кого-нибудь другого, — проворчал я, но даже когда я это сказал, мое сердце разбилось от одной только мысли. Мне нужно было защищать ее, обнимать, быть рядом с ней во всем.
Бля, нет, нет, нет.
Она холодно рассмеялась.
— Убедись, что они сделают это быстро, потому что теперь ты тоже чувствуешь мою боль. Увидимся, пара, — она повернулась и превратилась в форму Волка, исчезая в деревьях, и оставляя меня с самым отчаянным желанием последовать за ней.
Глава 17
Розали
Дверь затряслась, и я задохнулась, глядя на груду мебели, которую мне удалось нагромоздить рядом, со страхом, когтями впивающимся в мои внутренности.
— В чем дело, малышка? — ворковал papà, оставляя попытки выломать дверь, приправляя слова сахаром. — Ты же не думаешь, что я все еще сержусь на тебя?
В комнате не было окон. Единственное разбилось в прошлый раз, когда я выпрыгнула через него и пролетела вниз три этажа, чтобы спастись.
Он все равно поймал меня достаточно легко. Я все еще чувствовала вкус награды, полученной за этот трюк, на распухшем языке. Никто здесь никогда не помогал мне и не исцелял меня, после окончания одного из его уроков. Единственным, кто предлагал мне исцеляющую магию, был сам papà, и то только в том случае, если мои травмы были достаточно серьезными или если мне чудом удавалось пройти одно из его испытаний.
— Если ты не откроешь дверь как хорошая девочка, мне придется засунуть тебя в нору, — пообещал он. — Просто выйди и покажи своему papà, что тебе жаль, и мы все забудем…
Я облизала потрескавшиеся губы, размышляя, была ли в его словах хоть доля правды или я была дурой, что надеялась на это.
— Последний шанс, пупсик, — голос papà упал на октаву, когда его самообладание начало ослабевать, и я рванула вперед, оттаскивая скрипучую кровать и сломанный комод от двери.
Я приоткрыла дверь, хныча, глядя в его глаза и не находя там ничего, кроме холодной, жесткой ярости.
— Думал, ты наконец проявишь твердость характера, уродец, — насмехался он. — Но, похоже, ты снова сплошное разочарование.
Я задохнулась, когда он бросился на меня, я попыталась увернуться, но он был слишком быстр, схватил в кулак мои волосы и почти оторвал меня от земли, чтобы заглянуть мне в глаза.
— Не поцелуешь papà, уродец? — прорычал он.
Я снова заскулила, подавшись вперед, чтобы прижаться губами к грубой щетине, обрамлявшей его челюсть. От него несло дешевым виски и старыми сигарами, а его злобный взгляд говорил о том, что сегодня он употребил слишком много и того, и другого.
— Может, ночь в норе поможет тебе найти силу воли? — шипел он.
— Нет, papà! — вскрикнула я, пытаясь вырваться из его рук, но он только рассмеялся, таща меня за собой, используя мои волосы как поводок.
Он вытащил меня из дома, и мое сердце гулко забилось, когда я увидела яму, которую он вырыл в дальнем конце лужайки. Она была пять метров в глубину и два в ширину. Если он снова бросит меня туда, я не смогу выбраться, пока он не позовет на помощь кого-нибудь из его стаи, владеющего магией земли.
— Я исправлюсь! — плакала я, мои пальцы впивались в его запястье, пытаясь оттолкнуть его прочь.
Несколько его Волков расслаблялись во дворе, сидя вокруг костра, разведенного в стороне от ямы, потягивая пиво из бутылок и обкуриваясь травой. Их безжалостные глаза следили за нашим продвижением по лужайке. И я уже давно перестала надеяться на помощь от кого-либо из них. Большую часть времени они вели себя так, словно меня вообще не существовало. А если кто-то из них и обращал на меня внимание, то только в плохом смысле.
— Если тебе удастся стать лучше, то, возможно, тебе больше не придется сюда приходить, — пробормотал papà, как будто происходящее было для него не более чем мелким раздражением.
Мы добрались до грязной дыры в земле, которую он любил называть норой, и он перехватил мою руку другой рукой, готовясь бросить меня внутрь.
Страх пронесся сквозь меня, как нарастающая буря, и свирепое рычание вырвалось из моих губ.
Я набросилась на него с рычанием неповиновения, впилась зубами в его предплечье и прикусила так сильно, что почувствовала вкус крови.
Papà вскрикнул от удивления и боли, его хватка затянулась в моих волосах, когда он пытался снова оторвать меня от себя.
Я рычала, пытаясь удержаться, мои зубы впивались в его плоть, проливая все больше крови, пока мое сердце билось в пьянящем ритме.
Его кулак столкнулся с моим животом, и моя челюсть разомкнулась. Вдох, и боль пронзила мое хрупкое тело.
— Так-то лучше, — прорычал он, его холодный взгляд встретился с моим, и улыбка почти заиграла на его губах. — Немного больше такого в следующий раз, и ты сможешь избежать нору в целом.
Его рука врезалась мне в грудь, и я закричала, падая назад, переваливаясь через край и ударяясь о холодную грязь на дне ямы.
Papà долго смотрел на меня сверху вниз, луна освещала его жестокие черты, пока он рассматривал своего младшего и наименее желанного ребенка.
— Сладких снов, уродец. Увидимся утром на следующем испытании.
Моя нижняя губа задрожала, когда он оставил меня одну, и мое зрение затуманилось от слез, закрывших мне вид на луну. Я считала до тридцати, пока не услышала, как задняя дверь с грохотом закрылась, и я позволила себе завыть.
Скорбный звук сорвался с моих губ, и моя кожа начала дрожать, превращаясь.
Мне всегда было комфортнее в форме Волка, поэтому я не сопротивлялась изменениям, пока они проносились по моему телу, но, когда все закончилось, я не могла не завыть снова.
Я свернулась калачиком, пытаясь согреться в норе, но меня уже била дрожь.
Мои мысли сосредоточились на обещании, которое дала papà, прежде чем он оставил меня здесь. Завтра я должна была снова пройти испытание. И на этот раз я должна его пройти. Потому что если я провалюсь второй раз, то буду умолять о ночи в норе в качестве наказания, а об альтернативе не стоило и думать…
Мой пульс подскочил и заколотился, как тогда, в той чертовой яме в земле, когда мне было восемь лет, когда я рывком села в кровати. Пятнадцати лет было недостаточно, чтобы полностью отбросить эти воспоминания, но я совершенно отказывалась признавать их при холодном свете дня.
Я зарычала, пытаясь восстановить самообладание. В этом месте я не могла позволить себе ни на секунду ослабить броню, поэтому я засунула кошмары прошлого так глубоко за
