Я равнодушно запомнила детали этой бредовой истории и, не чувствуя абсолютно ничего, спросила:
– Зачем вы ждали совершеннолетия Эстера?
– Дополнение этого пункта в договор произошло под влиянием момента. После смерти Антин я всерьез занялся вопросом происхождения аметистки и между делом обратил внимание на смертность детей рабочих, прекративших деятельность на шахтах. Дети тех, кто завели их в первый и второй года после окончания работ, проживают дольше детей тех рабочих, которые завели их после определенного срока окончания работ – через пять-шесть лет. Аметистка прогрессирует в телах бывших рабочих, что по истечении времени сказывается на детях. Такие дети, получившие по наследству аметистку, редко доживая до совершеннолетия, умирали в достаточно юном возрасте. По странному стечению обстоятельств представителей «первого поколения», как и их детей, было сложно разыскивать. После окончания работ они куда-то пропадали. Поэтому встреча с вашей семьей оказалась большой удачей. Тогда я еще только предполагал, что ребенок Роберта Сильва, зачатый через год после окончания работ в шахтах, сумеет дожить до совершеннолетия. К тому времени я надеялся отыскать противоядие от этого яда. Надеялся создать лекарство. Мне бы понадобился подопытный с аметисткой. И он должен был бы безраздельно принадлежать мне.
– Эстер… – У меня закружилась голова. Я покачнулась.
– Я выкупил его, госпожа Сильва... Нет, теперь речь о вас.
– У меня нет аметистки.
– Вас мучили приступы? Жар в районе расположения пятен? А затем внезапный холод?
– Н… нет.
В комнате Джерара у меня был приступ, но я решила, что это из-за пережитого ужаса. И жар. И холод. Все было и ранее. Но…
– Вы мне не верите. – Пристально вглядывающийся в мое лицо граф Бланчефлеер удрученно покачал головой.
– Святые Первосоздатели! – вспылила я. – Конечно же, нет! Мой отец совершил самую постыдную ошибку в своей жизни, продав вам Эстера. Это факт. Но вы используете ошибки людей для своих игрищ. Или как это вообще можно назвать? Что это вообще за фантазии?! Я даже представить не могу, что творится в голове богатых снобов! Таких как вы!
Тетради посыпались на пол тяжелым дождем. Граф стремительно обошел столы и приблизился ко мне вплотную. Я отступила к стене, и он зажал меня в углу, как кот глупую мышку.
– Прекратите истерику, госпожа Сильва, – вкрадчиво попросил он, и я вся сжалась, едва удерживаясь на ногах, словно граф накричал на меня, используя крепкие ругательства. – Не дайте эмоциям взять верх. Позвольте вашей голове работать. Анализируйте, рассуждайте, используйте ваши знания так, как вы анализировали перспективы отравления ядом при нашей первой встрече. – Вздохнув, он добавил: – Ваше право мне не верить. Вы можете убежать отсюда, никто вам не запретит.
– В вашем тоне прослеживается «но», – сглотнув, прошептала я.
– Точнее, вежливое «или». Или вы можете остаться здесь по своей воле для того, чтобы сохранить вашу бесценную жизнь, которую спасти способен только я. И в случае успеха – спасти жизни вашего брата и даже отца, раз он еще не так плох. Или, если вера в мои слова все-таки отсутствует, – остаться здесь из-за помпезного проявления юношеского максимализма. Например, для того, чтобы помешать графу-интригану совершать всякие мерзкие поступки, включая помощь недостойному человеку в получении власти. Вы можете попробовать задушить меня во сне, или столкнуть с лестницы, или уронить камень мне на голову. Хотя тогда вы лишитесь шанса на спасение.
– Довольно! – Я толкнула его в грудь и бросилась к двери.
– Госпожа Сильва!
Меня качало из стороны в сторону, как лодочку в шторм. Я шла и шла, и вдруг оказалась по колено в ледяной воде. Мои ноги занесли меня в середину водоема. От водопада вода бурлила, и пузырьки прилипали к моему плавающему подолу.
Выбравшись из водоема, я привалилась к стене, тяжело дыша и беспрестанно щурясь. На фоне света, льющегося из проема, ведущего в святилище графа, появился темный силуэт.
– Я не позволю вам умереть, госпожа Сильва.
Словно слепой зверь, скользящий во тьме, я, шатаясь и отчаянно цепляясь за стену, поднималась вверх по лестнице, стремясь уйти как можно дальше от Тэмьена Бланчефлеера.
Голова гудела, горло саднило, и мысли путались. Хлюпала вода в туфлях, растрепанные волосы лезли в глаза. И кожа горела там, где были проклятые лиловые родинки.
Все ложь. Мой брат и отец не могут умереть. Это ложь.
И я… я ведь не умру?
Глава 10. РАССВЕТ ЗВЕРЕНЫША
Найди меня, плени меня,
Не принадлежащий никогда другим,
Поймай меня и возжелай меня,
Контроль свой потеряй и стань моим…
Тихо скрипнула дверь, пропуская незваного гостя.
– Госпожа Сильва, – тихонечко позвал Кир. Он сделал всего один шаг, а дальше в комнату пройти так и не рискнул. Окно было плотно занавешено, и темнота не позволяла что-либо разглядеть.
В свете, льющемся из коридора, я видела, как неуверенно щурился Кир, как дрожали кончики его рысьих ушек, как ходил ходуном подбородок, будто он силился что-то сказать, но все никак не решался. Видимо, мальчишка не обладал звериной способностью видеть в темноте. Да и нюх его весьма подводил.
– Что тебе нужно?
Кир не ожидал, что мой голос может раздаться где-то за его спиной, а потому испуганно вздрогнул и стремительно обернулся. Его ошарашенный взгляд прошелся по мне, стоящей у самой двери, прислонившись спиной к стене. Мальчишка, входя в комнату, прошел совсем рядом и не заметил меня в темноте. И теперь я застигла его врасплох.
– Чего тебе? – спросила я чуть более грубо, полагая, что резкость моего тона поможет ему быстрее выйти из прострации.
– Я… хотел… Вальтер позвал… вас, – залепетал Кир, дергаясь из стороны в сторону. Его желание сбежать из моей комнаты стало почти осязаемым, но я, стоящая рядом с дверью, а вовсе не перекрывающая собой проем, все равно виделась ему непреодолимым препятствием. По его отчаянному лицу ясно читался страх. А большие круглые от ужаса глаза, рубашонка, края которой выбились из брюк, и подтяжки, давящие на хрупкие плечи, превращали юношу в сущее дитя.
– Не понимаю. – Я смягчила интонации. – Повтори, пожалуйста.
– Вальтер приглашает… вас… позавтракать с нами. – Кир шумно сглотнул. – Вчера вы отказались от обеда и… от ужина. Вальтер говорит… голодать… вредно.
Вчерашний день мне мало запомнился. В голове все время звучал голос Тэмьена Бланчефлеера, вновь и вновь рассказывающего о своей уродливой фантазии. После нашего разговора я трусливо спряталась в комнате и ходила из угла в угол, как восставшее мертвое тело, в которое вдохнули жизнь, но забыли напомнить о целях существования. Кто-то – Вальтер или Кир, вспомнить я так и не смогла, – несколько раз входил, что-то говорил мне, что-то приносил, но никакой ответной реакции от меня так и не дождался.
Мое забытье продлилось до позднего вечера, а затем я рухнула на постель и уснула.
Еще один бесцельно прожитый день. Потерянное время, и, если верить графу, еще один шаг к безвременной кончине.
Утром ясность мышления вернулась. Я вернулась. И чувствовала себя свирепее кровавых гарпий.
– Ты знаешь об аметистке?
Моя прямота, сдобренная тонной мрачности, взволновала Кира. Он посмотрел по сторонам – возможно, ища пути к отступлению, – но затем неуверенно глянул на меня и медленно кивнул.
– Мне жаль, – донесся до меня его хриплый шепот.
– Ты веришь графу?
Испуг в глазах Кира сменился удивлением.
– Но это же Мастер. Он не может лгать.
Расклад ясен.
– Спущусь через пару минут, – пообещала я и отодвинулась от двери, чтобы дать мальчишке спокойно убежать.
