– Зачем?
– Вы должны взглянуть друг другу в глаза. И у него должно быть право объясниться.
– Он что-то не торопился с объяснениями, пока я там была. Зачем они вообще меня выдернули отсюда?
– О тебе узнало вече. Тебя требовали предъявить.
Катя вспомнила обрывок разговора в тот вечер, когда все началось, – в таком же ночном окне появилась кошка, а мама исчезла. Тогда она говорила о том, что «они узнали» и «так рано».
– А что они сейчас скажут этому вече? – она смотрела исподлобья.
– После обвинения Флавия в проникновении во дворец и похищении документов в сговоре с Темновитом вече будет заинтересовано не отдавать тебя ему и пойдет на уступки.
Катя саркастично хмыкнула:
– Как вовремя…
Данияр понимал: расстроилась и теперь рубит сплеча. Покачал головой.
– Обида – плохой советчик, Катерина, – напомнил он. – Я согласен с тем, что тебе лучше остаться здесь. Не для того, чтобы уйти от Велеса, а чтобы остыть и все взвесить. Но только после того, как ты встретишься с отцом. – Поводырь протянул руку: – И вот что. Верни мне карту.
Катя достала карту, подняла с пола сумку с дневниками отца. С сомнением оглянулась, будто прощаясь с кухней и домом. Пока единственным для нее.
Взглянула на Данияра.
– Я не уверена, что ты прав. Но я готова следовать за тобой.
Поводырь постучал по столу:
– Эй, Берендей, хорош отсиживаться. Ты за главного.
В ответ острие иглы согласно блеснуло и погасло.
Данияр подошел к Кате ближе. Взяв карту из рук девушки, уколол свой палец и приложил его к темной точке, той самой, с которой началось их путешествие. Рукой коснулся Катиного локтя. Мир снова сомкнулся вокруг них, сжимаясь до размера игольного ушка.
– Ничего не бойся, – прошептал Данияр у виска. – Я буду с тобой.
* * *
Тот же кабинет. Светлая мебель. Алые с золотом портьеры и «живой» ковер.
С их появлением отец с матерью встрепенулись – они сидели, склонившись над столом и разбирая бумаги. Катя успела заметить, как отец нанес несколько флажков на карту. Он сильно осунулся. Глаза будто потеряли яркость и потускнели. При появлении дочери он поджал губы, нахмурился. Взглянул на Данияра строго.
– Мы нашли твои дневники, – Катя пересекла кабинет и положила сумку на стол, поверх разложенных бумаг. – И знаем имя вора. Дневники он украл с помощью Флавия, я могу свидетельствовать об этом перед вече. Вор затеял это только ради того, чтобы добраться до меня… и Гореславы. Которую вы спрятали во мне.
Последняя фраза далась ей особенно тяжело. Слова словно встали стеной между ней и родителями.
– Ты знаешь, – выдохнул Велес.
Катя кивнула:
– Темновит рассказал мне об этом. Он освободил Гореславу, вернее ее душу и ее силу, из меня, хотя и не смог их заполучить. Она ушла. А Темновит остался ни с чем.
Родители переглянулись.
Катя поняла: им нужны подробности. Вздохнув, пояснила:
– Ее укрыл темный морок. И она обещала вернуться.
– Катя… – мама подошла к ней, посмотрела с мольбой: – У нас не было иного способа, чтобы спасти ее, она умерла, а ее сила осталась.
Катя устало кивнула:
– Да, наверное, так и есть, – ее взгляд говорил, что она не верит ни одному их слову.
И еще – что ее это больше не трогает. Она посмотрела на отца.
– Это правда? Что ты обещал меня Флавию в жены?
Велес задумчиво кивнул:
– Правда, дочь. Мы были дружны. Я хотел для тебя лучшего. Надеялся, что ты станешь символом примирения двух соперников, Руси и Византии. Но, став советником и консулом, Флавий, наоборот, умудрился окончательно испортить отношения с Русским царством.
Она решительно отступила от родителей.
– Я сюда вернулась только затем, чтобы отдать дневники и сообщить, что не намерена оставаться в Раграде… И вообще здесь, в этом мире.
Мирослава растерялась. Оглянулась на мужа, поймала его пасмурный взгляд и нахмурилась:
– Но как же, Катя. Это невозможно. Ты ведь знаешь, что в том мире девушка твоего возраста не может быть одна, без присмотра кого-то из взрослых. А я…
– Я не подросток, я богиня Доля.
– Да, но…
– Там есть человек, который обо мне позаботится. Сделайте так, чтобы у него была такая возможность.
– Кто же это?
– Тот, кто все это время беспокоился обо мне, хотя я для него никто. Кто выходил Ярославу. Он знает о нашем мире больше, чем положено.
Мирослава сжалась:
– Я боюсь оставлять тебя одну…
– Я останусь с ней, – Данияр встал за спиной Кати. – Я дал обещание охранять ее и не намерен отступаться от своего слова.
– Что ж, – Мирослава вздохнула. – Кажется, ты не оставила нам выбора. Ты помнишь, как вернуться? Шкатулка, сумрачный переход, дверь с грифоном…
Катя кивнула.
– Хорошо, да будет так.
Мирослава горестно всплеснула руками, наблюдая, как дочь тает на ее глазах. Медленно. Словно утренний туман.
– Правильно ли мы поступили? – прошептала она.
– Время покажет, – отозвался Велес. – У нас не по годам мудрая дочь.
* * *
Катя устало опустилась на стул возле холодильника. В груди было пусто. Все, за что она держалась, – мама, воспоминания об отце, сны, в которых он мчался к ней и кружил ее, подхватив на руки, – все это осыпалось пеплом.
Из коридора выглянула Ярослава, за ней – Берендей. Оба, переглянувшись, вошли в кухню. Молча замерли у двери.
Данияр подошел к Кате, присел на корточки и заглянул в глаза:
– Что думаешь делать дальше?
Она посмотрела на него:
– Искать способ избавиться от клейма заложенной невесты. Как думаешь, это возможно?
– Когда за дело берется сама удача, даже боги смолкают, – Данияр усмехнулся, нежно взял ее руки в свои. – Позволишь ли ты мне остаться с тобой?
Катя посмотрела на него, на глазах выступили слезы. Девушка громко шмыгнула носом:
– Ты отцу сказал, что останешься со мной… Зачем меня спрашиваешь?
– Сказал. Но я могу оставаться с тобой незримо, приглядывать издалека, а могу… вот как сейчас. – Его пальцы гладили кожу на девичьем запястье. – Если только ты захочешь.
Катя помолчала.
– А ты… Ты знаешь хоть какой-то способ, чтобы разрушить клятву, данную отцом? И освободить меня? – Она с тревогой заглянула в его светлые глаза.
– Есть одна задумка. Не знаю, правда, хватит ли тебе смелости ее реализовать.
Катя с готовностью закивала, вытерла под носом тыльной стороной ладони:
– Я готова… Честно!
