ничего не расскажешь?
— Как стараться? Дядя Ганц, мне о таком и говорить-то неуместно!
— Мири! Я тебе уши надеру!
— Обещания, обещания...
Этого Ганц уже не выдержал и действительно легонько дернул Мири за кончик уха.
— Рассказывай, давай!
— Я? А что?
— Ты наверняка составила свое мнение о происходящем. Вот, его и давай.
Мири задумалась.
Крепко задумалась, анализируя все, что видела в поместье Леруа.
— Дядя Ганц, я бы сказала, что там какие-то странные I отношения.
— Странные?
Ганц и сам подметил странность, но в чем она заключается? Он не мог четко сформулировать ответ. Страсть?
, Любовь?
Что, какие чувства есть между двумя людьми? Между мужчиной и женщиной?
Или их нет?
Непонятно...
— Джолиэтт не любят. Ее не любит ни старший сын, ни средний, ее там... она принцесса, и поэтому ей оказывают все положенные знаки уважения. Но о любви или симпатии речи не идет.
— Стуан?
— А вот Стуан — другое дело. Между ним и Джолиэтт что-то есть. Но это не любовь.
— Страсть?
— Не знаю.
— Но что-то же быть должно?
— Дядя Ганц, хоть убивайте... Я не знаю! Не могу понять...
Ганц и сам понять не мог.
Но что-то же есть!?
ЧТО!?
Во имя Альдоная, ЧТО!?
Мири серьезно поглядела в глаза старому другу семьи.
— Вы всегда можете на меня рассчитывать. На нас.
— Спасибо, Миранда.
Хотя Ганц и так знал.
Устанавливать наружное наблюдение — и следить, следить, следить, собирать данные, а дальше — дальше посмотрим! Он от безнадежности хватается за соломинку?
Никто не примет во внимание слова Иды?
Может, и так.
Но следить он будет. И хватать.
Авестер, окрестности Турона
С Фарном они попрощались на третий день, свернули с дороги и даже прошли по ответвлению километра три.
— Зачем? — тихонько поинтересовалась Лари.
— Век живи, век учись...
Лиля смотрела на «поселок» углежогов и на угольные кучи, раскрыв глаза.
Сами углежоги были заняты делами, кто волок здоро
— Век живи, век учись...
Лиля смотрела на «поселок» углежогов и на угольные кучи, раскрыв глаза.
Сами углежоги были заняты делами, кто волок здоро
280
280
281
281
— Особо незачем. Просто — опасно, — объяснила Лиля. — Не хочу, чтобы кто-то знал, кто мы такие и откуда идем.
— Ты думаешь, за нами будет погоня?
Лиля пожала плечами.
Она не знала. Но точно знала, что лучше не подставляться.
Корабль рано или поздно придет в порт. И что сделает Энтор, не получив ни Лилиан, ни барона?
Что бы сделала она?
Объявила бы в розыск Лофрейна. А заодно и саму Лилиан. Можно не как ее сиятельство, а как матерущую бандитку. Какую-нибудь Маньку-вырви-глаз или Соньку-от- куси-ухо. Сказать, что она украла коронные драгоценности, пыталась охально изобидеть его величество и скушала королевскую собачку. Или кошечку...
Не просто отловят, еще и пришибут по дороге.
Нет, Лиля не питала иллюзий относительно его величества.
Искать их будут. Вопрос — как именно и когда начнут?
— Углежоги. .
Лиля прищурилась.
Углежоги? Это что еще за зверь?
— Они деревья в уголь пережигают, — объяснила Лари.
Лиля покачала головой. В своих землях она с таким не сталкивалась. И как это делается?
Лари показала на одну из куч, напоминающую здоровущий муравейник.
— Укладываются древесные стволы. Засыпаются землей сверху, чтобы огонь не вспыхнул. И поджигаются... они должны изнутри тлеть, превращаясь в древесный уголь, а не гореть.
вущее бревно, кто что-то копал, что-то готовили на костре женщины, носились вокруг дети...
— Они тут всеми семьями?
— Да. Такой уж промысел.
Лиля кивнула.
Вот так, свернешь с дороги, чтобы уйти от попутчика, и поди ж ты! Сколько интересного увидеть можно! Хотя если б они шли по дороге, ничего бы не увидели. Они-то отошли чуток в лес, решили в ручье искупаться, а на дороге это неудобно. Лиля решила.
Лари хоть и была недовольна, но спорить не стала.
На двух женщин обратили внимание, но не сильное, так... поглядывали, не отвлекаясь от дел.
Лиля и Лари тоже решили развернуться да пойти обратно. Увы...
Часом раньше или часом позже, все сложилось бы иначе. Но буквально через несколько шагов раздался детский крик.
/ Кто бы на месте Лили не обернулся?
/ Один из детей, парнишка лет семи, споткнулся — и влетел в костер. Да так неудачно, ногами...
— Альдонай! — рявкнула Лиля, и помчалась помогать.
К ребенку уже бежала, причитая, мать, но Лиля успела первой. В такие минуты она вообще задумывалась о нуль- транспортировке, мгновенно оказываясь рядом с пациентом. А ведь зарекалась... дура!
Но не в такие моменты, когда кричит от боли ребенок, думать о конспирации.
I — Тихо! Терпи, малыш, терпи...Подхватила мальчишку и в два прыжка оказалась у ручья, сунула его в холодную воду, осторожно очищая ожоги от кусков тряпки — еще не хватало потом нагноения, воспаления...
-Что...?!
Мать мальчика упала рядом на колени, запричитала, кто-то отодвинул ее в сторону.
— Что ты делаешь?!
— Его лечить надо, — резко сказала Лиля. — Само не заживет. Что у вас есть? Мед? Яйцо?
— Сейчас в деревню мальчишку пошлю, — кивнул один из мужчин. — Так-то нет, денег пока мало.
Лиля покачала головой.
— Это долго. Пошлите, конечно, пусть жира гусиного прикупит, полезная штука. А пока...
Что другое, а цетарию, она же исландский мох, Лиля везде опознала бы! Сколько она его в свое время надрала, кто бы знал! Сколько ногтей оставила!
— Подержи вот так ребенка, чтобы ожоги промывались, — приказала она Лари.
Девушка закивала и ловко перехватила хныкающего малыша. Лиля кивнула и поднялась, ощущая, как заныли мышцы. Перестаралась... но куда уж тут молчать и терпеть, когда — такое?
Сорвать лишайник с дерева дело минуты. И протянула мужчине.
— Котелок есть?
— Сейчас найдем.
— Чистый!
Лиля распоряжалась, как привыкла, и подчинялись ей так же беспрекословно. Врач, этим все сказано. Когда дело шло о спасении пациента, она не признавала ни условностей, ни маскировки — ничего! Вперед и только вперед!Котелок доставили в две минуты. Лиля проверила его, фыркнула, еще раз промыла как следует, наломала мох и залила водой.
— Довести до кипения и подержать на огне. Потом охладить.
— Долго варить-то?
Лиля прикинула. Варить было минут пять, но как это объяснить?
— До скольких считать умеете?
— До пятидесяти, — усмехнулся мужчина.
Был он невысок, но осанист, и
