приняла его, развернула и пробежалась глазами по строчкам, гадая, кого бы озадачить. По моему лицу Янель поняла, что пора действовать и ненавязчиво потянула к замку.
Во внутреннем дворе царила суета, к которой я привыкла. Прошлась быстрым взором и в очередной раз за сегодня застыла, словно вкопанная. К нам с легкой улыбкой на устах направлялся высокий, худощавый молодой человек, в котором я с великим трудом узнала Гэрта. Перевела ошеломленный взгляд на Янель и начала кое-что понимать. Эти двое прошедшие месяцы были вместе. Путешествие на юг сплотило их и повлияло на Гэрта. Из обиженного на весь свет мальчишки он превратился в красивого, уверенного в себе юношу.
— Привет, целительница, — дерзко улыбаясь, обратился он ко мне и добавил. — Почему молчишь? Неужели мне удалось сразить тебя?
— Угу, наповал, — отозвалась я, безуспешно пытаясь скрыть широкую улыбку. — Рада, что вы вернулись целыми и невредимыми. Хватит с нас потерь! — отогнала подступающую тьму.
Ей не взять воздвигнутую внутри меня крепость!
Гэрт мгновенно стал серьезным, Янель тоже нахмурилась, и они оба посмотрели на меня.
— Все будет хорошо! Ты веришь в это? — спросила Мышка.
— Не приму, — фыркнул Гэрт, — если ты сложишь руки на груди и поплывешь по течению!
— Разве я покорилась стремнине? — показательно вздернула бровь ему в ответ.
Гэрт хмыкнул:
— Ты всегда была строптивой, но не слишком быстрой, вот и теперь не успеваешь за ходом событий!
Я поймала укоризненный взор, который послала ему Янель, но парень не сник, наоборот продолжил.
— Война уже началась! — прозвучало веско и неоспоримо.
И тотчас слово было подхвачено разгорячившимся ветром. Оно разнеслось по двору, осталось в памяти каждого. У кого-то зажглось огнем в сердце, из другого выбило слезы, с чьих-то губ сорвало тягостный вздох, кого-то заставило стиснуть челюсти.
Я взглянула на Янель и произнесла:
— Призраки донесли, что мои воины славно постарались. Но я поняла, что за скупыми пояснениями стоит намного больше и страшнее.
— Да. Там и дым, и пламя, и слезы, и боль. Знаешь, — говорила она, смотря мимо меня, — по привычке я еще спрашиваю себя: «Кто мы такие, чтобы идти напролом, отнимая похожие на наши с вами человеческие жизни? — И себе же привычно отвечаю. — Странно и причудливо сплетаются узоры в руках Магиры. Тьма и Свет замысловато слиты в каждом завитке, отмечающем путь конкретного человека. Нет до конца правых, как нет виноватых. Есть мы, а есть они. Если останутся они, то умрем мы, а я хочу жить!» — в ее глазах вспыхнули огоньки. — И слезы высыхают, и сомнения тают, и дым, что отравляет воздух, рассеивается, позволяя мне дышать свободно, и проясняется разум. — Одарила меня до мурашек пронзительным взором, а Гэрт озвучил его:
— Что думаешь ты, целительница? Не отступишь ли от намеченной цели, сумеешь ли пройти выбранной дорогой страданий до конца? Задавишь ли в себе глупое, женское начало, что воет по убитым и заливает душу чистыми слезами, тушит огонь черной ненависти?
Вопросы оказались по существу, но я без запинки ответила:
— Спелись! — и также твердо заговорила вновь. — Не считаю свой поступок геройским, но мне не стыдно, что обманула хорошего человека и сильного правителя эрт Даррна. Да, это по моему приказу Тень заняла место дочери эрт Даррна. Успокаиваю ли я себя тем, что дочь теперь любит своего отца? Не знаю! Я думаю лишь о том, что войска Края Тонких Древ выступят на нашей стороне! Грустно ли мне, что заклинатель слов эрт Далин нынче правит Двуречьем? Нет! Потому что этот край давно нуждался в новом уверенном правителе, способном вырвать разрозненные обломки из вороньих клювов и создать каменную твердыню. Интересуюсь ли я у себя, сколько будет жертв? Иногда! Но сразу вспоминаю Последнюю битву за Хрустальный город, и вопросы исчезают.
