без всяких подсказок пришла прямо к бару, где работал Огонь, и мне пришлось настоять, чтобы она поехала домой. Мы собрались в баре впятером и обсудили наше сложное положение. Но Вода уже понял, что со мной, и сделал то, что повторял в следующие дни много раз, – дал предсказательнице повод вспомнить обо мне, прийти, найти меня. Воду с Огнем забавляло то, как я дергаюсь от ее появлений, – мы все хорошо знаем друг друга, и мои чувства не стали секретом для остальных. Они смеялись надо мной, их жертвы в этот раз были им симпатичны, но они не испытывали того, что испытывал я.
Я был человеком уже шесть раз, но никогда не чувствовал ничего подобного. Старался быть нежным с жертвами, которых выбрала мне судьба, быть добрым, как врач, который знает, что пациента уже не спасти, но в этот раз я потерял всякую объективность.
Для нас, стихий, нет ни добра, ни зла, но в теле человека я лучше понимаю эти понятия. Я читал книги людей, особенно в позапрошлый раз, когда в девятнадцатом веке застрял в теле старого советника. Он едва мог ходить и все равно имел власть казнить и миловать по своей воле, так что познавать мир мне в тот раз приходилось через книги. В них часто писали о любви, но теперь я впервые ощутил ее сам. Сердце сжимается, мир наполняется красками. Я, злодей этой истории, убийца, который пришел, чтобы забрать ее жизнь и насытиться на сто лет, влюбился. Этого совершенно точно не должно было произойти.
Я не знал, как еще показать ей, что от меня лучше держаться подальше, потому что с каждым сказанным ею словом таяла моя решимость сделать то, что я должен. Я прятался от нее как мог, но она везде меня находила. Все, что она говорила, было идеальным, остроумным и ярким. Она то стеснялась, то нахально улыбалась, она полила растение у меня на работе, когда оно засыхало от жажды, и в этот момент я захотел поцеловать ее, а потом лечь с ней в постель, даже зная, что это ее убьет. Я старался не следовать своим желаниям.
Вот что я выяснил о любви: когда любишь кого-то, ты готов на все, чтобы спасти его жизнь, а это было прямо противоположно моей задаче.
Моя стихия делает землю прекрасной, пригодной для жизни. Я – цветущие сливы, злаки в поле, древние кедры, травинки среди камней. Ощутить свою стихию в человеческом теле всегда удивительно, но в этот раз все было особенно остро и незабываемо. В своих книгах люди часто сравнивают любовь с весной, и сравнение подходящее. Я чувствовал именно это: пробуждение, бешеную силу жизни, которая побеждает лед и холод.
Похоже, человек становится действительно человеком, когда полюбит. Шесть раз я был стихией в теле человека, но в этот раз я впервые себя им почувствовал. Я стал изворотливым, решил обмануть договор, провести судьбу. Нашел себе другую жертву, хотя связь с ней была совсем слабой. Но Вода очень зол на людей, и он не позволил мне совершить подмену, снова привел ее ко мне, – просто чтобы показать, что все мы равны и должны выполнять свои обязательства.
Договор трещит по швам, мои братья гневаются, все вышло из-под контроля. Нет другого выхода – только соединиться с ней и позволить ей умереть. Так велела судьба, но люди на то и люди. Они решают сами, им плевать, что жизнь им приготовила.
Как странно быть человеком: они желают, ненавидят, любят, принимают решения. Это очень трудно. Трудно быть человеком. Трудно принимать решения.
Но я, в общем-то, уже все решил.
Это было неприятно. Чужие ощущения обрушились на меня все сразу, я мгновенно поняла все, что Чон Мин хочет мне сказать, и эта лавина чуть не погребла меня под собой. Когда я поняла, что я – это снова я и вижу мир своими глазами, краски несколько секунд казались слепяще яркими, звуки – громкими. Потом все немного поблекло, и я смогла сфокусировать взгляд на лице Чон Мина, которое маячило передо мной, бледное, как луна.
Мне кажется, он ожидал противоположного эффекта. Видимо, надеялся, что я смягчусь и пойму его, и я поняла, честно. Но вместо того, чтобы безропотно принять судьбу, в которую он так верил, я почувствовала волю к борьбе.
Раньше я не понимала, насколько он не человек, это было просто словами, а теперь я поняла каждой клеткой тела: он просто какая-то сила, которая странно думает и видит все под странным углом. И вот в это я влюбилась? Нет, нет, я полюбила Чана Чон Мина, человека, его взгляд, его губы, его улыбку.
– Настоящий Чон Мин мертв? – еле шевеля губами, спросила я.
– Нет, – тихо сказало странное создание, сидевшее рядом со мной. – Когда я уйду, с ним все будет в порядке. Не знаю, надолго ли, но будет.
Я сразу поняла: он не хотел мне этого говорить, сказал через силу. Его глаза говорили: «Люби только меня, мне не хочется, чтобы ты встретила настоящего», и это было так по-человечески жалко и глупо, что немного вернуло меня к жизни. Я вытащила из кармана пиджака телефон и посмотрела на часы. Двадцать два четырнадцать. Получается, если я каким-то чудом доживу до полуночи, я встречу настоящего Чон Мина. Дух дерева понял ход моей мысли.
– Ты хочешь быть с ним. Не со мной, – пробормотал он и резко, рвано выдохнул. – Да, да, я понимаю. Люди должны любить людей.
– Неважно, – устало сказала я. – Какая разница? Ты меня все равно убьешь, раз судьба так велела.
Каким-то обострившимся чувством, которое обычно связывает только близких людей, я ощутила, как дух дерева разочарован тем, что я не отреагировала на воспоминания, которыми он со мной поделился. Он показал мне что-то уязвимое и болезненно-настоящее в себе. И за все, что он мне тут устроил, за свое надвигающееся убийство мне захотелось врезать ему прямо в это уязвимое и настоящее.
– Если любишь меня, отпусти, – сказала я. – Мне плевать на ваш договор. Я хочу выжить и быть с Чон Мином.
Я сразу поняла, что мне удалось причинить ему боль, и решила продолжить давить в ту же точку.
– А если не можешь отпустить, убивай быстрее. Вот и весь выбор. Третьего варианта нет, так что хватит мямлить. Страдаешь ты или нет, мне неважно.
