— Как я должна вести себя теперь? Как реагировать на его слова, действия? — Размышляю я вслух. — Все так сложно…
В молчании проходит несколько минут, и я, расправившись с завтраком, осматриваю сад. Я чувствую себя совершенно потерянной, зная, что если бы мама была жива, я обратилась бы за помощью к ней… Думаю, я излила бы душу даже Марте. Мне нужен был совет опытной женщины, которой не безразлична моя судьба.
Размышляя над этим, я выхватываю из моря цветов и оттенков фигуру в белом элегантном платье. И мне правда не хотелось думать, что таким образом Господь отвечает на мои мольбы.
Мадам Бланш впорхнула на веранду, придерживая свою изящную шляпку, чтобы ту не снесло порывом ветра. Невольно отмечаю, что ее молодость несколько потускнела. Вновь.
Франси поднимается, почтительно склоняя голову, когда мадам проходит к моему столу. Я знаю, что хранительница останется поблизости, потому нет смысла опасаться мадам. Хотя, что сказать, после случая в птичьем павильоне, я чувствую себя несколько неуютно в ее обществе.
— Прекрасно выглядишь, ma chèrе. Как и подобает моей невестке.
О, святые отцы, он уже поставил ее в известность? Но… разве это заслуживает внимание его матери? Это же всего лишь нелепая шутка.
— В такой прекрасный день и без шампанского? — Она садится за столик напротив, подавая жест двум служанкам, которые все это время были поблизости.
Получив команду, девушки (кажется, новенькие здесь) быстро убирают со стола, оставляя фужеры и охлажденную бутылку игристого вина.
Я слышу, как госпожа Бланш увлеченно о чем-то говорит, перемежая свои слова с мелодичным смехом. Она выглядит обрадованной, а мне казалось, что в такой траурный день неприлично претворяться счастливой.
— Милая, на тебе лица нет. — Неожиданное изменение ее интонации отрезвляет меня. — Что случилось?
— Я… не думала, что вы уже знаете.
— В каком смысле? Я узнала об этом еще вчера.
— Вчера? — Недоуменно бормочу я. — Но…
— Мой сын ходил целый день сам не свой, а когда вечером он покинул дом, я поняла, что в этом как-то замешано чувство амурного характера.
Тц, а я-то думала, что материнское сердце никогда не лжет.
— Простота и изящество. Отличная работа. — Заключает мадам, беря мою руку, чтобы рассмотреть тонкий золотой ободок. — Какой же он нетерпеливый, ma chèrе. Ждать десять лет, чтобы провести традиционную церемонию, — невыносимое испытание для него. — Да нет же, глава просто и не собирается ее проводить. — Он все больше напоминает мне Николаса. Тот тоже был несносным бунтовщиком. Выкрал меня из родного дома, представляешь?
Я бы с удовольствием послушала эту историю, но почему-то мадам решила, что сегодня речь должна идти исключительно обо мне. А я бессовестно пропускаю мимо ушей ее восторженные возгласы, пока она вновь не приводит меня в чувства:
— Ты так хмуришься, дорогая. Вы поссорились?
— Не… конечно, нет. — Это невозможно в силу наших различий. Я. Господин Аман. Поссорились?! — Все отлично, просто… это несколько неожиданно. Я никогда бы не подумала, что… это произойдет вот так.
С ним.
— Ох, ты, кажется, не воспринимаешь его всерьез. — Как проницательно с ее стороны. — Милая, мой сын сорвался среди ночи, чтобы добыть эти кольца. Думаешь, он стал бы так стараться ради того, кого не захочет видеть рядом с собой уже через год?
Не хочу думать о времени. К тому же год — это не «уже через», а чертовски долго; мне ли не знать, после того, как я «проработала» здесь треть установленного срока.
— Простите, мадам Бланш, но если говорить откровенно… он не выглядит, как мужчина, которому не терпелось назвать меня своей женой. К тому же я… не Адель.
— Именно поэтому мне так нравится его выбор, ma chèrе! — Рассмеялась она.
Я пристально на нее посмотрела. Все-таки этот смех был не до конца искренен. Мадам радовалась за Амана как за сына, возможно, но не как за главу клана.
— Разве это не испортит его кровь? — Осмелилась спросить я, глядя на то, как Бланш замирает.
— Ах это… — Она неловко отвела взгляд. — От него требуется всего лишь чистокровный наследник.
— Разве это «всего лишь»?
— Милая, тебе не стоит забивать свою голову ерундой. — Женщина кладет свою руку мне на колено в успокаивающем жесте. — Он может любить исключительно тебя, даже если долг вынудит его быть с другой женщиной, для зачатия преемника.
Словно разряд тока. Возмущение, которое поднялось у меня в душе вместе с этими словами, стало для меня настоящей неожиданностью.
С другой. Женщиной. Для зачатия. Преемника.
Обида? Злость! Отлично устроился: любить одну, трахать другую, плодить детей с третьей. И мне было глубоко наплевать, кем именно из этих троих являлась для него я. Стоит ему объяснить, что я понимаю под словом «муж»…
— Боже, я не хотела расстраивать тебя! — Виновато улыбнулась мадам, слыша мое яростно стучащее сердце. — К тому же, я не думаю, что он сможет смотреть на других, когда рядом такая красавица.
Она льстит мне, чтобы успокоить. Я не была красавицей, только не для таких как они.
— О, мы же так и не попробовали шампанское! — Восклицает она, стараясь отвлечь меня от тяжелых мыслей.
Я слышу как вино разливается по фужерам, беру один из них в руку и не очень внимательно слушаю какой-то мудреный тост в исполнении мадам.
— Вы с Эмили тоже пили шампанское?
Мадам ошарашена моей прямотой. А мне просто надо знать, проходила ли через это и та несчастная женщина. Поздравляла ли ее госпожа Бланш? Говорила ли о том, что Каин любит только ее одну?
Женщина делает большой глоток, оставляя на фужере следы алой помады.
— Нет, милая. Каин никогда не рассматривал ее как достойную пару. Эмили была очаровательной девочкой, однако… она была слишком наивной для того мира в котором оказалась.
— В который ее насильно поместили. — Исправляю я едва слышно, поднимаясь со своего места. — Спасибо за поздравления и поддержку, мадам. И за шампанское. Оно великолепно.
— Мейа, я знаю, ты сбита с толку. — Торопливо говорит она. — Тебе даже может казаться, что он в тебе совершенно не заинтересован. Но это лишь потому, что ты пережила серьезную потерю. Мой сын просто не хочет на тебя давить, так как знает… — Да ни черта он не знает. Не хочет давить? Серьезно? Да он только этим и занимается. — …как тяжело тебе пришлось. Милая, ты дорога ему.
Я поджала губы, покачав головой.
— Я просто хочу, чтобы он был счастлив. — Прошептала Бланш, и на мгновение мне показалось, что она готова сорваться.
— К сожалению… сделать его счастливым не по силам человеку.
