Катя убрала тарелку с плававшим на поверхности восковым образом, чтобы ее не перевернули. Поставила на стол. Данияр тем временем удобнее перехватил Ярославу. Кате посоветовал:
– Посох через воск пропусти, от острия до ушка.
И вынес Ярославу из кухни.
Катя кивнула ему в спину. Послушно вытащила почерневшую иглу из-за воротника, прошила ею воск. С каждым «стежком» игла светлела, оставляя в мягком воске черные кружки-отметины, пока не стала привычно серебристой. Катя отложила ее в сторону, на стол – ждать, когда появится Берендей.
– Катя, что происходит? Это фокусы какие-то, да? – Антон подошел к ней, встал за спиной.
– Фокусы? – Катя хотела повернуться к нему, но передумала: если вернется Данияр, то ему покажется, что они с Антоном обнимались, так близко он к ней подошел. А ей этого не хотелось. Вернее, хотелось… Но не хотелось, чтобы… Тьфу ты…
Не хотелось, чтобы Данияр видел ее рядом с Антоном. И, наверное, самой не хотелось быть рядом с ним.
Она сделала шаг в сторону.
Но поводырь не возвращался. И это еще больше беспокоило Катю: неужели он решил оставить ее с Антоном так надолго наедине?
– Это не фокусы, это волшба.
– Я не верю в волшбу, – он положил руки ей на плечи.
– Твои проблемы. – Катя решительно высвободилась. – Антон, ты зачем пришел?
– Кать… Я не могу уйти. Ты – шанс вспомнить то, о чем я накрепко забыл.
Она прищурилась:
– Не проблема. Могу напомнить. Лучше всего прочего ты умеешь использовать окружающих в своих целях.
Антон от удивления открыл рот.
– Кать…
– Что «Кать»? Оно тебе вообще надо – вспоминать? – Катя отошла еще дальше от него, обогнула стол и встала напротив. – Иногда плохая память помогает продолжать себя уважать.
Антон нахмурился, посмотрел на иглу – на ее острие мелькнула искра. Катя была уверена, что успела заметить взъерошенную шевелюру Берендея.
Догадалась и невольно улыбнулась. Хвала богам, Антон в этот момент смотрел на стол и не видел ее улыбки, а то бы решил, что она кокетничает с ним.
– Я совершил что-то плохое? По отношению к тебе? Поэтому ты меня гонишь? – Он поднял на нее глаза. – Что я сделал?
Катя покачала головой:
– Зачем тебе это, правда? Ну забыл и забыл, значит, не суть важно. Значит, так должно.
– А если я буду продолжать так поступать?
– Уверена, воспоминания это никак не поправят. Да и не поверишь ты мне.
– Я. Хочу. Знать.
Катя устало выдохнула, и, приняв решение, проговорила скороговоркой:
– Ты едва не убил меня вместе со своими дружками тут, в этой самой квартире. А когда я сбежала, погнался за мной. Ты к этому относился легко, позволив мне думать, что ты на моей стороне. Я поверила тебе, подпустив слишком близко. Но стоило им чуть припугнуть тебя, ты привел их ко мне. И мы все – Ярослава, Истр, Олеб и Енисея – едва не погибли из-за этого. А не помнишь ты всю эту историю из-за того, что… ты умер тогда. – Она кивнула на застывшие на воске крупицы черного морока. – Тебя съел черный морок.
– Черный морок? – он схватился за последнюю сказанную фразу.
– Именно. Потому что всё это вы проделывали по наущению ведьмы Ирмины, служившей ему.
Антон недоверчиво уставился девушку, она покачала головой:
– Как я и предупреждала, ты мне не веришь…
Антон задумался. Он отлично помнил свои странные, беспокойные сны. Древний, украшенный жар-птицами город, залитую солнцем равнину и реку в серебристых бликах. Помнил Катю в длинном платье-рубахе. Там, во сне, она улыбалась ему. Настороженно, с опаской, но улыбалась. Ему снились жуткие черные птицы с львиными ногами и черными смертоносными перьями. Он нашел их название в поисковике – мифические грифоны.
Значит, то, что он видел только что, могло быть правдой? Стоит лишь в это поверить…
Но он не мог, уже жалея, что начал этот разговор.
– Как же я ожил тогда? Я ведь сейчас живу, или мне это тоже снится?
Катя вздохнула.
– Тебя вымолила у удачи мать. Ее благодари.
– У удачи?
– Да, ее имя Доля, – Катя решила не объяснять подробности. – Я все объяснила тебе, больше мне добавить нечего. Теперь уходи.
Но он не сдвинулся с места.
– Я не помню ничего из того, что ты говоришь. И не знаю, вспомню ли когда-нибудь или это так и останется подслеповатым пятном в моей памяти… Но, – он придвинулся к Кате, постарался поймать ее руку, она ловко отстранилась, – Катя, как я могу отвечать за то, чего я даже не помню? Может, я в этом не участвовал, в том, что ты говоришь, может, это тень была, морок, галлюцинация, сон… Я не знаю!
– Антон.
– Ты гонишь меня, как преступника, но я не могу отвечать за то, чего даже не помню, – он порывисто схватил ее за руку.
Катя снова сердито ее выдернула.
– А я не могу забыть и перестать помнить… – горько прошептала она. – Тебе правда лучше уйти.
Он постоял, помялся с ноги на ногу.
– Черт знает что такое! Прощай! – Антон решительно махнул рукой и выскочил в коридор.
С шумом захлопнулась дверь.
Катя вздрогнула и тяжело вздохнула.
* * *
С уходом Антона на душе, казалось, стало спокойнее, светлее.
Будто с ним ушла ее злость. Обхватив себя за плечи, она тут же подошла к окну.
Стекла задребезжали – с такой силой хлопнула дверь подъезда. По снегу скользнула темная расхристанная тень. Стремительно дошла до припаркованного у соседнего дома темного внедорожника.
«Я испытываю облегчение или досаду?» – спросила Катя у себя, но не знала ответа.
Он ушел.
«Значит, все правильно», – решила Катя и разозлилась, потому что на душе отчего-то скребли кошки.
В глубине души у нее теплилась надежда, что Антон станет убеждать ее, доказывать, что она не права, что все было не совсем так, что она чего-то не знает… Но он просто ушел.
Скрипнули половицы за спиной. Данияр.
– Он ушел?
– Да, – Катя кивнула. – Как Ярослава?
Скрестив руки на груди, она смотрела в окно, незаметно наблюдая за отражением поводыря.
Он почесал затылок, рассеянно огляделся, откашлялся.
– Спит, все получилось… Надо вернуть дневники. Карта сегодня сгорит.
Катя закусила губу.
– Там не осталось путевых точек. Я использовала последнюю…
– Можно попробовать пройти повторно по той, по которой мы пришли из Раграда в Красноярск. Вдруг получится? Я тогда платил кровью…
Она кивнула. Какая-никакая, но надежда. Хотя ей это уже было не нужно.
– Ты можешь передать дневники сам? – она спросила главное. Закусила губу, ожидая ответа.
Данияр посмотрел на нее с удивлением.
– Теоретически могу, но… Ты ведь тогда не вернешься.
Ей показалось или в его голосе мелькнуло облегчение? Она обернулась, посмотрела пристально.
– Именно. Не говори, что ты этому не рад.
– Я должен тебе сказать, – Данияр отвел взгляд.
Катя, ничего не говоря, смотрела на него, ожидая продолжения.
– У меня приказ Велеса оставить тебя здесь. Поэтому я уничтожил точки перехода.
Он замолчал, боясь поднять на нее глаза.
– Не переживай. Я догадалась… – прошептала она и усмехнулась. – Как раз когда увидела, что в отцовской карте осталась всего одна путевая точка – определенно для Ярославы, чтобы вернуть ее домой. Я прекрасно помнила, что их было гораздо больше.
– Прости, что не сказал сразу, как узнал… Не придумал, какими словами объяснить.
Катя молчала, пытаясь понять, что происходит у нее в душе. Но распознавала лишь горечь.
– Я помню наш разговор там, у Огненной реки, – призналась она. – Я не хочу возвращаться в Раград… Поэтому считай, что ты выполнил приказ отца. Отдай ему дневники.
Она отвернулась к окну.
Данияр видел ее прямую спину, напряженные плечи, в отражении – плотно сомкнутые губы и упрямый взгляд, устремленный в никуда, сквозь темноту ночного окна.
Он подошел и встал за ее спиной. Поймав в отражении ее взгляд, проговорил уверенно:
– Так нельзя. Это неправильно. Ты отнесешь дневники и сама скажешь Велесу, что остаешься…
