Стефан позволил ей взять столько крови, сколько было безопасно для Мэтта, и затем вмешался.
— Все, достаточно, Елена. Ты ведь не хочешь навредить ему.
Но потребовались объединенные усилия его и Дамона, чтобы оторвать ее от шатающегося Мэтта.
— Теперь она должна отдохнуть, — сказал Дамон. — Я отведу ее туда, где она будет в безопасности.
Он не спрашивал Стефана; он констатировал факт.
Когда они ушли, голос Дамона в голове, сказал Стефану то, что предназначалось услышать только ему:
«Я не забыл, что ты пытался напасть на меня, брат. Но мы обсудим это позже».
Стефан посмотрел вслед ушедшим. Он отметил, как глаза Елены смотрели на Дамона, как она последовала за ним без вопросов. Но теперь она была в безопасности; кровь Мэтта дала ей силу, в которой она нуждалась. В этом был весь Стефан, он всегда сначала заботился о других, все остальное не имело значения.
Стефан обернулся к Мэтту и увидел ошеломленное выражение на его лице. Парень опустился на один из пластмассовых стульев и потерянно глядел прямо перед собой.
Когда его глаза поднялись к Стефану, они обменялись мрачными взглядами.
— И так, — сказал Мэтт. — Теперь я знаю. — Он встряхнул головой и отвернулся. — Но я все еще не могу в это поверить, — бормотал он.
Его пальцы нащупали место укуса, и он вздрогнул.
— Оставим это.
Он хмурился.
— Тот парень, Дамон. Кто он?
— Мой старший брат, — ответил Стефан без эмоций. — Откуда ты узнал его имя?
— Он был в доме Елены на прошлой неделе. Котенок шипел на него. — Мэтт, делая паузу, ясно припомнил кое-что еще. — У Бонни есть некоторые способности экстрасенса.
— У нее было видение? Что она говорила?
— Она сказала… Она сказала, что Смерть была в доме.
Стефан смотрел на дверь, через которую вышли Дамон и Елена.
— Она была права.
— Стефан, что происходит? — Умоляющие нотки сквозили в голосе Мэтта. — Я все еще не понимаю. Что случилось с Еленой? Теперь она будет такой всегда? Что мы можем сделать?
— Будет какой? — спросил Стефан грубо, — Сбитой с толку? Вампиром?
Мэтт смотрел в сторону.
— И то, и другое.
— Что касается первого, теперь она может быть более благоразумной, когда она насытилась. По крайней мере, Дамон так думает. Что касается второго, есть только одна вещь, которую ты можешь сделать, чтобы изменить ее состояние.
Когда глаза Мэтта зажглись надеждой, Стефан продолжил:
— Ты можешь взять деревянный кол и вонзить в ее сердце. Тогда она больше не будет вампиром. Она будет мертва. — Мэтт поднялся и подошел к окну. — Ты не стал бы ее убивать, потому что она уже мертва. Она утонула в реке, Мэтт. Она жива лишь благодаря тому, что получила достаточно крови от меня, — он сделал паузу, чтобы успокоиться, — и, похоже, от моего брата, она изменилась вместо того, чтобы умереть. Елена проснулась охотником, подобно нам. Это — то, чем она теперь стала.
Все еще стоя спиной, Мэтт ответил.
— Я всегда знал, что ты что-то скрываешь. Но я сказал себе, что это из-за того, что ты приехал из другой страны. — Он покачал головой, осуждая самого себя. — Но глубоко внутри я знал, что это было нечто большее. И что-то все еще продолжало мне говорить, что я могу тебе доверять, что и я сделал.
— Как в тот раз, когда ты пошел со мной за вербеной?
— Да. Как в тот раз. — Он добавил, — Теперь ты можешь сказать мне, зачем, черт возьми, это было нужно?
— Чтобы защитить Елену. Я хотел держать Дамона подальше от нее. Но похоже на то, что, в конце концов, ей это не понадобилось.
Он не мог скрыть горечи, предательской дрожи, в голосе.
Мэтт обернулся.
— Не суди ее прежде, чем не узнаешь всех фактов, Стефан. Это единственное, что я знаю точно.
Стефан был поражен; затем он выдавил грустную улыбку. Будучи покинутыми Еленой оба, он и Мэтт, были в одинаковом положении. Юноша задавался вопросом, будет ли он столь же снисходителен ко всему, как был Мэтт. Он вел себя, как подобает джентльмену.
Но Стефан сомневался в себе.
Снаружи появился шум. Человеческий слух не мог услышать этого, и Стефан упорно игнорировал его — пока мысль не пришла в его сознание.
Он вспомнил то, что сделал в этой школе всего несколько часов назад. До этого момента, он совсем забыл о Тайлере Смоллвуде и его дружках.
Теперь, когда память вернулась; стыд и ужас подкатили к горлу. Он был вне себя от горя из-за произошедшего с Еленой, и его разум помутился. Но тому, что он сделал, не было никакого оправдания. Были ли они мертвы? И это он, давным-давно давший себе клятву никогда не забирать человеческих жизней, убил сегодня шестерых подростков?
— Стефан, подожди. Куда ты идешь?
Он не отвечал, Мэтт следовал за ним, почти бегом, чтобы поспеть, прочь от здания школы к дороге. На дальней части поля мистер Шелби стоял возле склада.
Лицо уборщика было серым и выражало ужас. Он, казалось, пробовал кричать, но только тихий хрип вырывался из его горла. Оттолкнув мистера Шелби в сторону, Стефан изучал комнату, испытывая при этом смутное чувство дежавю.
Это напоминало комнату Мэда Слэшера, завсегдатая Дома с приведениями. За исключением того, что здесь не было декораций. Это была реальность.
Тела лежали повсюду, среди осколков древесины и стекла от разбитого окна. Везде, куда падал взгляд, была разбрызгана кровь, которая, высыхая, приобретала зловещий красно-коричневый оттенок. И один взгляд на тела давал понять, что произошло: у каждого на шее пара мертвенно-бледных фиолетовых ран. Кроме Кэролайн: ее шея была не тронута, но ее широко открытые глаза безжизненно уставились в пустоту.
За Стефаном, тяжело дыша, стоял Мэтт.
— Стефан, Елена этого не делала — она не могла.
— Тихо! — только и сказал Стефан.
Он взглянул назад на мистера Шелби, но уборщик упал в обморок на тележку с метлами и швабрами, и лежал среди всего этого инвентаря. Стекло скрипело под ногами Стефана, когда он пересекал помещение, чтобы проверить Тайлера.
Он жив. Облегчение прошло волной по телу Стефану, когда он понял это. Грудь Тайлера слабо поднималась, и, когда Стефан приподнял голову парня, его глаза приоткрылись. Они были стеклянными и ничего не понимающими.
«Ты что-нибудь помнишь?» — мысленно спросил его Стефан.
После того, как он все это сотворил, он недоумевал, почему его это беспокоит. Он должен просто покинуть Фэллс-Черч и больше никогда сюда не возвращаться.
Но он не сможет этого сделать, пока здесь Елена.
Юноша проник в подсознание всех оставшихся в живых жертв и внушил им всем одну и ту же мысль, закладывая ее глубоко в их подсознание:
