оставалось небольшое имение и титул шевалье Корде. Бумага была заверена двумя свидетелями — маркизом Броди и графиней Градиент, что подтверждало несомненную подлинность документа.
Я написала письмо герцогине Горевой и Гастону Папиру, и весь пакет документов был отправлен нотариальной почтой. Когда мы расплачивались с нотариусом золотыми, на которых всё ещё был профиль Георга Первого, то до бедняги нотариуса дошло, кто только что был в его скромном кабинете. Но довольный Георг, приложил палец к губам и не дал нотариусу выразить своё знание вслух.
Фредерик же написал письмо своей матушке. Это письмо было отправлено с одним из наших солдат.
Фредерик.
Я был рад за друга. Георг словно ожил, после того как все документы были подписаны и отправлены. Даже исчезла обречённость из взгляда. Которая периодически появлялась после того, как он отрёкся от престола. С появлением Альберта в его жизни появился смысл, надуюсь, что и в личной жизни у шевалье Корде всё наладится.
Теперь надо помочь любимой женщине, которая показала, что она может быть ещё и надёжным соратником. Как много тайн в этой маленькой хрупкой девушке. И я счастлив, что теперь смогу защитить её, и помочь сделать так, как она захочет. Захочет стать королевой, помогу взойти на трон, не захочет, теперь у Корцианской короны есть ещё один наследник. Чтобы там не говорил Георг, это у него получилось «грязно», но в наших общих силах вырастить нового короля и защитить его от грязных интриг.
К вечеру вернулись те солдаты, которых я отправлял с пленными ганзейцами в Ризу. Это было хорошо, а то никто наверняка не знал, какой приём нас ждёт в имении Градиент. По дороге в имение Изабелла решила заехать к барону Туйскому.
*** Поместье барона Туйского
— Ой, божечки, — заголосила дородная девица в красивом сарафане.
— Дульсинея, почему ты кричишь, раздался голос барона, который вышел на крыльцо дома нас встречать.
— Дык тама господа приехали — подбоченилась девица, поглядывая в сторону Георга.
— Ого, — подумала я, видимо, не забываемая была встреча в прошлый раз. У меня же было ощущение, что я вернулась домой. Барон, увидев Скандра, сразу его узнал и даже обнял того на радостях. Короче, порушил барон весь этикет, бросился обнимать меня, когда узнал от Скандра, что я «сестра» господина Фоам. Георг и Фредерик не стали щеголять титулами, поскольку в прошлый были представлены барону как шевалье.
Барон выглядел даже лучше, чем тогда, когда в последний раз я его видела. Он поблагодарил Фредерика, за поддержку, которую ему оказали в смутное время, и сказал, что до сих пор в его владениях остаётся расквартирован отряд из столицы, который охраняет его и его людей.
После сытного и вкусного обеда мы рассказали барону о том, кто я и о том, что доброе имя графини Градиент восстановлено, и теперь мы едем забирать назад имение.
Барон встал и подошёл ко мне, взял меня за обе руки и стал смотреть мне в лицо — И как я раньше не увидел, девочка, эти глаза, глаза моего друга. Сказав это, барон обнял меня по-отечески и погладил по голове. Когда он отпустил меня, то я увидела, что в глазах старого барона стояли слёзы.
— Иза, а ведь племянница твоя жива — сказал барон и позвонил в колокольчик и попросил экономку привести девочку. Экономку подозрительно посмотрела на всех нас, но барон сказал — Винья, это Иза, Изабелла Градиент, тётушка КатИ.
Я сама чуть не прослезилась от того, как все здесь преданы барону. Казалось, даже старая экономка была готова броситься защищать и барона, и его воспитанницу.
Спустя несколько минут в комнату вернулась экономка, ведя под руку очаровательную девочку десяти лет, одетую в очень красивое и вместе с тем удобное платье. Поскольку экономка пришла с девочкой довольно быстро, было понятно, что никто специально не переодевал ребёнка и девочка всегда так выглядит — богато и ухоженно. Мне стало приятно, что барон так заботится о ребёнке.
— Катрина, подойди к нам, — сказал барон — посмотри, — указал он на меня — Это сестра твоего папы, твоя тётя, Изабелла, ты помнишь её?
Девочка посмотрела на меня и отрицательно покачала головой.
— Катрина, я выжила, и теперь я вернулась, чтобы забрать обратно имение нашего отца, и мы сможем там жить вместе — я попыталась обнять девочку
Но девочка резко замотала головой, отбежала от меня и спряталась за экономку.
— Ей надо привыкнуть, мы слишком долго прятали её, и теперь она немного боязлива — попытался сгладить ситуацию барон, когда экономка увела девочку.
— Ничего, — успокоила я старика, — я понимаю, ей сложно
— И ещё — добавил барон, тяжко вздыхая — Катрина не говорит…
— Как не говорит?! Я же помню, как мы с ней играли и пели…
— Вот с того самого дня, как я нашёл её возле трупов твоего отца и матери она больше не сказала ни слова…
И на этих словах я разрыдалась. Да, это девочка не была мне родной, и это не я с ней играла и пела, но теперь я её единственная родственница, пусть тётя, а не старшая сестра, хотя мне ближе быть девочке сестрой, и мне больно оттого, что произошло с семьёй Градиент и что будет с девочкой, которая так похожа на меня.
Мужчины, конечно, не выдержали моих слёз и в результате все сбежали, я осталась с Фредериком, которого представила барону как своего жениха, и, видимо, поэтому барон и переложил на Фредерика «ответственность» успокоить девушку.
Фредерик справился — опыт! Нежные поцелуи сделали своё дело, и я успокоилась. И зная мою страсть к делам, Фредерик перенаправил ход моих мыслей в сторону имения. И уже скоро мы снова сидели в компании барона, Георга, Скандра тоже позвали, и барон рассказал, что сейчас происходит в имении Градиент.
Оказалось, что небезызвестный господин Мордье так и живёт в имении Градиент, более того, он собрал банду каких-то непонятных личностей и никого туда не пропускает, они даже пытались напасть на поместье барона, и он бы вряд ли отбился, но здесь подоспел отряд из столицы и головорезам Мордье пришлось отступить. Барон и командир отряда пытались преследовать бандитов, но Мордье предъявил королевский документ, на основании которого имел полное право делать на землях Градиент то, что ему заблагорассудится. А в связи с непонятной ситуацией во власти в Корции, подпись короля — на этой фразе и я и Фредерик взглянули в сторону Георга, но тот сделал вид, что ни при чём, — до сих пор
