Ты убийца. Ты убил бы девушку из кафе, если б я не вмешалась. Заворожил ее, переспал с ней и высосал ее жизнь. И через сто лет сделаешь то же самое, так что прости, что не сочувствую.
На его лице мелькнула такая отчаянная, горькая обида, что я снова мысленно начала называть его Чон Мином.
– А на что ты надеялся? – продолжала я. – Что я увижу, как ты меня любишь, и упаду к твоим ногам? Скажу: ну давай, убей меня, раз уж у нас такая нереальная любовь? Пошел ты.
Мой отец, который даже не был моим отцом, рассказал мне историю о собаках не зря: сейчас я твердо сказала себе, что не буду той, которая просто лежит, пока ее бьет током. Я найду, где тут перегородка, ведущая к свободе, и хотя бы попытаюсь через нее перепрыгнуть. Дух дерева любит меня, а любовь – я тоже кое-что о ней поняла – дает нам власть.
– Знаешь, чего я хочу больше всего на свете? – спросила я. – Встретить полночь рядом с настоящим Чон Мином.
Мы сидели на матрасе, касаясь локтями, и смотрели друг на друга. Его взгляд был взглядом человека, которому разбили сердце. Мой взгляд, наверное, был жестоким.
Потом он сделал движение ко мне. Я замерла, стараясь не отстраниться. Чон Мин коснулся моей щеки губами, и я невольно вздрогнула, прежде чем успела себя остановить.
– Хорошо, – сказал он мне в щеку.
А потом отстранился, взял меня за локоть и поднял на ноги. Его братья по-прежнему сидели в гостиной – четыре темные фигуры вокруг зажженного очага. Когда мы зашли, они подняли головы.
– Я отказываюсь исполнить договор, – сказал Чон Мин. – Давайте посчитаем цикл завершенным. Вы все получили свои жертвы, я от своей отказываюсь.
– Ее все равно придется убить. Она знает и всем расскажет о нас, – сказал Огонь.
– И кто ей поверит? – дрогнувшим голосом спросил Чон Мин. – В этом веке люди верят только доводам разума.
– Она видела наши лица, – как неразумному ребенку, пояснил Металл. Безутешного жениха он теперь мало напоминал. – Если отпустить ее, она пойдет в полицию и назовет тех, кто убил девушек, а это будет прямым нарушением договора, за которым ты сам обязан следить. Всех пятерых арестуют за убийство.
– Она никому не расскажет.
– Конечно расскажет.
Вода встал и подошел к Чон Мину. Странно было видеть, что Гиль, который младше, смотрит на Чон Мина с таким неуважением.
– Это твое последнее слово?
– Мне не нужна жертва. Продержусь сто лет и без нее – жил же до Тэ Мина! Не буду гневаться на людей, лишать их питания, не буду устраивать им неурожаи. Вам-то на что жаловаться? Вы свое получили. Давайте проголосуем. Земля! – Чон Мин умоляюще посмотрел на моего отца. – Ты ведь тоже был против того, чтобы убить ее, тебе она тоже дорога. Ты поддержишь меня?
– Поддержу, – подумав, сказал Земля. – Братья, да отстаньте вы от него. Не хочет жертву, пусть не берет.
– Отстать? – возмутился Вода. – Почему к нему вдруг такое особое отношение?
– Я не буду ее убивать, – упрямо повторил Чон Мин.
– Тогда я сам ее убью, просто чтобы у тебя в башке все на место встало!
Гиль шагнул ко мне, и Чон Мин встал у него на пути.
– Нет, – отрезал он.
– Да что вы устроили? – Огонь сложил на груди руки, звеня браслетами. – Что могут Вода, Огонь, Земля, Металл и Дерево сделать друг другу? Это все равно что драка между пальцами одной руки.
– Так, эти двое против, я понял, – громко ответил Чон Мин и повернулся к Металлу: – Твой голос все решает. Отпустишь или тоже настаиваешь, чтобы я это сделал?
– Я, пожалуй, понимаю, что ты чувствуешь, – подумав, сказал рассудительный Металл. – Мне нравилась Су Джи. Я жалел, что ее больше не будет. Обычно я за соблюдение правил, но ладно, разок поддержу тебя.
Чон Мин торжествующе повернулся к Гилю и бармену:
– Вопрос решен.
– Думаешь? – холодно спросил Гиль. – Я сотню лет терпел все, что люди со мной творили, чтобы ты расклеился из-за симпатичной мордашки? Знаешь, договор хоть как-то держал мой гнев в узде, но ты сам мне сейчас руки развяжешь.
Я услышала шорох дождя по крыше. Гиль не колдовал, не воздевал рук, как маги в фильмах. Ему это было не нужно – благодаря воспоминаниям Чон Мина я лучше начала понимать, как это работает. И пусть это звучало безумно, Гиль и был водой, ему не нужно было эффектных жестов.
Все посмотрели вверх.
– Ответственность не позволяла мне мстить людям, – сказал Гиль. – Но теперь… Вот дожили, судья договора, самый разумный из нас, отказывается выполнять условия.
– Тебе не жаль было Ми Рэ? – спросила я.
Гиль ведь соврал, что потерял ее из виду. Он был с ней, увел ее наверх, заворожил своей магией и переспал с ней.
– Она ведь могла тебя выдать перед смертью, но ни слова не сказала о том, кто ее убил, – продолжила я, пытаясь хоть немного его разжалобить. – Потому что любила тебя.
Но Гиль только плечами пожал.
– Любила не меня, а вот этого человека. – Он широким жестом обвел свое тело. – Я доволен своей жертвой. Это было приятно, я восстановил силы, но в остальном она – просто человек, жертва в мою честь. Но только Дерево мог поверить, что можно полюбить его, а не оболочку, которую он занимает. – Гиль снисходительно глянул на брата. – Ты тупой, как бревно.
Дождь усилился, заколотил по крыше. Вот теперь ясно было, кто затопил «Бар Синих Струн».
– Успокойся, а то мы тебя остановим, – сказал Чон Мин.
– Ой, не смеши. И как же, интересно? Нам слишком трудно друг другу навредить. А если предлагаешь войну стихий – твоих драгоценных людей это точно прикончит. Помните, когда-то мы славно повоевали друг с другом? Правда, людей тогда еще не существовало, а то им бы сразу конец пришел.
Все помолчали, видимо признавая его правоту, и Гиль с улыбкой повернулся ко мне:
– Ну что стоишь, человеческая женщина? Надоело на тебя смотреть. Иди отсюда, лови свой шанс.
Снаружи оглушительно грянул гром. Звуки падения отдельных капель уже невозможно было различить, вода шумела, как водопад.
– Перестань, а то эти тела погибнут. Мы не имеем права, мы должны их беречь! – отрезал Чон Мин.
– О, но договора-то больше нет, ты же не завершил цикл. Ты не захотел его сохранить ради нас, так что сам виноват. Люди думают, им уже не нужно наше покровительство – ну, посмотрим, как они без него обойдутся. Если полуостров затопит, надеюсь, это немного освежит их воспоминания.
Чон Мин
