Гридни ликовали на стенах.
- Вперёд, добьём проклятых печенегов! - тут и там раздавались голоса.
Деян молча осматривал окрестности, не всех воинов привёл хан. Где же остальные? Остались в ставке. Вряд ли. Штурм унёс с собой много жизней, не решится Тирах на ещё один, значит, ждёт их засада.
Дружинники всё более распалялись, жажда битвы сжигала сердца.
- Тихо! – разнёсся над стенами голос воеводы, словно грохот камнепада, - кличьте ратников с посада!
Над Вежей снова понёсся металлический звон, призывая всю дружину к бою.
- Седлайте коней, впереди засада, не просто так нас изматывал всю ночь Тирах. Не ждите лёгкой победы, силён враг. – голос Деяна отрезвил ратников, молча спускались они с заборол, шли к лошадям, что нетерпеливо грызли удила.
***
Настасья
Я готовилась проводить мужа на битву, сердце замирало от страха, но сейчас не время для слабости.
Вдруг почувствовала прикосновение и обернулась. Позади стояла матушка:
- Подарок тут у меня для хана, - голос у неё был ровный и пустой, как у человека, задумавшего что-то очень плохое.
- Что ты хочешь сделать?
- Далеко ли стреляют большие пороки?
- Зачем тебе это?
- Пошли, - поманила рукой Милава, мне ничего не оставалось, как следовать за ней. Мы подошли к телеге, где лежал связанный Лазарь и наш пленник.
- Что ты задумала? – подошла я к матушке.
- Приладь их на порок, пусть возвращаются, откуда пришли, - Милава по смотрела на меня в упор. Возражать ей сейчас просто бессмысленно, да и стоит ли, после всего содеянного врагами?
Кликнув несколько человек из дворни, что помогали под стенами, указала на лежавших узников:
- Свяжите их, да покрепче, чтобы даже шелохнуться не могли.
Парни, удивлённо выслушали приказ и моментально бросились исполнять.
Деян, отдавая последние команды, обернулся на нас, в его взгляде мелькнуло замешательство, но тратить время на расспросы не стал.
Вот уже водрузили два тела в ковши.
- Куда стрелять, княгинюшка? - тронул меня за локоть гридень.
К нему подошла Милава:
- Цель туда, где народа побольше.
С помощью ратников, оставшихся на заборолах, навели пороки. Глаза пленников расширились от ужаса, рты их были заткнуты, всё, что они могли, мычать от страха. Милава подошла к Лазарю, вынула кляп:
- Смилуйся, великая княгиня, пощади. Всю жизнь свою лишь тебе служить буду, всё, что велишь, исполню, даже против воли василевса.
Милава злорадно усмехнулась:
- Я обещала вернуть тебя хану, так отправляйся к нему! - она махнула рукой. Поперхнувшись на полуслове в воздух, взмыл византиец. Его заполошный крик разнёсся над городом, дружинники, как один, задрали головы, провожая взглядом странный снаряд. Настала очередь печенега, тот от страха скатился в обморок, взмах, и обмякшее тело унеслось вдаль.
Милава, скрестив руки на груди, проводила их взглядом. После, не сказав ни слова, отправилась она к детинцу.
Вскоре подоспела от посада и остальная дружина, построив войско, Деян, на чёрном как ночь жеребце, тронулся в сторону ворот, где уже опускали подъёмный мост.
С кличем вылетела кавалькада из ворот. Блестели на солнце новые кольчуги, слепя отступавших печенегов. Пела свою песню сталь, пробуя на вкус первые капли крови.
Не ошибся Деян, в низине, что укрывала ночь от взоров ратников, стояли конные воины степняков во главе с Тирахом.
Молодой хан, уверенный, что после бессонной и тяжёлой ночи силы русичей будут на исходе, приготовился к лёгкой победе
Заверещав, точно степные шакалы, кинулись печенеги в наступление. Кривые сабли взметнулись навстречу мечам, столкнулись грудью кони, собрала свою первую жатву смерть.
Кипела сеча, уже и не разобрать со стен, где свои, где чужие. Я, сжав доски ограждения до того, что побелели костяшки пальцев, следила за битвой. Равными по силе были противники, стояли намертво дружинники, но не отступали и печенеги.
Поодаль, окружённый своими байрак-баши, восседал на высоком жеребце Тирах, следя за битвой.
Томительно уплывали минуты, не было перевеса в жаркой схватке. Падали воины под копыта лошадей, капала на землю кровь, визжали раненые кони. Я, казалось, даже забыла, как дышать. Ну же, милые, одолейте врага! Шептала про себя молитвы богам.
С тревогой наблюдали оставшиеся на стенах гридни. Они бы и рады сейчас быть рядом с товарищами, только и город нельзя бросить без ратников.
Но вот заволновались байрак-баши, нетерпеливо указывая на что-то хану. Дрогнуло войско печенегов, шаг за шагом подминали его дружинники.
Тирах взмахнул рукой, и его сотники присоединились к битве: противник отдавал последних людей, всё ещё надеясь на победу.
Напрасная жертва. Степняки стали разворачивать своих коней, рассчитывая скрыться в степи, но получали лишь удары в спину.
Тирах тронул своего коня за поводья, в этот миг от войска отделился высокий ратник и кинул своего чёрного жеребца наперерез. Да это же Деян! Даже издали узнала мужа. Сердце встрепенулось и бросилось вскачь, вторя галопу жеребца, что нёс воеводу навстречу врагу.
Хан оголил саблю, встретилась сталь со сталью, высекая яркие искры. Сын кагана немногим уступал Деяну. Хоть и меньше ростом, но он был широк в плечах, уверенно держался на коне и бесстрашно отражал удары воеводы.
Степняки воспрянули духом, увидев, как яростно сражается Тирах. С новой силой закипел бой, даже раненые не пытались бежать, отважно бросаясь в сечу.
Мелькали люди и кони. Я, силясь рассмотреть хоть что-то, вглядывалась вдаль, напрягая глаза до белых мушек.
Кто же одолеет? Кто? Этот вопрос пульсом стучал в висках. Кровь прилила к лицу, сердце не унималось. Слишком много зависело от этой битвы и помочь дружинникам не удастся. Даже если ядро долетит до сечи, положу и чужих воинов, и своих. Я нервно кусала губы, собственное бездействие угнетало.
Но тут, не выдержал натиска Тирах, оступился конь, всадник, не удержавшись в седле, упал на землю. К нему уже спешил Деян. Нет, не осталось сил у хана. Опустился он на землю, над ним возвышался мой муж, зажав меч в руке.
Печенеги, потихоньку сдававшие позиции, тоже видели, что перестал сражаться сын кагана, уповая на милость врага. Последние капли отваги, зачерпнутые где-то с самого дна души, испарились. Бросились врассыпную степняки, за ними с победным кличем следовали ратники.
Победа!
Над стенами Вежи нёсся громогласный ор, подхватили его и люди, выбежавшие на улицы. Весь город ликовал!
Я спустилась на землю, подозвала гридня и велела выдвигаться на телегах в сторону уже утихшего сражения. Надо собрать раненых и сжечь тела врагов. Иначе через день тут будет смердеть от разлагающихся трупов.
Споро собравшись и взяв с собой несколько крепких парней, мы отправились к месту боя.
Как ни стремилась я к мужу, гридни окружили моего коня, не дозволяя вырваться вперёд.
- Не гневайся, княгинюшка, - басили они, опустив глаза, - вдруг стрела шальная, так нам ведь головы не сносить, снимет её воевода. И людям как потом в глаза смотреть?
Я успокоилась и больше не пыталась пустить коня в галоп. Так, все вместе, подстраиваясь под ход телег, добрались до поля брани.
Оставив всех, поспешила к мужу так и не отходившего от Тираха.
- Деян, ты не ранен? – кровью была залита кольчуга, но поди, разбери чья она.
- Нет, пичужка моя, - муж обнял меня, ласково погладив по щеке.
- Что с этим делать думаешь? – спросила, указывая на хана.
- Сам печенег сдался, не выдюжил, - Деян насмешливо смотрел на Тираха, тот опустив голову, сидел на траве, руки его были связаны, - предложил я ему уговор, каган пошлёт своих людей замириться с Ярополком, тогда и отпустим его. Тирах – старший сын, может, и пожалеет его отец.
На этих словах пленник дёрнулся, как от пощёчины, но смолчал, только сильнее сжав челюсти. Подняв его с земли, повели к остальным. Привилегии кончились, теперь он просто узник, ожидающий своей участи.
