каждую ночь. Я слышу голос. Но днем забываю про тревогу и метания, как обычно бывает после сна. Ты же не всегда помнишь, что тебе сниться. Вот и я просыпаюсь и забываю. Но сегодня сон был настолько яркий, что я все же его помню. Вернее, вспоминаю. Сейчас.
— Что там было?
— Гора. Я летела к горе. Была в горе.
— Что за гора?
— А есть атласы с картинками? Возможно, я смогу узнать.
— Идем. — Рейдар неожиданно взял меня за руку и потащил по коридорам, будто от этого зависела моя жизнь. В каком-то смысле, наверное, так оно и было. Внутри меня бушевала странная противоречивая буря эмоций, которой сложно было найти определение в словах. Я смотрела на широкий разворот плеч и крепкую спину. Рядом с ним почему-то хотелось быть женщиной, слабой, обыкновенной и склонной к легкомысленным глупостям. Ощущая его руку, мне вдруг сделалось невыносимо от того, что этот мужчина обещан не мне. И вопреки всему каждый раз судьба сталкивает нас, нашептывая сладким голосом о возможном будущем. Почему-то скупая слеза защекотала правый глаз, и я быстро смахнула ее, пока никто не видит. Коридоры были практически пусты. Скрипучие двери библиотеки привлекли внимание пожилого держателя книг. На мою черную шевелюру он воззрился с удивлением, но на просьбу принести все атласы со значимыми горами Геи отозвался без лишних вопросов.
Рейдар разложил увесистые и тонкие справочники, карты и свитки передо мной, и я начала вглядываться. Потом поняла, что так ничего не выйдет и просто села на стул, закрыв глаза. Как ни странно, но Фрейгъерд не задавал вопросов. А я обратилась глубоко в себя, вспоминая образ, что же я видела? Через пару минут, а может десять ворошения внутренних теней я начала ощущать. Будто нечто все еще жило, дышало и даже посмеивалось, но настолько тихо, что было практически не слышимо. Перед глазами возникла гора с кривой вершиной и разломом в форме креста. Я распахнула глаза и очень точно нашла глазами гору под названием Шастра.
— Она.
— Точно?
— Да. — уверенно сказала я.
— Хорошо. — Он закрыл атлас и взял с собой.
И вновь его рука, крепко сжимающая мою. Коридоры. Скорость, на которой мы практически бежим.
— Рей! От того, что мы так спешим ничего не изменится. — почему-то эти слова прозвучали двояко. И каждый заметил это. Мужчина хоть и оглянулся, но скорость не сбавил.
— Сейчас будет торжественное воззвание. Я бы хотел разъяснить вопрос с тобой до этого события.
И снова двойное дно в словах, точно он говорил, что хочет покончить с этой историей. Почему-то мне слышалось именно это. Он понял, что моя реакция имеет более сложную подоплеку, чем он хотел бы. У нас в целом как-то получалось, что мы много чего хотели бы, но как-то все выходит по-другому. Может, потому что мы стали другими? Говорят же, в одну реку дважды не войти. Мне дико, до зубового скрежета хотелось спросить, а как это обещаться одной и делить близость с другой? Почему-то на этой мысли стало гадко и мерзко. Просто до отвратительного невозможно! Я практически уперлась прямо перед дверьми, выдернула руку и встретила его вопросительный взгляд.
— Могу я не пойти? — тихо спросила, хотя хотела бы спросить другое. Спросить: а что все это значило? О чем был этот поцелуй? Зачем он говорит, что я важна и в то же время делает, как должно, как нужно ему самому? Я видела складку, залегшую между его бровей. Он всегда хорошо чувствовал, что происходит, но, если раньше он всегда говорил со мной, то сейчас нам было сложно. И больно. Больно от того, что мы жили разными жизнями и вылезти из тех ролей, что мы играли было выше наших сил. Он молча кивнул и ушел за дверь. Наверное, мне следовало внутри себя сделать тоже самое. Закрыть дверь между нами. Не играть в игры и прятки. И уж точно не быть третьей. Что может быть паршивей?
Перед торжественным воззванием вассалов.
Зал совета.
— Ты уверен, что это Шастра? — император сидел в опустевшем зале совещаний и листал книгу Перемен. На одной из ее страниц он все же нашел схематичное обозначение горы, но в ней было трудно заподозрить «Кривой хребет», как местное население называло гору на стыке Мангольдии, Россарии и Дэрнии.
— Она говорит, что видела именно ее во сне. Я показал ей изображения всех значимых вершин Геи.
Сигурд посмотрел на пергамент, исчерченный древними символами и атлас, который положил дэрн Фрейгъерд.
— Что скажешь, Хеилл?
— Похоже. — сличил он два рисунка. — Большего у нас нет. Она не сомневается?
— Нет. — ответил Фрейгъерд.
— Что ж, сколько у нас есть времени? — спросил он у Торгнира Тове, который тоже сидел здесь и смотрел на сына с холодным сердцем.
— Три дня до официальной даты наступления. — ответил он.
— Хеилл, напишите письма враждующим сторонам, что бой будет и если они хотят место встречи, то укажите перевал Снежный.
— Будет сделано.
— Что касается девушки, то соберите ее в дорогу сегодня же. Дэрн Фрейгъерд, вы отвечаете за эту кампанию головой и молитесь, чтобы это оказалось правдой, и я не зря трачу свои и ваши ресурсы на подобные мероприятия. Слишком многое приходится перекраивать под нынешние обстоятельства.
Фрейгъерд смотрел собрано, но от императора не укрылся тот факт, что девушка была не безразлична его полководцу и слова заставили напрячься мускулы на его лице.
— Вместе с Хеиллом и военным отрядом вы отправляетесь в сторону горы. Сегодня же после воззвания. Возьмите военный дирижабль и запаситесь порохом. Как вы знаете, в последнее время наши войны встречают частые атаки со стороны воздушных коридоров Россарии. Если все это окажется правдой, и девушка не сойдет с ума, то сила дарованная нам предками окупит все вложения. Задача ясна?
— Так точно. — Рейдар склонил голову.
— Свободен.
Дверь закрылась.
— Проследи за ним. — сказал он Даллу. — Его чувства к этой девушке не должны мешать планам империи.
— Разумеется.
* * *
В огромном зале с высоченными сводами царила особая атмосфера. Бравые войны в темной форме точно солдатики идеальной шеренгой стояли в зале с выложенным солнцем на мраморном полу. Рисунок особо хорошо просматривался с места, где я стояла на маленьком балконе. От количества полководцев рябило в глазах, но только тринадцать стояли в первом ряду немного отдельно от всех.
Флагман всей процессии — император Дэрнии, в военном мундире восседал перед своими полководцами с торжественным выражением на лице. А затем высокая фигура встала и войны приложили кулак к груди со стороны
