насмешливо спросила Ола. – Всего трое…
– Где три, там и тридцать три. Что ты знаешь об орках?
– Ну как… У орков мужчины и женщины живут отдельно… В разных деревнях. Встречаются раз в месяц на случку. Потом опять по своим деревням. Дикари! В некоторых племенах принята, как бы поизящней выразится, нежная мужская дружба. Ну потом мальчиков приносят к мужчинам, где-то в полгода. До полугода грудью кормят. Как уж их потом мужики растят – не знаю. К моей Соле они, слава Богу, не подходили.
– А Сола точно?..
– Сола – дочь моего покойного мужа, – спокойно сказала Ола, глядя мне в глаза.
Врет? Или нет? А мне какая разница?
– А как бороться с драконами, девочки? – спросила Лайла.
– Никак, – коротко ответила Ола.
– А слушать? – поинтересовалась я. – Мы же не зря зверей и птиц понимаем? Надо их слушать, они сообщат… И надо смотреть, где на местности может разместиться дракон. И прослеживать поляны.
– Да, они ж громадные! – радостно сказала Лайла. – Для них нужно много места! И место должно быть скрытным. Надо карту.
– Рассветает, девочки, – вздохнула Ола. – Надо завтрак варить. На всю ораву. Эх, доля наша женская…
Я с иронией взглянула на неё. Готовить Ола любила и делала это быстро и умело. Не иначе, как у орков научилась. Мы наварили каши, причем Ола показала нам растения, отвар которых был и по консистенции, и по вкусу похож на молоко. Так что каша получилась знатная.
Аарон, проснувшись позже всех и увидев меня с миской каши, мирно беседующую с Иаиром, вскочил как ошпаренный.
– Галатея! Радость моя! – завопил он и бросился меня обнимать. – Очухалась! Родная!
Я опешила от таких эмоций и едва успела поставить кашу. Иаир с ревностью наблюдал, как Аарон едва не таскает меня на руках, и потом сразу же сказал:
– Он тебя с ложечки кормил, как нянька, а ты отворачивалась…
Я пожала плечами и рассказала ему про догадку с драконами.
– Я уже думал над этим, – кивнул он. – Вот, гляди…
Он расстелил на земле карту, и мы принялись отмечать крестиками достаточно широкие поляны.
– Как думаешь, им непременно дождь нужен? – спросила я.
– Или дождь, или новолуние… Или хотя бы пасмурность. Тут, в горах, все время облака. Ночью да за тучей дракон будет незаметен. Эта ночь была ясной и светлой, мы, когда патрулировали, ничего не заметили. Однако прошлая была пасмурной и ветреной. Я бы проверил полянки.
Он собрал карту, подозвал начальников десятков, посовещался и объявил выход через полчаса. Мы быстро собрали вещи, погрузили на лошадей и выдвинулись в путь.
– Галла, ты в порядке? – подъехал ко мне Аарон. – Что-то ты чересчур бодрая.
– Ну конечно, – протянула я. – Плачу – не нравится, веселюсь – тоже не угодила.
– Угодила-угодила, – замахал руками Аарон. – Просто так неожиданно…
Я пожала плечами. Рассказывать о визите ангела мне не хотелось.
Ехали мы мирно, болтая и перешучиваясь, и это нас сгубило. Совершенно неожиданно из кустов выскочили орки. Засада! Время словно замерло. С ужасом я смотрела, как переднего всадника – Иаира – орк проткнул насквозь широким мечом, и Иаир медленно, без звука падал с коня.
– Это ничего, эльфы народ живучий, – промелькнуло у меня в голове. – Аарон вылечит!
И другой орк отрубил Иаиру голову, даже не дав телу долететь до земли.
Я закричала. Завизжала. И все завертелось с небывалой скоростью. Кто-то сдернул меня с лошади и зашвырнул в кусты. Кто-то (Павел, конечно) сунул в руки арбалет. В тот же миг и первый, и второй орк захрипели, пытаясь выдернуть из горла арбалетные болты.
А орки все выскакивали и выскакивали из кустов. Упал кудрявый Исав. Ржали лошади. Кричали и орки, и эльфы.
– Дело не в нашу пользу, – спокойно сказал Павел. – Надо валить. Ну что смотришь? Надо собирать ополчение.
Он выпустил последний болт и начал осторожно отступать, как вдруг ахнул и завалился на бок. В груди у него торчал метательный кинжал.
– Вот незадача, – удивленно пробормотал он. – И как так получилось?
И тут изо рта у него потекла кровь, и он замолчал…
В глазах у меня сгустилась тьма. Я ухватилась за ветки дерева и поняла, что сейчас грохнусь в обморок. В этот момент мимо меня мелькнула тень. Я отшатнулась, тьма окончательно захватила меня, а что было дальше, я не знаю.
Очнулась я от того, что было холодно. Было жутко холодно и жестко. Я открыла глаза и не заорала только потому, что ледяным дыханием стиснуло горло. Я была опутана веревками как колбаса, а перед глазами моими была земля. Далеко-далеко внизу. Я летела на драконе. Жесткая костяная чешуя впивалась в живот и бедра. В общем-то, я обрадовалась, что ощущаю её, потому что лететь вот так, вниз лицом, было страшно. Я закрыла глаза, но так было еще страшней.
Помню, когда-то я проходила по мосту над пропастью – не по канатному, нет. По твердому добротному мосту. Так вот, я заглянула вниз и потом шла еле-еле, полувися на спутнике. Не будь со мной близкого мне тогда человека, я бы добиралась до края моста ползком на брюхе. С тех пор я боюсь мостов. Даже проезжая в машине, жмурюсь. Вот сейчас я очень ярко вспомнила все тогдашние ощущения, и возблагодарила Бога за крепкие веревки и за того, кто так старательно меня связал.
Закрывая глаза, я видела кровь, текущую изо рта у Павла, и голову Иаира, подпрыгнувшую как мячик… Как же мне жить с этим? Неужели они все погибли? И Аарон, и Ола, и Лайла? И еще сотня незнакомых мне, но оттого не менее любимых сородичей?
Слез не было. Не было паники и горя. Была боль в груди и ярость – холодная, глубокая. Как они посмели? Наверное, когда я узнала про смерть Оскара, во мне что-то сломалось. И тем не менее… Ола убила всех своих мучителей. Хладнокровно зарезала во сне. Когда Павел сунул в руки арбалет, мне не удалось выстрелить ни разу. Я просто оцепенела. Смогу ли я убить? Господи, я надеюсь, что Ты не дашь мне такого выбора – моя жизнь или жизнь другого!
Раздался гортанный голос, выкрикнувший что-то на незнакомом мне языке, и дракон пошел на снижение. Я снова почувствовала тошноту и головокружение.
Приземление было отнюдь не мягким. Туша дракона с грохотом рухнула вниз, отчего меня подкинуло так, что веревки чуть не разрезали меня на тонкие ломтики, и еще некоторое время колыхалась. Довольно быстро меня отвязали, сняли
