- Потравить бы всех печенегов, - вздохнула я, глядя в окно. – Почему раньше не подумала о подобном?
Ожидание смерти, хуже самой смерти, сказал какой-то мудрец, и это действительно было так. Нападать первыми на ставку было глупо, силы противника превосходят наши, даже если дружине удастся победить, то цена будет слишком высока, а ежели они проиграют, Веже конец.
Несмотря на всю мою занятость, мрачные мысли не давали покоя. Каждый день мы проверяли и укрепления, и оружие, но сердце томила неизвестность. Ратники с мужичьём обновили и лесные засеки, снег стаял, многие деревья завалились, а оставлять открытым проход по лесу нельзя. Если уж у Илдея хватило хитрости использовать тропы в чаще, то сына кагана тем более не стоит недооценивать.
А Ярополк тем временем ждал своих пушек, нельзя отказать великому князю, но как тут всё успеть, когда все посадские кузнецы заняты обороной города.
Гордей с утра принёс три большие металлические пластины, две установили над воротами, одну – в детинце. Звук от удара по ним шёл звонкий и протяжный, слышно его было далеко. Стоит ударить по пластине у главных ворот, услышать в детинце, дальше отобьют тревогу ко вторым вратам. Быстро и удобно.
Волнение буквально физически ощущалось в городе. Словно неведомая болезнь, что летит по воздуху от двора ко двору. Неслышно на улицах задорного детского смеха, бабы и девки всё больше отсиживались по домам. С каждой сплетней, рассказанной очередной кумушкой, войско печенегов прибавлялось в размере на сотни. И хоть старались дружинники успокоить народ, но мрачное настроение передалось всем и каждому. Даже вид пушек и пороков не прибавлял уверенности.
Ожидание. Вот что угнетало людей, заставляя усомниться и в ратниках, и в новом воеводе, и даже в любимой всеми молодой княгине.
***
Деян
Ночью в самый тёмный час, когда власть на земле отдана злым духам тьмы, как её посланники, крались печенеги. Согнувшись, перебегали по полю, тихо волоча стволы деревьев, обливаясь потом и костеря на своём говоре и байрак-баши, и хана. Они конники, а не трусливые суслики, которые прячутся при малейшей опасности в нору. Много ещё есть деревень, которые можно разграбить одним налётом. Но гордость кагана не позволяла уступить маленькому городишке.
Теперь им предстояло идти на штурм, к тому самому месту, где полегло войско Илдея, так стоит ли снова искушать судьбу? Как бы ни кривился Тирах при имени погибшего хана, но Илдей был не дурак и дело своё знал. Его воины всегда возвращались с богатой добычей. А что получат они? Стрелу дружинника, что вопьётся точно смертельное жало, пробив доспех, или кол, который пронзит насквозь. Тирах в окружении байрак-баши ехал позади войска, ему-то не придётся подставляться под выстрелы и мечи.
Словно нити паутины, расползались степняки от своего предводителя по полю. Шаг за шагом, тихо, сливаясь с тенями, чтобы не заметили их дозорные на стенах. Вот уже остались последние метры, осторожно крадутся воины среди острых кольев через первый вал, подтаскивая за собой брёвна, что лягут шатким мостком над зевом оскалившегося рва.
Первые воины уже почти одолели расстояние до другого края, когда над городом, словно стон, пронёсся протяжный звон. Первый, второй, третий. Вежа призывала своих воинов.
Сквозь пелену сна прорвался к Деяну зов о помощи. Он подскочил на кровати, рядом уже поднималась Настасья. Молча переглянувшись, они принялись одеваться.
- Надень кольчугу, - кивнул воевода на сундук, где лежал подарок Гордея, - иначе в тереме запру.
Настя молча принялась натягивать железную рубашку, обернувшись, Деян увидел, что облачилась она в мужские порты, даже не повязав сверху понёвы. Взглянул удивлённо и махнул рукой, до того ли сейчас, чтобы наряды его жены обсуждать?
В комнату, потрясая мечом, ворвалась Варвара:
- Печенеги!
- Идём, охранительница. Позаботься о лошадях, - Настя взяла шлем и поспешила вниз.
Во дворе уже седлали коней дружинники. Часть их отправится к главным воротам, другая – к посаду.
Недолго длился путь, вот уж видны костры, озарившие пространство перед стенами.
Деян помог спуститься жене с коня, и вместе они поспешили к надвратной башне.
На заборолах ратники уже обстреливали степняков из арбалетов. Проёмы для стрельбы были узкими, не позволяя как следует прицелиться.
Внизу с телег аккуратно сгружали подвезённые горшки с порохом. Глянув туда, Деян с удивлением обнаружил и Милаву, она управляла небольшой повозкой, на которой что-то лежало.
Оперевшись о стену, воевода вглядывался в окружающую тьму, различая, как среди полночных теней движутся люди хана. Рядом Настасья заряжала малый порок, прилаживая на него небольшой горшок с порохом.
Печенеги, точно муравьи, всё ползли и ползли к стенам, даже дождь из стрел не заставил их повернуть назад. Вот уже полетели первые железные крюки, готовые впиться в брёвна. Идя по заборолам, Деян отдавал приказы дружине, следил, чтобы обстрел не превратился в беспорядочное метание болтов.
Воевода оглянулся, его жена что-то втолковывала гридню, с которым они наводили неподатливый порок. Прошёл ещё пару шагов, как окружающее пространство сотряс первый взрыв. Деян удивлённо обернулся, порох взорвался в воздухе, Настасья ли со сна просчиталась? Глянув за стену, понял он, чего добивалась жена. Осветить печенегов, рассмотреть, где проложены мостки, по которым крались они к стенам.
Теперь Настасья отдавала приказы гридням внизу, которые дежурили у большого порока. Те загружали в ковш камни и наводили орудие на указанные цели.
Воевода невольно, на краткий миг, залюбовался своей суженой, растрёпанная, в мужских портах, больше похожая на разбойницу с большой дороги, чем на светлую княгиню, она была достойной подругой. Не ведая страха, уверенно отдавала приказы, следила за вражескими воинами. Словно всё её детство прошло в битвах, а не в уютных стенах княжеских палат.
Ратники, продолжая отстреливаться, пытались скинуть со стены крюки, впившиеся в ещё сырое по весне дерево. За рвом начали обстрел и печенеги, стрелы пронеслись над ограждением, ища свою добычу.
Взметнулись великаньи руки больших пороков, полетели в ночную тьму камни, скоро раздались крики врагов, там, где снаряды попали в цель. Один из мостков надсадно скрипнул и, проломившись, утянул за собой идущих по нему степняков. Жадная пасть получила свою порцию добычи, первые жертвы корчились в конвульсиях, повиснув на острых кольях. Вежа не знала пощады, сминая и пережёвывая своего врага.
Падали мёртвые тела, орошая землю багряной кровью, но это не останавливало печенегов, упорно продолжали карабкаться они к стенам, под прикрытием своих лучников.
Новые крюки со свистом вспороли воздух.
- Заряжай! – послышался высокий Настин голос.
Гридни кинулись к пушкам, в темноте о точном прицеле речи не шло, но каждый выстрел картечью унесёт чью-то жизнь, и не одну.
Деян дошёл до вновь возведённой башни. Дружинники споро скармливали пушке стальное крошево, трамбуя порох, ожидая сигнала княгини.
- Давай! – разнёсся голос княгини, подхваченный зычными криками гридней.
Грохот сотряс стены, из пушек, точно из пасти Змея Горыныча, взметнулись сполохи огня, полетели осколки к испуганным печенегам.
Залп, ещё залп. Вежинцы били в гущу сгрудившихся супостатов.
Земля содрогалась от ударов, повсюду виднелись искорёженные тела врагов. Ров, ощерив свою пасть, получил новую порцию добычи: разваливались мостки, с визгом летели вниз степняки, кого-то отшвырнуло взрывами, кто-то трусливо улепётывал от страшного огня, падающего с неба, да так и не добрался до спасительной земли.
Из-за стен города вставало удивлённое, умытое утренней росой, солнце. Его яркие лучи били в глаза печенегам, словно само небо заступалось за город. Обстрел почти прекратился, последние вражеские воины метались перед рвом, больше не решаясь доверить свои жизни хлипкой переправе.
