— Кровью дадим истечь? Или этого пощадим?
— Пощадим. Анализ крови и свертывающая настойка, если потребуется.
— Нам повезло, что пациенты не люди, — хохотнул Рик. — Иначе больницу пришлось бы переименовать в агентство киллеров. Думаю, работы бы у нас не убавилось. Зато эффективность возросла бы в сотни раз.
__________________________
*Частицы крови, отвечающие за ускоренную регенерацию. Если их слишком много, образуются нерастяжимые рубцы.
…
Игра «Сколько Самира убьет пациентов» всегда веселила Рика. Он язвил не переставая, по поводу и без, но и обучал очень многому, делился бесценным опытом.
Пока я убивала больше верберов, чем спасала, бои закончились, а на горизонте забрезжил рассвет. Алые лепестки лениво потянулись ввысь, раскрашивая белесые облачка красно-розовыми кляксами.
На ближайших к перекрестью планетах время непостижимым образом подстраивалось под само перекрестье. Из его ночи мы почти всегда попадали в ночь соседних миров, из утра — в утро. Я никак не могла разгадать этот парадокс. Но факт оставался фактом. Продолжительность суток на планетах была почти одинаковой, но вращались-то они вокруг своих звезд каждая по-своему… В моей голове убежденного материалиста не укладывалось, как эти громадные космические системы чувствовали друг друга и как умудрялись подладиться.
Над ареной витал запах крови — соленый и очень густой.
Эмоции верберов хлынули со всех сторон — боль, азарт, восторг победы, горечь поражения смешивались в жуткий коктейль, заставив дрожать и ежиться. Казалось, плотину моего спокойствия прорвало, и все, что она сдерживала, бурным потоком обрушилось на голову.
Рик привычным жестом погладил по спине. Вначале я вздрогнула от неожиданности, а потом, резко стало легче. Эмоции ушли как вода в песок.
Появилась деловитость, собранность.
Я окинула изучающим взглядом простор для деятельности.
Легкораненые торопливо ретировались с места поражения. На обильно политой кровью буро-зеленой арене остались лишь пострадавшие гораздо более серьезно. Не меньше сорока оборотней, по моим скромным подсчетам. По счастью, далеко не все они стали нашей заботой. У верберов была своя больница и свои врачи. Они уже ловко орудовали на площадке для боев, осматривая и сортируя пациентов. Всех, кому могли помочь сами, «латали» на месте и уносили прочь. Оставляли лишь тех, кто, по их мнению, нуждался в более серьезном обследовании или лечении. Или в нашей энергии жизни, способной исправить то, что не в силах исцелить местная медицина.
Оборотни обладали почти такой же живучестью, как бессмертные из книг моего родного мира. По крайней мере, из тех, которые я еще помнила.
Самые страшные, казалось бы, травмы на них почти всегда заживали бесследно. Наша задача по большей части заключалась в том, чтобы этому ничто не помешало. Плохая свертываемость крови, криво вправленные кости, инфекции, все те же паталогические рубцы. В остальном, организмы верберов делали все сами.
Я не понимала — кто победил, пока Маллес не появился на площадке, среди окровавленных тел.
Рядом с ним размашистой, вальяжной походкой вышагивал черноволосый вербер. Его длинная курчавая грива все еще стояла дыбом и огромной шапкой обрамляла квадратное лицо.
Победитель выглядел далеко не самым крупным из претендентов, но очень гармонично сложенным. Только переразвитые мышцы спины, из-за которых оборотень немного сутулился, портили впечатление.
На носу будущего вожака уже зарубцевались несколько ран от когтей, под глазом почти прирос назад отодранный клок мяса. Но в остальном, если не считать нескольких ссадин на руках, обнаженный вербер выглядел целым и невредимым.
На долю секунды над площадкой воцарилась уважительная тишина.
Беснующаяся толпа смолкла, замерла — прониклась торжественностью момента. Врачи-оборотни прервались, вскочили, выпрямились по струнке, приветствуя нового альфу, и вернулись к пациентам.
Только птицы нарушали звенящую тишину мелодичными утренними трелями, да легкий ветерок шуршал листвой.
Даже раненые перестали стонать.
— Это ваш новый вожак — Раттибор! — рык Маллеса разнесся по площади.
Верберы загудели, зарычали, потрясая в воздухе огромными кулаками.
Сейчас они напоминали мне племя древних людей, после удачной охоты на мамонта.
— Вот теперь пошли, — Рик ловко проскользнул между канатами и потянул меня следом. Я перелезла тоже. Василиск снял с плеча одну из аптечных сумок. Он нес их обе, как обычно. Протянул сумку мне и вдруг метнулся на другой конец арены. Один из верберов не утерпел, не дождался помощи, привстал, собираясь дойти до ближайшего врача-сородича. Вдруг резко побледнел, упал как подкошенный, и из живота его фонтаном хлынула кровь. Должно быть, порвалась крупная артерия… Рик склонился над пациентом, первым делом вливая ему энергию жизни…
Я собиралась рвануть к другому, с проломленным черепом и безумно вытаращенными глазами. Но в этот момент Маллес странно выпрямился, пошатнулся и завалился на спину. Глаза его закатились, закрылись, и главный вербер перекрестья отключился. Ни с того, ни с сего. Просто так.
— Рик! — вырвалось у меня.
Василиск обернулся, спал с лица.
Крикнул одного из врачей оборотней, передал ему пациента и подскочил к Маллесу.
За вожака вожаков переживали все. Только что толпа возле арены вопила от восторга, азартно обсуждала схватку. И вот отовсюду загремели встревоженные возгласы, оборотни плотнее сгрудились вокруг площадки. Некоторые даже собирались залезть на арену, но их остановили быстрые медбратья-сородичи.
Даже мой парень, с проломленным черепом привстал и пополз в сторону «вожака вожаков», оставляя за собой кровавые дорожки.
Раттибор присел рядом с Маллесом на одно колено и придерживал его голову. Изо рта оборотня шла пена.
— Ну чего телишься?! На бок его! — рявкнул Рик.
Раттибор быстро перевернул Маллеса. Василиск опустился на корточки, пощупал пульс вожака вожаков, вытащил стетоскоп. Задрал футболку Маллеса, и некоторое время сосредоточенно слушал.
Неудовлетворенно покачал головой, отложил стетоскоп и скомандовал нам с Раттибором.
— Отойдите шагов на пять!
Мы послушно подчинились. Не знаю, понимал ли новый вожак, что Рик собирается исследовать больного рентгеновским зрением. Но я догадалась сразу же. Значит, дело еще хуже, чем предполагала. Либо легкие совсем не прослушиваются, либо сердце остановилось, а может и все вместе. Иначе Рик не стал бы так рисковать, облучая пациента. Рентгеновское зрение — штука замечательная, можно видеть всех насквозь, никаких приборов не требуется. Вот только дозу точно не рассчитаешь никак. И можно причинить больше ущерба, чем кажется.
