— Она и будет представлена, — сказала я, подумав об Ане.
— Обе дочери герцога де Лакруа должны появиться при дворе, — уточнила подруга. — Я знаю, тебе не нравится здешнее светское общество, но возможно, как раз в Мериде всё будет по-другому. Это провинциальные дворяне напыщенны и скучны, а там наверняка много умных и образованных людей. И не думай о нас! Мы ничуть не обидимся, если ты поедешь в столицу. Правда, Антуан?
Мой кузен участия в разговоре не принимал, всем своим видом выражая неодобрение.
— Я считаю, что в столицу не должны ехать ни Марго, ни Анабель. Но разве кто-то интересуется моим мнением?
Он, как обычно, держал в руках перо и бумагу. Он любил сочинять стихи и делал это каждую свободную минуту.
Стояла прекрасная солнечная погода, и мы расположились на лугу неподалеку от замка. Да-да, сидели прямо на траве. Бабушка пришла бы в ужас, если бы увидела, как измялось мое платье. А рядом стояла корзинка с заботливо приготовленной кухаркой едой. Аппетит у нас троих был зверский.
— Твоя мачеха сказала бы, что молодой барышне неприлично столько есть! — весело заявила Элоиза, отправляя в рот тончайший кусочек буженины. — Но разве можно перед этим устоять?
Но даже ароматные запахи из корзинки не повлияли на настроение Антуана. Он по-прежнему был мрачен, и за те два часа, что мы провели на природе, на белом листе не появилось ни строчки.
— Вот скажи мне, Марго, неужели Анабель не понимает, какой опасности она себя подвергает? Она как мотылек летит на пламя свечи. Удивительно прекрасна и наивна!
Элоиза не выдержала — фыркнула, и Антуан посмотрел на нее осуждающе. Та пожала плечами, стряхнула хлебные крошки с платья и пошла собирать цветы.
— Лиз слишком строга к Анабель. Но ты, как старшая сестра, должна предостеречь Ану от ошибки.
— Ты можешь сделать это сам, — парировала я, — если хочешь с ней поссориться.
— И сделаю! — заверил он. — И я не сомневаюсь, она меня поймет. Да она и сейчас в глубине души понимает, что громкий титул без доброты и чести немногого стоит. И что истинное благородство не нуждается во внешних атрибутах.
— Ты уверен, что говоришь про Анабель? — засомневалась я.
Он сразу насупился и сник. Он был достаточно умен, чтобы понимать, что я права.
— Но Ана же не может не замечать, что я люблю ее! Что я ради нее готов на всё, чего бы она ни потребовала. Ведь настоящее, подлинное чувство не может долго оставаться тайной?
Вот уж действительно — в чужом глазу соринку видеть, в своем бревна не замечать. Он удивлялся, что за столько лет Анабель не угадала его приязни, а сам до сих пор не разглядел любви Лиз!
— Я понимаю, Марго, он — принц. Но разве надетая на голову корона способна сделать человека хоть чуточку лучше?
Я укоризненно покачала головой:
— Будь осторожен в словах! Не забывай — ты говоришь о его высочестве.
— И что же? — запальчиво воскликнул Антуан. — А, впрочем, ты права! Я не буду произносить это вслух, я доверю это бумаге!
Перо запрыгало по белому листу, и мой кузен на целых полчаса погрузился в то восторженно-сосредоточенное состояние, из которого его не смогло бы вывести ничто на свете.
Мы с Элоизой терпеливо дожидались, когда он изволит ознакомить нас с плодами своего труда.
«Колдун, что был сражен стрелою,
Рукою пущенной дрожащей
На род сей пышный, но трусливый
Слова заклятья наложил».
Он декламировал, почти не глядя на написанные на бумаге строчки. Его волнистые волосы развевались на ветру, а голос был тверд и даже грозен. Наверно, если бы он не был моим кузеном, я, как и Элоиза, непременно бы влюбилась в него.
Но магия его голоса и энергии быстро прошла, стоило мне только вникнуть в смысл произнесенных им слов. Трусливый род? Это он о правивших Асландией Ангулемах?
Я на несколько минут потеряла нить повествования, и пришла в себя, только когда Антуан произнес последние строки:
«И снова принц решил укрыться
За хрупкой девичьей спиной».
— Ты сумасшедший! — возмутилась я. — Сейчас же разорви этот лист! Это оскорбительно не только для его высочества, но и для самого короля!
— И не подумаю! — упрямо заявил кузен. — Разве я написал неправду?
Но ответить я не успела. Со стороны замка к нам бежал конюх. Он отчаянно махал руками и что-то кричал.
— Что это с ним? — удивилась Лиз.
Он указывал на что-то находившееся за нашими спинами. Мы обернулись.
Не знаю, что почувствовали Антуан и Элоиза, но у меня по спине потек холодный пот. Да, вот так, за мгновение платье прилипло к телу. Я еще слышала, как охнула Лиз. А потом закричал Антуан:
— Бегите к дереву! Я его задержу!
Прямо на нас со стороны крестьянского пастбища несся огромный разъяренный бык. Казалось, земля содрогается под его копытами. Не далее, как вчера горничная рассказывала, что вырвавшееся из загона животное сначала подняло на рога, а потом затоптало несколько человек в деревне.
Ни я, ни подруга не двинулись с места. Дерево было слишком далеко, а ноги не слушались.
— Да что же вы стоите??? — в глазах Антуана тоже был страх, но кузен отчаянно пытался закрыть нас собой.
Я смогла сделать один только шаг — но вперед. Я смотрела прямо на быка. Да, вот так — глаза в глаза. Ну, что ты сделаешь теперь? Ага, замедлил бег! Почти остановился!
Бык еще тряхнул головой, будто пытаясь отогнать наваждение. Но уже не сопротивлялся, не пытался бунтовать. Помахивая хвостом, побрел в сторону.
Я слышала, как за моей спиной шумно выдохнула Элоиза. Видела, как вытер пот со лба белый как листок бумаги, который он всё еще держал в руках, Антуан.
Да, вот такой была моя магия. Магия моей семьи. Вернее, той ее половины, которая не могла похвастаться богатством и титулами. Животная магия.
Глава восьмая, в которой Маргарите угрожает бабушка
— Я слышала, ты опять применила свою магию, — старая герцогиня де Лакруа бросила на меня осуждающий взгляд. — А ведь я столько раз говорила тебе, чтобы ты не смела этого делать. — То, что допустимо для низших дворян, не подобает дочери герцога. От этой магии несет навозом.
Я едва сдержала смех. Я и представить не могла, что бабушка не только знает такие слова, но даже иногда произносит их вслух.
— Я что, должна была ждать, когда он нас затопчет? — удивилась я.
Герцогиня затруднилась с ответом. Должно быть, не смогла решить, что было более унизительным — показать владение столь примитивной магией или погибнуть под копытами крестьянского быка.
— Ты должна понимать, Маргарита, что девушке столь высокого происхождения надлежит заботиться о своей репутации.
Бабушка всегда называла меня полным именем.
— Посмотри на меня или на своего отца. Посмотри на Анабель, наконец!
Тут она, надо признать, смутилась. Пример с Аной был неудачным. У моей сестры магии не было вовсе — даже такой примитивной, как у меня. Да, наряду с огромным списком несомненных достоинств Анабель, был у нее вот такой маленький недостаток. В обычной жизни это не было проблемой — не только в Асландии, но и во всем мире сейчас было мало сильных магов. И от девушки-дворянки провинциальные женихи уже не требовали каких-то необычных способностей, потому что, как правило, не владели ими и сами.
— Ах, Маргарита, ты опять расстроила меня! — бабушка отодвинула чашку с недопитым чаем так резко, что та обиженно дзинькнула.
Но я понимала — в эту конкретную минуту она расстроилась вовсе не из-за меня, а из-за Анабель. При поиске невесты для принца отсутствие у девушки магии как раз могло стать решающим аргументом. Ведь если кто-то из ее соперниц окажется наделен таким талантом, то выбор будет очевиден. Наличие магии у будущей королевы отнюдь не мелочь для Асландии.
— И еще, Маргарита, — бабушка окликнула меня, когда я уже направлялась к двери, — я велела вашей гувернантке повторить с вами курс дворцового этикета. Я спокойна за Анабель — она этот предмет изучала прилежно. Чего нельзя сказать о тебе. Так вот — ты каждый вечер перед ужином будешь приходить сюда, и я сама стану экзаменовать тебя по пройденному материалу. Я не хочу краснеть за тебя в Мериде.
