— О… — Тесс в это верила всей душой. Кто же станет производить то, что нельзя с выгодой продать.
— Да. Теперь моя фабрика в Гладро производит только легочный раствор. А в Белой роще я поставил его на линии три дня из семи.
— Мэтр, вы же разоритесь. А если вы разоритесь, кто будет делать раствор дальше? Об этом вы не думаете?
— Разумеется, Тереза. Думаю и думаю с ужасом. Я предлагал государю принять закон о всеобщей медицине, но его мысли, увы, посвящены войне.
Тесс хмыкнула.
— Но у вас ведь тоже есть контракты с армией.
Ла Росси вопросительно поднял бровь. Левую как и всегда. Правая только невнятно дернулась.
— Баронесса Ларенье мне говорила. — пожала плечами Тереза.
— Когда расписывала вам приемлемые партии на приеме у графа Шеферда, полагаю? — он горько вздохнул. — Да, я вынужден брать государственные контракты. Но только на форму из непромокаемой ткани, медикаменты и наборы первой помощи. Оружием я не занимаюсь принципиально, хотя мог бы заработать на нем миллионы.
— М-миллионы?! — задохнулась Тесс. Со счетом у нее проблем не было, она знала сколько в миллионе нулей, но представить себе такое богатство ей не хватало воображения.
— Армейские контракты лучшее, что может получить алхимик. Огромные заказы и отплачены короной. Престижно и прибыльно. Наши мушкеты давно не обновлялись, Ретт вот тоже хотел бы, чтобы я занялся ими, но я не желаю. Это ужасно, делать вещи, которые забирают жизнь.
Тесс хмыкнула.
— Но ведь оружие не только убивает. Оно еще и защищает того, у кого оно в руках.
— Я с этим несогласен. — мягко, но твердо возразил Жан и улыбнулся ей. Тесс поняла, что уже совсем привыкла к его отталкивающим гримасам и перестала на них реагировать. Она просто понимала когда он хмурился, а когда смеялся, хотя лицо его всегда было перекошенным и дергающимся.
— А как вы сдружились с графом Шефердом, мэтр?
— С Реттом? О, мы вместе проходили практику у метра Дюналя. Он был там единственным оборотнем, а я единственным провинциалом. Нас обоих не хотели там видеть, но мне помог мой третий грант с общегаливарской выставки алхимических новшеств, а Ретту его фамилия. Графу Шеферду не так просто отказать в нашей с вами столице, вот мэтр Дюналь и не отказал. К сожалению, Эверетт так и не смог закончить тот курс.
— Почему? — Тесс не особенно было интересно что там Шеферд мог и не мог, однако она слушала и запоминала. Кто его знает какие мелочи могут пригодиться Леониду. На мгновение ей стало стыдно перед Жаном, который доверчиво выкладывал ей все о своей дружбе, но Тесс отмахнулась от этих мыслей. Что толку корить себя? В конце-концов, она не Жана предает, а просто узнает кое-что о Шеферде… Ничего и страшного, ведь так?
— Его отец прознал и немедленно вызвал его в полк. Остаться значило потерять звание и попасть под трибунал. Приказы генерала капитану нельзя проигнорировать.
— Граф Ричард не знал, что Эверетт учится? — удивилась Тесс.
— Он знал, но лишь отчасти. Принимал это как увлечение юности и только. Когда узнал, что Ретт пошел учиться к мэтру Дюналю, а об этом, разумеется, сразу прознали все придворные, рассвирепел. Оборотень-алхимик! Немыслимо и смешно. Слышали бы вы, что другие ученики шептали у Ретта за спиной. В лицо, понятное дело, никто и слова сказать не смел. Ретт любит науку и если бы мог уделять ей достаточно времени, несомненно, стал мастером, но… Увы, — Ла Росси пожал плечами. — Его семья и служба отнимают все время.
— А вы? Вы были из провинции, вам тоже досталось от столичных умников? — Терезе стало по-настоящему любопытно как сын красильщика с юга страны стал самым известным алхимиком столицы.
— О, да. Но мне в отличие от Ретта все высказывали в лицо. Как вы понимаете, я не наделен опасной оборотнической ипостасью, что может игнорируя раны от любого оружия, сломать обидчику хребет. И знаменитого почтенного семейства за моей спиной не было. Все чем я обладал, были знания, талант и огромное желание работать в сфере алхимической медицины.
— И у вас получилось, так ведь? — Тесс не понравился его угрюмый, немного обиженный тон.
— Да. Правда, то обучение, так же как и Ретт, я не смог закончить.
— Почему?
Мотор под лодкой стал затихать, они подплыли к одной из многочисленных пристаней вокруг большого моста украшенного скульптурами четырех крылатых львов.
— Даже у такого миролюбивого человека, как я есть враги, Тереза. Увы. — туманно ответил Жан и подал ей руку, помогая выбраться на твердую землю.
Тесс не представляла кто может быть врагом Жана? Ну кто может ненавидеть этого доброго недотепу, мечтающего изменить мир к лучшему? Кому он мог помешать?
Они поднялись по каменной лестнице наверх на набережную.
Тереза полюбовалась мостом и львами, отметила красивое здание на углу с большим куполом из стекла и тонких железных балок.
— Это Рейнская биржа. — просветил ее Жан. — Тереза, а вы пробовали рогалики Валентина? Нет? Это немыслимо! Мы должны немедленно пойти туда!
Из Жана получился отменный гид. Он искренне любил Рейну и знал что и где находится, а еще был неуемно любопытен, так что знал кто, когда и как построил разные здания, кто и где устраивает ярмарки, показал ей старый мерник наводнений, показал точку с которой было видно аж пять мостов разом.
Рогалики Валентина были и правда прекрасны, а в очереди за ними (отдельной комфортной, со стульями и изящными столиками) стояли сливки местного общества вышедшие на прогулку. Обычные покупатели толпились у окна, выходящего на проспект. Рейна даже тут делилась на два разных города. Один для простого люда, второй для высшего света. И пусть рогалики и тем и другим доставались одинаково вкусные, Тереза как обычно со злостью отмечала как живется богачам. Все для них было сделано со вкусом и удобством. Отдельный вход со швейцаром, прохладная тень от диковинных растений. Изящная белая мебель с ажурными ножками, услужливые официанты и метрдотель.
Подавали только десять видом разного кофе (Жан позволили себе заказать им обоим его любимый сорт) и рогалики. На фортепиано играл юноша, а все помещение под стеклянным куполом напоминало ботанический сад.
Тесс знала, что в своем скромном платье без Жана стояла бы на улице в очереди из посыльных, кухарок и прачек. Она и была такой же как они, простой рабочей девчонкой. А Жан был известным на всю Рейну алхимиком.
Несколько раз к нему подходили люди, здоровались и проявляли невероятное радушие. Пекарь умолял его зайти в их лавку и обещал лучший хлеб, и Жан обещал зайти на обратному пути. Оказалось, дочка пекаря тринадцати лет болела чахоткой и только препараты Жана помогли ее спасти. Он сказал об этом походя, и как обычно немного смущенно-досадливо. Стоило ли поднимать из-за этого такой шум.
До обеда они осмотрели Собор Снисхождения Матери, посвященный победам Галивара в пятилетней войне сорок лет назад. Осмотрели стройку еще одного еще более помпезного собора на другой стороне основной улицы имени Карла Завоевателя.
— По проекту это будет самое высокое здание в Рейне. Его строят уже шестнадцать лет. — просветил ее Жан.
— Шестнадцать лет?!
— Да. Такие проекты быстро не возведешь. Но мне гораздо больше нравится другое. Пойдемте, покажу.
И он повел ее дальше, угощая местными уличными сладостями и заставил зайти в шляпный магазин и купить-таки новую шляпку. Предлагал заплатить за нее, но Тесс решительно отказалась. Двести марок. ДВЕСТИ! За шляпку! И все же не она не могла позволить Жану платить за себя. Это было бы уже слишком неоднозначно, а она не хотела раздавать авансы алхимику, тем более, что по возвращении Шеферда ей нужно будет развернуть завоевательную компанию по его душу.
Тесс выбрала совершенно очаровательную, с небольшими полями, голубой лентой и изящной гроздью сирени из кружева, пуговок и фетровых шариков на тулье.
— Как тебе? — повернулась она к Жану. Тот искренне улыбнулся.
— Очаровательно! Берем!
Тесс шляпку купила, но теперь та явно выглядела неуместно со скромным платьем.
