В этот раз я могла наблюдать светящиеся колонны зданий вблизи. По мере приближения к краю облака вокруг светлело, но переход все равно оказался внезапным. Только что вокруг клубилась туманная пелена – и вдруг нас окружили парящие в небе сталактиты. Вблизи оказалось, что светится не вся поверхность целиком, а маленькие огоньки, прихотливо рассыпанные по ней. Они складывались в затейливую многоцветную вязь и манили вглядеться, вчитаться. Казалось, огоньки знали ответы на все вопросы и разгадки всех тайн Вселенной.
На фоне этой красоты скользили в воздушных потоках другие скаты-амфибии (они назывались петами) с пассажирами на спинах; порой стремительно проносились узкие длинные темные торпеды, ездоки на которых сидели верхом и, кажется, в одиночестве.
Мы спускались по расширяющейся пологой спирали, покидая город. Не знаю, как летуны общались между собой и избегали столкновений. На первый взгляд перемещение казалось хаотическим, не было установленных горизонтальных ярусов и прямых линий движения, как в воздушном пространстве человеческих городов. Позавчера днем я не обратила на это внимания, а теперь радовалась собственной осторожности. Не думаю, что с первого раза сумела бы освоить тонкости управления, а скорости здесь преобладали достаточно высокие. Симбионт, конечно, давал защиту, но слабо верилось, что от всего на свете.
Спустившись ниже города, мы полетели прямо, явно ускоряясь. Движение ощущалось, замечалось по проносящимся над головой огням, но ветер не норовил сдернуть нас со спины животного. Я не задавала вопросов, куда именно мы летим, Сур стоял рядом и тоже молчал. И мне было очень хорошо, легко и спокойно.
Подобное умиротворение в какой-то момент показалось подозрительным, и я обратилась с вопросами к мазуру. Тот отреагировал не сразу, вяло и как будто сонно, да еще долго не понимал, чего я от него хочу. А когда понял, искренне обиделся и даже возмутился. Мол, против Сура он ничего не имеет, но с точки зрения мазура вторжение в чужую личность и воздействие на разум вообще чуть ли не самое страшное преступление, особенно если это разум собственного симбионта. И идти на подобное просто ради ровных отношений с посторонним типом – вообще совсем не по-мазурски. Вот если бы я сама попросила, тогда другое дело. Ну или находилась настолько не в себе, что на его вопросы не реагировала и угрожала своей собственной жизни, тогда еще можно было бы сделать исключение. А вот так… как я вообще могла предположить подобное!
На вопрос, а как подобная точка зрения вяжется с его «подселением» и самим фактом симбиоза, резонно возразил, что личность мою он и не трогал. А как меня вчера Сур «успокаивал» – это уже вопросы к нему и к его сожителю. Наверное, как-то договорился. Или ситуация действительно сложилась настолько критическая, что это полностью оправдано.
В итоге пришлось извиняться, ссылаясь на собственную безграмотность, и обещать больше не выдвигать необоснованных подозрений.
Но, кажется, это существо мне нравилось чем дальше, тем сильнее.
Глава восьмая,
в которой становится понятно, что слово «налаживаться» все-таки происходит от слова «лажа»
Обе местных луны – я уточнила, их действительно было две – висели низко над горизонтом, неподалеку друг от друга. Наша пета медленно скользила почти над самыми гребешками невысоких волн на пересечении лунных дорожек.
Не знаю, сколько прошло времени с момента отбытия из города и куда мы, собственно, летели. Это казалось совсем неважным. Вообще ничего важного не было, кроме сияющих над головой звезд, двух рожков неполных лун и тихого шелеста волн внизу. Спать не хотелось, да и ничего другого тоже не хотелось; я просто сидела, впитывая соленый запах моря и слабый голубовато-белый свет, изредка нарушая живую тишину грустным голосом скрипки.
Мой спутник молчал. Он давно уже не нависал надо мной, сначала сел, потом – и вовсе лег, вытянувшись на твердой гладкой шкуре зверя вдоль, ногами к его морде. Мы с Суром за прошедшее с вылета из города время перекинулись едва ли парой фраз, а потом оба замолчали. Мне вообще казалось, что мужчина дремал. Ладно я, к собственным странностям и склонности к созерцанию я уже давно привыкла, но нынешнее поведение Сургута озадачивало. Он даже при всей любви к музыке казался человеком действия и здорово напоминал дядю Борю, хронически не способного сидеть без дела. Что Сур страдал ради меня, не верилось, да и на страдающего он не походил.
Видимо, желание тишины и звездного неба над головой возникает порой у каждого, просто у кого-то – крайне редко.
Сон сморил меня быстро и как-то внезапно. Я легла, желая просто вытянуть ноги и дать отдых спине, а в следующий момент сновидения попытался нарушить посторонний голос.
– Аля, просыпайся, мы уже прибыли.
– Куда прибыли? – лениво пробормотала я.
– Домой. Пойдем, в кровати будет удобнее.
– Угу, – покладисто согласилась я, не предпринимая попыток подняться и категорически не желая выбираться из объятий дремы, вместо этого поплотнее сворачиваясь в клубок. – Потом. Попозже.
– Ребенок, – с тяжелым вздохом проговорил тот же голос.
– Угу, – вновь согласилась я. Вокруг что-то происходило, но было тепло и уютно, поэтому никаким событиям разбудить меня не удалось.
Проснувшись в следующий раз, я долго пыталась сообразить, где кончается сон и начинается реальность. Воспоминания заканчивались на спине петы, а теперь я лежала в собственной кровати, за окном уже рассвело, и тихая ночь под звездным куполом казалась абсолютно нереальной. Правда, пошевелившись, я обнаружила, что лежу хоть и под одеялом, но во вчерашней одежде, а на другом краю широкой постели поверх одеяла была уложена скрипка, которую я обычно держала в шкафу.
Кхм… Похоже, это все не сон. И перекресток лунных дорожек, и последующие попытки Сура меня разбудить. Крепко же меня вырубило на свежем воздухе, обычно я спала значительно более чутко! Может, организм так отреагировал на стресс?
Я поднялась с кровати и поплелась в сторону уборной. На ходу, правда, вспомнила, что помимо собственной ненадежной памяти есть еще один источник информации, и обратилась за разъяснениями к симбионту. Мазур сообщил, что да, все происходило на самом деле, я действительно отключилась. Более того, Сур пытался уговорить его, мазура, меня разбудить, но он, мазур, обещал лишний раз не вмешиваться в мое сознание, вот и не стал.
В итоге мужчине пришлось отнести меня в комнату на руках, так что обещание «не прикасаться» он все же нарушил, хотя предъявлять ему претензии в связи с этим совсем уж стыдно. Тем более что он, как честный человек, просто отнес меня, уложил и накрыл одеялом, не пытаясь избавить от одежды. Даже не разул, что характерно!
