собирается раскрыть королю страшную тайну. Кажется, какую тайну собирался выдать граф Стааф, я уже знала: тайну нашего с Орионом рождения. Но с кем он говорил по-прежнему оставалось загадкой.
Эта печатка была так знакома. У кого же я ее видела? Может быть у ныне почившего старика Снейге? Или у кого-то во дворце? Память никак не желала приводить меня к нужной персоне, к владельцу этого украшения.
Тем временем злодей, сделав свое дело, так же тихо, как вошел, выскользнул из моей комнаты. Меня тут же дернуло из собственного тела. Мельком увидела себя такой, какая была в двенадцать лет и снова погрузилась в ослепительную белизну. Очень скоро меня вышвырнуло из нее прямиков в тело того самого владельца этой самой печатки.
Я ощутила, что оказалась в чужом теле. Это ощущение становилось привычным, больше не пугало. В тот же миг видения понеслись с немыслимой быстротой. Короткие обрывки прошлого, смазанные и нечеткие, они моментально сменяли друг друга, из-за чего лица людей, их голоса, окружающие пейзажи, интерьеры смазались, стали плохо различимыми, неузнаваемыми, даже немного пугающими.
Вот пальцы, на одном из которых, красуется та самая печатка, сжали поводья, потянули, останавливая лошадь. Неизвестный спрыгнул на землю, наклонился над безжизненным телом. В находящемся на земле мужчине я смогла узнать отца… того, кого считала своим отцом, - графа Стааф. Он лежал раскинув руки с широко распахнутыми остекленевшими глазами, в которых застыло удивление и, возможно, неверие. Выражение его лица говорило, что смерть застала графа неожиданно и стремительно, и, похоже, пришла оттуда, откуда он ее никак не ждал.
- Прости, друг, - сказал искаженным, неузнаваемым, каким-то металлическим голосом владелец печатки. - Но я не мог позволить тебе раскрыть правду королю. Она слишком ценна и нужна мне сокрытой. Я смогу распорядиться ей выгодно. Однажды смогу! Династия Иврийских будет не просто свергнута, а уничтожена, и трон по праву займет мой род. Род тех, кто гораздо ближе к нормундам, чем эти узурпаторы Иврийские!
Я еще не до конца осознала, что граф Стааф не успел рассказать тайну нашего с Орионом рождения его величеству, что оборвал его жизнь тот, кого он считал другом, кому доверял, как меня выкинуло в новый осколок прошлого.
На этот раз владелец печатки сжимал переговорный камень и требовал от Снейге все то, что я слышала, очнувшись в незнакомом доме, из которого бежала, прыгнув в окно. Он приказывал обесчестить меня, не дожидаясь, что я приду в сознание. Низко и мерзко. И снова его голос был искажен, надломлен и оттого не узнаваем. Я не видела лица этого мерзавца, не могла различить какие-то черты, которые помогли бы мне понять, кто он. Но мучительно стремилась к этому. Тем не менее стало ясно, что избавиться от меня пытался тот же, кто и убил графа Стааф.
Новый ослепительный всплеск белизны на краткий миг затмил все кругом, и вот грани драгоценных камней, что инкрустированы в печатку, победно сверкнули, когда рука крепко сжимая рукоять кинжала, вонзила острие в шею сгорбленного, угнетенного и состарившегося раньше времени из-за проклятья Лестуса Иврийского. Король упал, лужа крови стала быстро растекаться по камням ритуальной пещеры.
- Кто ты? - спрашивала я внутренне, стараясь вырваться из тела этого мерзавца, чтобы взглянуть на него со стороны, чтобы увидеть лицо предателя и убийцы.
Но ничего не выходило, я по-прежнему была внутри этого чудовища и не могла выбраться, а значит и видела немного и только его глазами. Вот бы этот гад в зеркало посмотрел! Но откуда в ритуальной пещере зеркало?
Новая вспышка. Короткий миг слепоты, и я вернулась туда, откуда начала свое путешествие по прошлому. Здесь в луче мягкого света у карстовой воронки сидел все тот же мальчик, чей облик принял венец власти. Он глядел на меня, засунув руки в карманы просторных штанишек и улыбался уголками губ. Будто бы я с увеселительной прогулки вернулась, будто он с ушедшими не перевернул только что мою жизнь с ног на голову, будто не лишил меня семьи, родового имени.
Конечно, я могла бы молчать об увиденном, никто не узнал бы, что я не Стааф. Эта тайна была бы известна только мне и владельцу печатки. А он-то, очевидно, точно не намерен был делиться этим знанием. Но мое молчание пришлось бы отплатить жизнью Ориона. Ведь он, не зная того, что известно мне, без всякого страха примерит венец власти. И это будет последним, что сделает. Как самозванец, он погибнет на месте!
Наверное, именно на такой исход и рассчитывал неизвестный владелец печатки, намереваясь заполучить трон Иврии после смерти Ориона. Нет, такого допустить я не могла!
Мысль о смерти его высочества, оказавшегося наследником рода Стааф, неожиданно переплелась с понимание, что венец власти примет новую династию только тогда, когда все наследники Иврийских будут мертвы. То есть смерть уготована и мне... Но сейчас это казалось каким-то неважным, второстепенным.
Я должна была спасти Ориона! А для этого нужно выяснить, кто стоит за всем случившимся, кто носит на своем пальце украшенную россыпью камней печатку.
- Кто он? - строго спросила я у мальчика, осознавая, что тот просто не может не понять, о ком я спрашиваю. - Почему вы не дали мне увидеть его лицо?
- Тебе и так вручили ответы на множество вопросов, - нахмурился мальчишка. - Хоть на один ты должна ответить сама!
- И как прикажите это сделать? - злилась я.
От всего увиденного, от узнанного голова шла кругом, в ушах стучала кровь, быстро-быстро перегоняемая по телу барабанящим сердцем. Я не знала, что буду делать со своим королевским происхождением, но была уверена, что сейчас должна сделать все, чтобы спасти моего принца. Однако венец, принявший облик ребенка, не спешил мне в этом помогать.
- Для начала стоило бы вернуться в реальность, - складывая руки на груди, заявил мальчик. - Возвращайся к своему проводнику и уходите. А там уже покопаешься в памяти, напряжешь извилины, подумаешь, кто бы мог быть тем, кого ты ищешь...
- Моего проводника на тропе уже нет, - перебила я мальчишку, цедя слова сквозь зубы, припоминая, как маркиза увлекла графа Давара в портал.
- Что?! - рыкнул тот в ответ.
Черты его лица вмиг заострились, глаза сверкнули, нос вытянулся, вся фигура потемнела, обрастая перьями, и за несколько секунд ребенок превратился в огромного черного ворона, хищно глядящего на меня. По спине тут же пробежали неприятные
